Короткие рассказы многодетной мамы. Хавa Тор

The Epoch Times04.08.2007 Обновлено: 14.07.2023 22:44

День начался

День начался, как обычно, с песни надоевшей и грустной,  грустнее самого Пьеро.

— Мам, — Бэлочкин речитатив, — Хайка украла вчерашний подарок мне от Нофар!

«Когда она успела? — пронеслось в маминой памяти и быстро уселось на свое место,- да-а, она позже всех заснула, воюя за право побыть возле меня».

— Мам, — Фейгин вопль взлетел глиссандо, подхватив Бэлочкин речитатив, — она и мою папку с наклейками стащила!

А потом дуэтом:

— Она ведь только вчера сама пообещала не брать чужое!

— Но вы ей не чужие, — напомнила мама, не зная как переменить мотив надоевшей песни.

Мама давно обнаружила в своей совестливой глубине причастность к рождению невыносимой песни.

Три девочки. У каждой свой шкафчик, свои вещички, свои любимчики, — все как положено . Хайка — младшая. Вещи братьев ее мало интересуют, лишь Мотины тетрадки, иногда. А сестры замучались, отчаялись и поэтому запричитали. Хайкины неустанные присутствия в вещах сестер возродили древний русский народный жанр песни-причитания. Маме, видимо, понравились ее яркие, контрастные, диссонирующие варианты, и она упустила воспитательный момент. Праотцы ёе бы упрекнули: не убила змея до укуса. Заслушалась. Может быть думая, что все уладится само собой. Но когда справедливо разгневанные сестры решили выкинуть Хайку в близлежащую арабскую деревню, тут-то маме музыка разонравилась.

— Песню необходимо пересочинить, — решилась она. — Только вот, каким образом?

Мама пыталась сосредоточиться. Ей мешали. Ей, как бы, пытались помочь не углубляться. Но, наша мама «старых правил», и сорочья Хайкина болячка стара, как сам мир, и песня сложилась по древнему жанру не случайно. Современный народ другой. Он устал и решил ничего не возлагать на сердечный пьедестал, то есть, — не углубляться. Не плохой совет, но нашей маме неподходящий. Она, видимо, еще не устала и вежливо гонит помехи, приговаривая: «Спасибо, не надо».

Песню надо обязательно пересочинить. В комнате короткой маминой памяти гудели Фейгины глиссандо и тараторили Бэлины речитативы. А что, если вклинить в гудение и тарахтение несколько задумчивых мотивов. Они будут зелеными, манящими островками далеких воспоминаний о  добрых проявлениях Хайкиной детской сущности.

Мама закуталась в надежду, как в свою любимую шаль, загадочно посмотрела на дочерей и сказала:

— Дорогие мои девочки! Давайте дадим Хайке взять что-нибудь без разрешения и не рассердимся на нее. Вспомним, что она, в сущности, очень добрая, но больная сорочьей болячкой. Вот увидите, мы обязательно ее вылечим!

Бэлочка и Фейга, наверное, подумали, что мама немного странновата, но мама уже слышала нежную, задумчивую музыку прощения в их сердцах.

Фото: Хава Тор/Великая Эпоха


Фото: Хава Тор/Великая Эпоха
Игры одной мамы

Почему ребенок по имени Хайка обожает щекотать нервы всем без исключения окружающим субъектам? Вопрос интересный и пока еще открытый.

О, если бы он разрешился в будущем, конечно, — или в писательстве, или в исполнительстве, или в спорте. И тогда, вот тут-же, простилось бы ему все с лихвой, все 6,5 бушующих лет.

Хайка-Хайка, нажимай, щекочи мои нервишки, тренируйся, дорогая. Вот оно, блестящее будущее! Ну, прокричи: «Заткнитесь!», или утащи мой мобильник на улицу, или закрой входную дверь, не оставив мне запасного ключа, или еще что-нибудь …

А я тебе скажу лишь: «Спасибо, моя хорошая!» Обрати внимание – я не расстроюсь, не обижусь, не накричу.

Тренируйся, милая, и тренируй меня на звание – «Мастер Терпения».

А что же с другими субъектами? Посоветуем им начать тренироваться вместе с нами.

Ну, что-же ты не бушуешь, Хайка?

Даже не попрошу!

«Болит мой животик, мам!» – плачет четырехлетний Моше и требует срочного внимания к своей непридуманной боли.

Я пристраиваюсь возле малыша на кроватии кладу свою «волшебную» руку на истинно больной живот и начинаю логически дифферeнцировать ситуацию.

— Да, чистый, утренний, детский желудок был захвачен четырьмя сосательными конфетами, куском безобразно-сладкого шоколада, арктиком за 2 шекеля, полученных от дядюшки Нисима и, неразрешенным в доме, мастиком за пол шекеля. Потом безнадежность положения пытался спасти тост с сыром, но увы… живот справедливо разболелся.

Моше, притихший и утешенный волшебной рукой и безупречной логикой, умудренными глазами уставился в потолок и произнес: «Никогда, мама, слышишь? Никогда не возьму у дядюшки Нисима шекели! Даже не попрошу!»

Неужели Моше понял, что в получении денег, даже от любимого дядюшки, сокрыт некий мистический грех?

Забавы одной мамы

Одна мама устала ею быть. Не потому, что перестала любить своих детей. Не потому, что хотела другой нематеринской участи (хотя, может быть, где-то затерялась такая мечта).
Она ясно понимала неприкосновенное устройство этого мира. Но его скорость, его безжалостная скорость…

Усталость сама по себе приходила неодноразово. Она (усталость)  обычно глубоко вздыхала и быстро исчезала. Но на этот раз усталость появилась огромной, подобной цунами и сбила эту маму накатом с ног. Мама слегла с высокой температурой.

Её детки встрепенулись от непонятного беспокойства. Никто не подошел побить её привычной фразой: «Мам, мне скучно». Напротив, желая забыть о вдруг лежачей маме, дети ринулись с упоением играть сами. Мама благодарно наблюдала за ними, мирно подрёмывая.

Стойкая головная боль мягко фонировала.

Дети играли безупречно дружно. Иногда заглядывали в мамину комнату, встречая её полуоткрытый спокойный взгляд из-под тяжёлой ладони. «Стоило слечь и детей не узнать»,- проплыла мысль.

Мама  забывала о ярости ссор старших за что угодно. Она забывала о глубоком минусе в банке.
Забывала о соседских жалобах и разбитых окнах в подъезде, о подозрениях, о немытой посуде и полах, о стирке и жалости к себе. Скорость непрекословного мирового устройства успокаивалась. Мама отдыхала.

Сегодня заканчивалось.

Завтра мама снова встанет. Дети перестанут её жалеть. Опять все завертится с непобедимой скоростью. Может ещё потемпературить?
А может все-таки попробовать подумать иначе?

Улыбка чеширского кота
Мама возмущена: Хайка щиплет за нос только-что задремавшего дядюшку Нисима.
— Никакого уважения к старости, никакого сочувствия к усталости!
Что же ты делаешь, племянница, — поднимись на цыпочки и чшшш…
Хайка вскинула на маму по-буддийски невозмутимый взгляд, не отражающий сожаления в свершенном, и произнесла:
— Ну, ты решила: любишь меня или нет?
Вопрос прозвучал тихо и спокойно.
— Люблю! – поспешно выкрикнула мама в ответ, явно застигнутая врасплох.
— Когда любят, то не злятся! – доказала закономерность своего вопроса шестилетняя девочка.
Мамино возмущение бысто растворялось в Хайкином широко распахнутом взгляде.
А усы дядюшки Нисима широко улыбнулись по-чеширски.

Спасибо за озарение

— Я никогда в жизни не буду с тобой разговаривать! — такие слова может услышать мама от своей дочери. Не будем называть протестующего ребенка ее «любимицей», дабы не встревожить чувство зависти у других жителей семейства. Назовем ее просто «птичкой маминой души», тогда зависть явно будет спокойна, потому что ничего не заподозрит в таком определении.

Мамино сердце не ускорило своего биения от такого восклицания. Это «никогда в жизни» однозначно прогнозировало очень скорое перемирие. На самом деле это восклицание кричало: «Я не в состоянии сдержать своего желания с тобой поговорить, мамочка!»

Девочка, чувствуя мамино спокойно бьющееся сердце, попыталась еще пострелять восклицаниями, типа: «Я ненавижу тебя!» или «Убегу из дома!».  Опять мимо. Ведь на самом деле мама явно слышала в них:»Я обожаю тебя!» и «Это мой дом и ты только моя мама!»

Вспомнилось недавнее озарение:

Приближался очередной вечер. Фейга очень занята беготней с дворовыми детьми. Она безупречно владеет сердцами, многочисленно-сменявшихся дворов за свои восемь с половиной лет. Королевствует.
В тот вечер маму здорово озарило: королевтсвующую над дворами Фейгу нужно сделать королевой фортепьяно, инструмент, которым мама хорошо владеет. И тогда, получится реальная история о Фортепьянном королевстве, где мама и дочь нашли друг друга. Гениально!

А теперь, вперед!  Строительство Фортепьянного королевства, утешать никого не буду, дело трудное. Заглянем в тот самый «перед». Мы увидим хорошо пропитанный солеными слезами нежный росток по имени «терпение». Увидим настоящее счастье ребенка, когда он сам, своими еще неуклюжими ручонками,  выращивает лепестки по имени «музыка». Услышим так много «не хочу!» и так много «красота какая!». А где же выстрелы с восклицаниями (не буду их повторять!)?      …Исчезли… без следа.
Спасибо за озарение.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА