Кризис и предубеждение

Сначала в офисе исчезли скрепки. Затем куда-то делись чай, кофе, сахар и пластиковые стаканчики. Потом начали пропадать люди. Тут я стала подозревать, что экономический кризис из проблемы сугубо олигархической (лично я никаких американских кредитов не брала) необратимо превращается в общенародную.

Френд-лента приносила скупые сводки с разнообразных полей: уволили, сократили, укоротили оклад, нагрузили чужими обязанностями; отдельно помянем годовые премии и зарплатные перспективы. Коллега рассказала небывалое: на недавнем светском фуршете все были трезвы — напитки продавались. Закуски тоже. Подруга предложила немедленно скупить какие-то уцененные акции, чтобы выйти из кризисного котла богатенькими буратинами. Социально-панические атаки так участились, что, обнаружив себя в неоплачиваемом отпуске, я почти не удивилась.

Впору было огорчиться или хотя бы растеряться (анекдотической тумбочки с деньгами у меня не наблюдается), но я почему-то почувствовала что-то вроде облегчения. Наверное, потому, что я давно не высыпалась: при моей работе сон превратился из необходимости в роскошь. Проспав два дня подряд, прислушалась к ощущениям: впадать в истерику по-прежнему не хотелось.

Хотелось, наоборот, на танцы, которые я забросила года два назад. Хотелось походить по гостям, чего никак не удавалось в привычном (читай: круглосуточном) рабочем режиме. Вообще — почувствовать себя не редактором, а женщиной и человеком. А то после прошлой сдачи номера я, вглядываясь на свидании в меню, от усталости смогла уловить, минуя смысл, лишь шрифт и кегль написанного. Хотелось купить ту маленькую шляпку, которую я все не могла придумать, куда носить. Еще — посмотреть, наконец, зарубежную киноклассику. Теперь вот смотрю; спонсор показа — мировой финансовый кризис.

Великая американская депрессия, порожденная банковским кризисом, длилась четыре года. Сколько продлится российская и есть ли в ней хоть капля величия — неизвестно. Понятно другое: по нынешним временам превращать социальную депрессию в персональную — расточительство. Растрата своих сил, эмоций и времени. Мы внезапно оказались внутри известного китайского ругательства: чтоб ты жил в эпоху перемен. Времена не выбирают, но можно выбрать свое к ним отношение.

Ехать вперед на экономических ухабах нелегко, зато интересно. Можно воспользоваться случаем и начать все заново, оправдывая объективной необходимостью давнишние желания. Можно поднакопить впечатлений для будущих мемуаров, чтобы потом распродать их историкам и потомкам. Можно прочувствовать пусть иногда невыносимую, но легкость бытия. Обрадоваться тому, что все-таки не решилась взять ипотечный кредит, а ведь хотела, хотела.

Кризис демонстрирует эффектную победу стрекозы над муравьем, чьи жизненные стратегии находятся в извечном конфликте. Обнажает тщету трудовых усилий и дальновидность гедонизма. Мораль сей басни оказалась буквальна: так пойду и попляшу. Пока иные растерянно бегают вокруг обломков своего первоначально накопленного капитала. Антикризисные варианты поведения вырисовываются из дилеммы: либо закупать спички и гречку, либо выгуливать шляпки и юбки. Причем второе теперь можно проделывать со вкусом и размахом. Без накопительства и менеджерского невроза неэффективно потраченного времени. Буржуазность схлопнулась, да здравствует буржуазность.

Источник: healthnews.ru