Ловушка компартии Китая для Фалуньгун

Этан Гутманн выступил на международной конференции о свободе вероисповедания в Китае, организованную Эдвардом МакМиллан-Скоттом – вицепрезидентом европейского парламента 15 апреля 2009 в здании европейского парламента в Брюсселе.

— Когда десять лет назад, 25 апреля, я был гостем на одной свадьбе в Пекине, услышал, что большая масса людей собралась в Чжуннаньхае, правительственной резиденции Китая. Я позвонил моему другу Джасперу Бекеру, руководителю бюро South China Morning Post.

Кто они? – спросил я его.

Я думаю, они называются Фалуньгун, сказал он. Очевидно это очень крупное китайское религиозное движение. Но мы, собственно ничего не знаем о них. Этан, сказал он, можно сказать, нас застали «со спущенными штанами».

Когда мы поминаем день десятилетия подавления Фалуньгун, мы должны признаться, что эти на Западе – с несколькими исключениями, как этот форум и пригоршней других – по большей части предоставили коммунистической партии Китая свободу действия.

Во первых, начнем с перечисления вреда: свыше 3000 убитых пытками. Истязания и пренебрежение. По итогам моих недавних расследований минимум 10 000 последователей Фалуньгун стали жертвами изъятия органов. Приблизительное число пострадавших составляет 100 000.

По показаниям моего коллеги Лишая Лемиша, вычислительные анализы показывают, что упоминания о Фалуньгун в прессе пропорционально снижению смертных случаев. Поэтому я должен указать, что мы все еще стоим со спущенными штанами. И я должен указать, что провал в интерпретации 25 апреля был начат западной прессой.

Невозможно упомянуть событие, чтобы не попасть в рамки интерпретации, в уже созданную картину. Среди ясного неба «окружили» (по выражению АП и Рэйтерс) или «осадили» (AFP) 10 000 высоко дисциплинированных практикующих Фалуньгун Чжуннаньхай. Это прямые переводы линии коммунистической партии. И они повторяются в учебных пособиях об истории Фалуньгун.

Даже практикующие, которые пишут для Epoch Times, возможно чувствуют, что это трудно объяснить – описывают 25 апреля как массовое «собрание» в Чжуннаньхай. Разница только в том, что они используют слово «демонстрация», как будто это грязное слово. Только это тоже для коммунистической партии. Но не для Запада, не так ли?

Генри Киссинджер оправдывал бойню на площади Тяньаньмэнь высказыванием: «Никакое правительство в мире не терпело бы, если главная площадь столицы в течении восьми недель была осаждена десятками тысяч демонстрантов…» Такое восприятие недавно снова было выражено Чарльзом Фрименом, который был назначен правительством Обамы на пост советника секретных служб. Если элита внешней политики так говорит о демонстрации студентов 1989 года, можно себе представить, как они оценивают незначительное движение буддистского возрождения в 1999 году.

Ученые выражаются немного по-другому: подавление последователей началось как реакция, и обратная реакция. Это трагедия. Это недоразумение. Ошибка.

Конечно, последователи Фалуньгун сделали много ошибок. Но я не могу предположить, что они просили о том, чтобы стать мучениками. Я думаю, что Вы тоже этого не предположите. Но если Вы это предполагаете, тогда поговорите с людьми, которые 25 апреля и до этого были в Тяньцзинь.

В начале 1999 физик Хэ Цзосю опубликовал статью в журнале университета Тяньцзин, которая атаковала Фалуньгун. Он представлял его по сути, как опасный культ. Так как этот физик и журнал были относительно незначительны, Фалуньгун обвинили как слишком чувствительный к критике.

Но это не Запад, и события не происходят случайно. О Хэ Цзосю,авторе статьи известно, что он родственник Ло Ганя, тогдашнего секретаря служб безопасности. И журнал университета Тяньцзинь согласен с политикой государства.

Книга Ли Хунчжи Чжуань Фалунь уже в середине 90-х годов была исключена из официальной продажи, частично потому, что партия беспокоилась о вышедшем из под контроля количестве проданных книг. До 1999 Фалуньгун приобрел не менее 70 миллионов последователей — на 5 миллионов больше, чем членов компартии.

И поэтому эта статья была совсем не незначительная. Это был факел в ночи, сигнал, что партия что-то задумала. Что-то с последствиями.

Если в Китае происходит такой сигнал, есть две возможности. Или же оставаться спокойным, и быть возможно уничтоженным, — или же выступить против этого и быть наверняка уничтоженным – но распространять правду и раскрывать ложь, как раз и есть существенные составляющие нравственности Фалуньгун.

Поэтому последователи Фалуньгун выступили. Приблизительно 5000 практикующих устроили тихую демонстрацию в высшей школе по воспитанию в Тяньцзинь и попросили отказаться от статьи или диалог. Была вызвана полиция. Хао Фэнцзюнь, офицер полиции, был одним из них. Его «вся группа была направлена к высшей школе». «Им приказали применить право войны и очистить район». Когда они прибыли на место, он увидел: …«это было не так, как нам описали – последователи Фалуньгун, готовые к борьбе, которые мешали общественному порядку и т.д.Но у нас не было выбора.»

Видеозаписи показывают несколько людей, сидящих вокруг. Что же заставило полицейских маршировать внутрь и избить и арестовать 40 практикующих? Многие последователи – Джениффер Цзэн (Автор книги «Свидетели истории») одна из них – попробовали благоразумно поговорить с чиновниками и полицейскими Тяньцзинь. Каков ответ? Полиция бессильна. «Это указание министерства безопасности центрального правительства. Поэтому вы должны отправиться в Пекин, чтобы там подать жалобу.»

Оба дня, когда происходили аресты в Тяньцзинь слово «жалоба» (или петиция) быстро распространилось среди последователей – но не виде общего приказа, а просто переходя из уст в уста. Но это имело ясную цель: национальный комитет прошений, единственное место, в котором граждане Китая легально могут обжаловать местное управление или центральное правительство.

Тетушка Д. (назовем её так) говорит: «Каждый, кто в то время был в Китае знал, что это [аресты последователей в Тяньцзин] было опасным делом. Но мы также знали, что нам должны позволить обжаловать это в национальном комитете прошений. У нас было право, обеспеченное законом, подать жалобу, хотя мы знали об этом не много.»

Так как Комитет прошений, как и правительство относился к рассмотрению жалоб очень сдержанно, местонахождение этого комитета было малоизвестно. Ни один из практикующих, у которых я брал интервью, не мог показать мне на карте это место, хотя в общем все убеждены, что он находился на Хутун, которая начинается от улицы Фую. И улица Фую упирается в западный вход в Чжуннаньхай.

Таким образом, прекрасным свежим утром 25 апреля, каждый отдельный практикующий был уверен (из тех, у которых я брал интервью), что они следуют предписаниям закона, и не то, что они пришли в Чжуннаньхай демонстрировать.

Им был ясен риск. Некоторые практикующие накануне вечером составили завещание. Если Вам кажется, что это похоже на мелодраму, рассмотрите следующее.

Ранним утром одна супружеская пара заметила очень необычное, когда они проходили вдоль городского котлована на восточной стороне Запрещенного города. Большой отряд красной армии сидел, вооруженный штыками, в джипах, они смотрели на запад, в сторону Чжуннаньхая.

Когда они и другие практикующие около 7 часов утра пришли на улицу Фую и попробовали свернуть на Хутун, где они предполагали найти овеянный легендами Комитет прошений, внезапно появилась огромная группа полицейских. Все-таки улица Фую не была перекрыта – что Дженнифер Цзэн, которая работала в государственном бюро в Чжуннаньхай нашла странным. Обычно «там было много работников службы безопасности и охранников, и всегда было очень трудно приблизиться к улице. Но в этот день никто не помешал им пройти. Обычно, каждый, кто появлялся, сразу подвергался опросу… казалось, что они очень подготовились, как будто ожидали нас».

Со спорными заверениями, что Комитет прошений откроется позже, практикующие были оттеснены в улицу Фую, прямо к воротам Чжуннаньхай.
Тетушка Д. Вспоминает, что служебные автобусы и полицейские машины установили посты на определенных отрезках улицы Фую. «Были установлены камеры, и направлены прямо на нас. Я боялась, и не решалась встать в первые ряды. Я думала, если им удастся меня заснять, позднее они будут искать меня». Тетушка Д. пропала на многие годы в исправительно-трудовом лагере.

Практикующие, которые думали, что комитет прошений находится на южной улице Фую, или те, которые хотели обойти квартал, чтобы попасть в Хутун с западной стороны, видели дорогу у бульвара Чаньган заблокированной, и им советовали, снова идти в сторону севера к западным воротам Чжуннаньхай. Те, которые пришли с северной стороны должны были присоединяться к массам людей, и их оттесняли в улицу Фую. Тетушка С. (подруга тетушки Д.) описала это так: «К этому времени они приказывали нам: идите туда, идите сюда – и мы выполняли.»

Сцена для представления кабуки, которое потом последовало, была приготовлена. Успокаивающее официальное появление премьер министра Чжу Жунцзи и медленный объезд Чжуннаньхая Цзян Цзэми́нем на своем лимузине с тонированными стеклами. В течении всего времени, 16 часов, не было никакого сообщения в новостях или какого-то заявления о том, что практикующие Фалуньгун что-нибудь делали, что хотя бы в малейшем напоминало провокацию. Никакого мусора, никаких курящих, никаких песен, никаких разговоров с репортерами (или с кем-то другим).

Один практикующий предложил, что они могут сменять друг друга, чтобы покушать или попить, но другие практикующие «… сказали нет, ни в коем случае. Потому что если мы хотим попить, нам нужно будет в туалет, и мы можем помешать тем, кто там живет или работает.» Даже по скорому на выдумку стандарту партии не было никакого повода, оправдывающего вмешательство войск, которые ожидали у ворот запрещенного города.

Объвление вечером об освобождении заключенных в Тяньцзинь было воспринято со спокойным облегчением и оставило у практикующих оптимистическое чувство. По высказыванию тетушки С официальные сообщения в прессе на следующий день: «последователи Фалуньгун собрались в Чжуннаньхай, они не говорили, что мы окружили Чжуннаньхай. Сообщения подчеркивали, что каждый имеет свободу выбора – практиковать ему или нет, по желанию.»

Остальное, я думаю Вы уже знаете: бесконечные заверения со стороны партии, что все в порядке, что «три нет» (никакой рекламы, никакой критики, никаких дискуссий по поводу цигун) еще официальны – хотя телефоны практикующих прослушивались, на площадках для занятий практикой появлялись шпионы, на рабочих местах производились предупреждения и партия основала офис-610, одно из чудовищных образований тайной полиции с неограниченными полномочиями. 20 июля был запущен смазанный механизм облавы, чтобы беспрепятственно проводить свою акцию во всем Китае. Все это нашло свое оправдание в представлении этой даты, 25 апреля, это представление, которое использовалось для того, чтобы спровоцировать небывалое преследование, которое продолжается до сего дня.
В заключение еще одна деталь. Офицер Хао Фэнцзюнь был определен в 2000 году на работу в офис-610. Первое, что он заметил: «наша комната прослушиваний уже была полна обширным собранием сообщений и данных о практикующих Фалуньгун. Этого не собрать в год или два.»

Подозрения Хао правильны. По показаниям бывшего чиновника, я назову его министр Х, решение партии уничтожить Фалуньгун и подготовка к этому были приняты намного ранее, до того, как официально был опубликован хотя бы один запрет. Это решение было без исключений известно только внутри партийной элиты: Цзян Цзэми́нь не мог решить проблему бойни на Тяньаньмэнь, разве что с помощью появления новой групповой цели. Это был Фалуньгун. С другой стороны министр Х получил приказ, не привлекая особого внимания лишить практикующих Фалуньгун предпринимательских лицензий. 25 апреля было только началом хитроумной тактики приманки Фалуньгун, как козла отпущения.

Последнее могло считаться и для Запада.

Прошло уже десять лет. Хотела ли партия действительно убить так много? Конечно нет. Партия склонна верить своей риторике. Генералы представляют себе всегда только короткие войны. И кажется это делают также и западные СМИ.

Но сегодня давайте попробуем, как минимум, развеять миф, отвратительное представление, которое подкармливает неуместную идею, что мы, на Западе не имеем задачи, вмешиваться в незнакомый семейный спор.

Фалуньгун не начинал эту войну. Это была Китайская компартия. Я ходатайствую о том, чтобы на партию полностью была возложена ответственность.

Становится все яснее, что Европа должна в первую очередь предпринять такие усилия. И я очень благодарен, за то, что сегодня в Брюсселе могу изложить эти факты и рад вопросам и комментариям.

Как сообщает информационный центр Фалунь Дафа в Германии, в субботу, 25 апреля 2009, в 10-ю годовщину «Западни в Чжуннаньхай» в Берлине, Гамбурге, Кёльне, Маннхайме, Мюнхене и Вюрцбугре пройдут встречи памяти.