Какими видят себя современные россияне?

Россиянин видит себя «человеком особым».

Один из самых сильных мифов в российском сознании эксперт назвал идею об «особой русской сути»: будь то «русская душа», «русская судьба», «русский путь» или «русская идея». Это мифическая идея об особенности русского человека, о качествах, которые делают его существом, совершенно не похожим на других людей.

Это может связываться нашими респондентами с семью десятилетиями советского опыта или отсылать к более глубоким пластам прошлого. В любом случае, россиянин видит себя «человеком особым», с особой коллективной сутью.

Отсюда вытекает и особый обобщенный образ «другого» — он рассматривается в спектре от «врага» до «чужака». Таким образом, второй важный миф — это миф о «другом», который может быть выражен в терминах «Запад», «чужаки», «понаехали» и т.д.

Этими понятиями специально манипулируют официальные структуры для формирования общественного сознания в России. Они паразитируют — в своих целях — на массовых страхах, настроениях, стереотипах, осколках верований, доставшихся современным россиянам и от советской власти, и от неграмотной бабушки…

В конце концов, в ход идет любой материал. Мы видим, что эти самые низовые верования воспроизводятся сегодня в массовом сознании через СМИ, учебники и так называемое «общественное мнение».

Тем более что процесс «расколдовывания» политического мира, переосмысления коллективного прошлого — работа интеллектуалов — идет в сегодняшней России крайне слабо.

Поэтому сегодня так необходима идея индивида, идея культуры, идея позитивного «другого» и, конечно, самое важное и самое дефицитное в современном российском обществе — это представление о позитивной социальности, о позитивной связи с другими и доверии этим другим. О том, что разность, разноликость, разнообразие не исключают солидарность, но, наоборот, подразумевают ее.

Именно когда в социуме возникает сопряжение идеи разнообразия с идеей солидарности, объединения разных людей по общим интересам, общим ценностям — тогда возникает прорыв, движение, динамика. Возникают социальные институты, которые этот первый прорыв воспроизводят по нарастающей.

Если же этого не происходит, в обществе нарастает апатия, адаптация, снижаются запросы, падает самооценка и усиливаются враждебные настроения по отношению к любым другим — потому что у них деньги, у них связи или непонятная этническая сплоченность или потому, что они живут на Западе и «как сыр в масле катаются».

Растет ли популярность образ Сталина?

Всего около 3% опрошенных россиян хотели бы сегодня жить при таком вожде, как Сталин. Поэтому возрождение популярности Сталина — чисто воображаемая тенденция.

Я думаю, что, на самом деле, образ Сталина в российском общественном сознании ослабевает. Ослабевают его притягательность и демонизм. Но, как любой образ, как любая созданная мифологема, имидж Сталина имеет определенную функцию. Эта функция — представлять модель истории, в том числе и истории советской.

Образ Сталина сопряжен с историей победы в войне, а это, с точки зрения российского массового сознания, — важнейшее историческое событие, и ему нет альтернативы.

Следующее по значению событие — полет Гагарина в космос — во-первых, отстает по своей популярности в рейтингах очков на 30, а во-вторых, явно не годится на роль первого события.

Сегодня недостаточно просто отделить образ Сталина от образа победы в войне. Одной деконструкции образа Сталина мало: нам нужна деконструкция единого и безальтернативного, триумфального образа войны. Тогда, может быть, в конечном итоге, начнет убывать и значимость фигуры Сталина.

Напомню, что иначе и сама идея культуры не имеет смысла. Культура — это культура разных людей. У одинаковых людей нет культуры, у них есть традиция, обычай, привычка, рутина, наконец. Это совсем другой разговор и другой тип общества…

Враждебный Запад и дружественный Восток?

Опросы показывают, что сегодня россияне ориентируются, прежде всего, на себе подобных, т.е. на бывшие страны СНГ, в частности, на Беларусь. Эти страны воспринимаются нашими респондентами как «примерно такие, как мы, но чуть больше похожие на Советский Союз».

Китай на сегодняшний день является источником пока что очень смутной тревоги, да и то, скорее, у политических элит, чем в массах. В массах отношение к Китаю проявляется на уровне бытовой ксенофобии — вот, мол, они «захватывают Сибирь, Дальний Восток» и т.д. Они уже видны на рынках, у них есть свои магазинчики и ресторанчики и прочее…

Есть, конечно, такой слабый аргумент, попавший в общественное сознание не из евразийского философского наследия, а из современных СМИ, что промежуточное положение России обусловливает ее непричастность ни к Западу, ни к Востоку. Отсюда возник достаточно короткий и быстро исчерпавший себя идейный союз с Назарбаевым, который пытается развить идеологию евразийства в Казахстане.

Но мне кажется, у России каких-то претензий считаться азиатским государством нет. В принципе, большая часть россиян понимает, что Россия — страна западная. Но именно потому, что она, вроде бы, западная, а живем мы при этом как черт знает кто, это недовольство собственной жизнью переносится не на самих себя, а на Запад.

Вопрос упирается в образовании.

Прежде всего, нам необходимо заниматься системой образования. Надо отбирать и учить учителей. Это чрезвычайно сложный процесс.

Можно вспомнить, как это делалось в Германии в послевоенный период. Там ведь шла огромная работа по школьной программе, включая историю и общественные науки, по воспитанию нового поколения учителей, люстрации старого педагогического состава. Это была хорошо продуманная, систематическая, очень тяжелая и все же успешно проведенная работа.

В нашем же случае, не было сделано ни полшага в этом направлении. Я думаю, сегодня страна расплачивается еще и за то, что с системой образования за почти двадцать лет после распада СССР практически ничего не произошло.

Источник: Би-Би-Си