Сергей Жаворонков: В чем тайна «расцвета» китайской модели экономики

Например,
мы увидели, что проблема миграции очень характерна в современном Китае. По
аналогии приходит в голову сравнение с аналогичной ситуацией в СССР, что уже не
характерно для России.

Закономерен
вопрос, а почему же китайцы стремятся уехать из Китая, если там так все хорошо?
В экономических кругах очень популярны попытки объяснения китайского
экономического чуда. Многие восхищаются и считают, что те или иные элементы
чуда можно позаимствовать.

Мы в
своих исследованиях пришли к выводу, что экономическое чудо Китая базируется на
крайне низко оплачиваемой рабочей силе и плохих жизненных условиях. Настолько
плохих, что кажутся чудовищными даже россиянину, не говоря уже о жителях
Западной Европы. А мы в это же время рассуждаем о каком-то экономическом чуде в
то время, как душевой ВВП Китая в два с половиной раза ниже, чем в России и в
восемь раз — чем в США.

— Как эти исследования могут быть полезны для тех, кто захочет иметь
бизнес в Китае?

С.Ж.:
Сейчас многие часто говорят о неприкосновенности собственности, но
забывают при этом о неприкосновенности личности. Что, на мой взгляд, по
приоритетности намного превосходит любые другие понятия.

Есть
наглядный пример, в Советском Союзе было декларирована неприкосновенность
вкладов населения с целью привлечения денежных накоплений в банки. Так вот один
нэпман немедленно отреагировал на это репликой: «А кто гарантирует
неприкосновенность вкладчиков?»

Страны,
которые не гарантируют неприкосновенности личности, обречены, могут
попасть в некую ловушку. В реальности деньги смогут накопить наиболее
обученные и передовые слои общества. Они же и будут стремиться выехать из
страны с накопленным капиталом, если не получат соответствующих гарантий.

— Похоже, для китайской экономики проблема миграции действительно стоит
очень остро.

С.Ж.:
Я часто бываю в Канаде, и там наблюдал, что в современном Ванкувере более 40
процентов населения — это выходцы из Китая, причем вполне обеспеченные. Это
показательно, ведь при получении вида на жительство в Канаде применяется
политика имущественного ценза, в отличие от США, где применяется политика
образовательного ценза.

А
это подразумевает покупку недвижимости в Канаде. Однако китайцы стремятся к
этому, и я предполагаю, с чем это связано. Это отнюдь не связано с налоговыми
ставками, это связано с гарантиями на жизнь, и восходящим уже к нему правом на
частную собственность.

— Не будет ли правильнее назвать это бегством китайцев из страны? Ведь
кроме стремления к материальному благополучию человек в обществе неразрывно
связан еще и с социально-психологической сферой.

С.Ж.:
Совершенно согласен, но все дело в том, что сбор любой информации в Китае
значительно затруднен. Это позволяет Китаю давать блестящую экономическую
статистику на продолжении многих десятилетий, хотя при этом не может скрыть
факты крайне низкого уровня душевого ВВП.

— В своей работе Вы проводите анализ
развития
китайской экономики. Можете коротко сказать, в чем его
особенности?

С.Ж.:
Мы в своих исследованиях в основном исходили из позиции удобства ведения
предпринимательской деятельности в Китае, как со стороны резидентов, так
и со стороны не резидентов и иностранных инвесторов.

Нас
в меньшей степени заботили политика расходов китайского правительства внутри
страны. Сегодня китайское правительство аккумулирует в огромном количестве
бюджетные доходы в виде золотовалютных резервов или капиталов госкомпаний и
ставит приоритетным вложение средств за рубежом. Это позволяет Китаю иметь
влияние на другие страны, даже такие как США, в то время как эти деньги можно
было бы потратить на развитие внутреннего рынка.

Но
это явно не входит в приоритеты китайского правительства. Вообще забавно, когда
российские коммунисты призывают заимствовать опыт Китая, они не имеют понятия о
том, что в Китае отсутствует система всеобщего пенсионного обеспечения.
Пенсионное обеспечение предоставляется только государственным служащим. Хотел
бы я посмотреть, как они заговорили бы, лиши их сейчас пенсии по старости.

— А как Вы относитесь к мифу о китайском «экономическом чуде»?

С.Ж.:
В Китае часто применяется практика, когда правительство хочет реализовать
какие-то гигантские проекты, а народ должен затянуть пояса и терпеливо ждать
отдаленного светлого будущего. В этом смысле логика всевозможных утопических
теорий от социализма с китайской спецификой к советскому коммунизму очень
похожа. Она тоже предполагала, что в ожидании светлого будущего народ должен
затянуть пояса.

Советский
Союз в свое время оккупировал треть мира и засылал туда продукты и товары,
чтобы подкупить правительства и население этих стран, поддержать
социалистический строй, в то время как население Советского Союза
испытывало острый дефицит товаров во всем. Так и в Китае, там где значительная
часть народа нищенствует, нельзя описывать ситуацию в категориях «расцвета».

— Есть еще один миф о том, что развитие Китая невозможно без правящей
роли коммунистической партии.

С.Ж.:
Ответ на этот вопрос очевиден, как мне кажется. Коммунистическая партия у нас в
стране прекратила свое существование в конце 80-х годов, однако народ от этого
только выиграл. Так что этот миф не состоятелен.

В
странах Восточной Европы, в Монголии со сменой власти никаких катастроф не
произошло, хотя многие в конце 80-х этого опасались. В то время также ходили
мифы об угрозе всеобщего голода, распада хозяйственных связей, о войнах
между всеми народами, о возвращении чуть ли не в первобытное состояние.
Жизнь доказала, что это не так.

А
вот возникавшие национальные конфликты в различных регионах, они, скорее всего,
связаны не с распадом СССР, а, наоборот, явились следствием национальной
политики коммунистов.

В
таких странах, как Эстония, Латвия, где этнические меньшинства составляли до 40
% населения, там не было никаких конфликтов. К середине 90-х годов этнические
конфликты были практически завершены на территории бывшего СССР, за исключением
ряда территорий Северного Кавказа

На
мой взгляд, если коммунистическое правительство в Китае и перейдет к нормальной
многопартийной системе от этого не будет никаких социальных катаклизмов.

Здесь
большое значение играет ментальность населения. Мы хорошо помним события 1989
года на площади Тяньаньмэнь. Эти выступления студентов, в отличие от
аналогичных каких-то революционных выступлений в других странах, не сопровождались погромами, насилием, это, в
общем-то, было абсолютно осмысленное, мирное выступление людей, выступавших за
другой политический строй в Китае.

Это
очень популярный прием всех диктаторов, которые утверждают, что в случае
падения диктатуры в стране наступит хаос и упадок. Конечно, власть
притягательна.

Николай
Щепкин, многолетний депутат Московской городской Думы и один из выдающихся
деятелей российского либерализма, еще в 1905 г. сказал очень меткую фразу:
«Мнение о неготовности народа к свободе порождается нежеланием выпускать из рук
привилегии и власть». На мой взгляд именно эта ситуация происходит в Китае.

— Как Вы оцениваете отношения между Россией и Китаем?

С.Ж.:
На уровне правительств двух стран отношения являются дружескими. Мы видим
проявления этого со стороны российского правительства в предоставлении
уникальных преференций правительству Китая, которые не даны никому другому.

Их
невозможно рационально объяснить, такие преференции обычно предоставляются на
коррупционной основе. Мы помним, например, условия кредита «Роснефти» на
покупку «Юганскнефтегаза» в 2004 г., предусматривавшие расчет нефтью по цене в
несколько раз ниже мировой – и это в условиях роста цен на мировом рынке,
понятно, что эти контракты невыгодны российской стороне. Приходят мысли о
том, что в этом задействованы чиновники, которых специально мотивировали и
подвигли на подписание контракта.

Или
взять попытки формирования экономических зон в Сибири и на Дальнем Востоке,
фактически не подчиняющихся российскому законодательству, а регулирующие свою
деятельность в рамках межправительственных соглашений.

И
еще мне думается, что России не надо соблюдать слишком либеральный режим по
перемещению товаров и людских ресурсов с Китаем (тем более, что Россия не
является членом ВТО). Как я говорил в начале беседы, когда мы имеем свободный
трудовой рынок, разница в оплате труда непременно окажет негативное влияние на
экономику России при наплыве дешевой рабочей силы из соседней страны.

— Многие россияне опасаются экспансии китайцев на Дальний Восток.
Насколько она реальна?

С.Ж.:
Если говорить о какой-либо угрозе со стороны Китая, можно говорить,
подразумевая военную угрозу. Это пока не столь серьезно.

Но
впрочем, мы видим угрозу от российского правительства – оно готово просто
отдать российские территории. Когда Россия передала спорные острова на реке
Амур, государство за это не получило ни копейки. Опять же не факт, что за это
некие физические лица не получили прибыли.

Можно
ли говорить о стремлении со стороны китайцев приобрести российское гражданство?
То, что они пока не стремятся к этому в массовом порядке, означает, что пока их
статус может изменяться и регулироваться российским правительством. Если
говорить о долгосрочной перспективе, то при сохранении такого большого
физического присутствия неизбежно устремление китайцев получить российское
гражданство. Не думаю, что они будут полноценными гражданами при этом, имея
родственников в Китае. Я, конечно, без особой радости смотрел бы на эту
перспективу.

— Коррупциогенность в политике и экономике, о которой Вы говорили выше,
может нанести большой ущерб для России, в частности, сейчас много говорят об
ущербе экологии в результате приграничной торговли.

С.Ж.:
Нужно отметить, что российский бизнес вторичен по отношению к государственному
аппарату, к госчиновникам. Он зависим, подчинен, носит неформальный характер.
Реальными собственниками многих бизнесов являются сами чиновники – в этих
условиях у них нет стимула, чтобы следить за соблюдением закона. Поэтому и
стало возможным хищническое истребление лесов и бесконтрольный вывоз других
природных ресурсов в Китай.