Почему один из известнейших китайских правозащитников разорвал связи с коммунистической партией

The Epoch Times29.08.2016 Обновлено: 06.09.2021 14:28

Гао Чжишен - один из лучших адвокатов Китая. Фото: Getty Images


Третье открытое обращение Гао Чжишена к Ху Цзиньтао и Вэню Цзябао

Примечание редакции: Гао Чжишена называют «совестью китайских адвокатов» и «большим героем».

Министерство юстиции Китая в 2001 г. включило его в десятку лучших адвокатов Китая.

Он заслужил репутацию храбреца за защиту тех, чьи человеческие права были нарушены. Он также является одним из немногих адвокатов в Китае, кто защищает преследуемых за религиозные или духовные верования.

Недавно г-н Гао написал открытое заявление о выходе из рядов коммунистической партии Китая (КПК) под названием «Знаменитый китайский адвокат выходит из коммунистической партии Китая» – что является актом большой храбрости. В этом заявлении он рассказывает о своем расследовании репрессий КПК в отношении практикующих Фалуньгун, о «неописуемом насилии, причинённым КПК добрым людям Китая» и о том, как дни, проведённые в беседах и интервью с практикующими Фалуньгун, стали для него «шокирующим опытом».

В нижеприведенном открытом обращении к главе КПК Ху Цзиньтао и
премьер-министру Вэню Цзябао
г-н Гao излагает детали того, что ему удалось обнаружить за время расследования, и к каким выводом он пришел относительно существующей ситуации в Китае, а также возможного будущего возрождения страны. Это — третье открытое письмо г-на Гао к Ху и Вэню.

Мы должны немедленно остановить зверство, которое душит совесть, мораль и этику нашей нации

Я, Гао Чжишен, шлю свой поклон из города Чанчунь Ху Цзиньтао, Вэню Цзябао и всем остальным сознательным китайским соотечественникам.

Вначале я хотел бы передать мои глубокие соболезнования и поддержку семьям невинно погибших граждан Китая, расстрелянных властями провинции Гуандун [1]
. В то же время, я хотел бы выразить свой протест против жестокой резни наших добросердечных крестьян. Я настоятельно призываю, чтобы высшие власти, руководствуясь основными принципами, признанными в гражданских обществах, наказали убийц и ответственных за эти действия, а также поддержали и компенсировали утрату семьям погибших.

Зима в Чанчуне чрезвычайно холодная. Однако, даже «прячась» от холода в квартире, где большую часть времени даже нет воды, моя кровь кипит. Причина не в том, что я в очередной раз пишу открытое письмо Ху и Вэню. Просто быть способным трудиться для будущего одного из самых великих народов мира достаточно для того, чтобы закипела кровь любого обычного гражданина.

18 октября с тем же горячим энтузиазмом я написал открытое письмо Ху Цзинтао и Вэню Цябао — двум моим соотечественникам, призывая их правительство в срочном порядке «Прекратить преследовать сторонников свободы и наладить отношения с китайским народом
«.

На следующий день по домашнему телефону я услышал вопиющие угрозы. На третий день, по крайней мере, 10 машин и 20 полицейских в штатском начали круглосуточную слежку за всей моей семьёй. На 15-й день после того, как я написал письмо, Судебное управление г. Пекина незаконно закрыло мою юридическую контору. Очень прискорбно видеть, как наша страна обращается со своим гражданином, осмелившимся на открытое высказывание мнения.

Моё открытое письмо также вызвало сильную реакцию у последователей Фалуньгун из различных районов Китая, которые в своих письмах обращались ко мне с просьбой приехать к ним, чтобы познакомиться с их настоящей ситуацией. Довольно много таких писем пришло из городов Чанчунь и Далянь.

Начиная с 29 ноября, я проводил в дороге почти 24 часа в день, непрерывно путешествуя между городом Цзинань провинции Шаньдунь, городами Далянь и Фусинь провинции Ляонин и городом Чанчунь провинции Цзилинь, чтобы провести целый ряд расследований. Обычно я путешествую один, но в этот раз я имел честь находиться в сопровождении профессора Цзяо Гобяо. [2]

Тем временем толпы полицейских в штатском день и ночь находились возле моего дома, создавая атмосферу террора и оказывая огромное давление на всю мою семью. 29 ноября мне удалось избежать слежки и окружения более 20 переодетых полицейских, что позволило мне провести пятнадцатидневное расследование, как я того хотел.

Здесь я особенно хотел бы отметить, что мы изо всех сил стараемся разъяснить всему миру правду о том, как непрерывно и жестоко преследуется наша нация, особенно сейчас, а также напомнить всей нашей нации серьезность и безотлагательность решения проблем, с которыми мы столкнулись. Настало время, чтобы наша нация и каждый в отдельности с полной серьезностью отнёсся к нашим собственным проблемам. Любое оправдание или любое промедление в этом вопросе являются сейчас преступлением против всей нашей нации!

В этом письме я не буду умалчивать ни об одной из реальных проблем, которые увидел, даже если это означает, что меня могут немедленно арестовать после публикации этого письма. Мое пятнадцатидневное расследование снова показало причиняющую боль реальность. «Офис 610» является (или, по крайней мере, его можно так назвать) настоящей бандой, зародившейся в недрах государственной власти и ставшей над властью государства. Эта бандитская группировка может управлять и манипулировать всеми инструментами государственной власти.

Несмотря на то, что это организация существует вне конституции и законов китайской структуры власти, «Офис 610» наделен властью, которая должна быть только у правительственных учреждений, и даже ещё большей властью, чем обладают правительственные учреждения. Ему даны полномочия, которые не принадлежат и никогда не принадлежали ни одной государственной власти со дня появления у человечества на Земле политической организации общества в виде государства.

Мы можем увидеть, что власть, символизируемая числом «610» продолжает «взаимодействовать» с народом посредствам таких действий как убийство физического тела человека и его духа, кандалов, цепей, пыток током и «скамьей тигра» [3]
. Так действует только преступная шайка бандитов. «Офис 610» продолжает мучить наших матерей, сестер, детей и всю нашу нацию. Г-н Ху и г-н Вэнь, Вы как представители нашей нации, обладающие в данный момент определённым положением, и особенно как честные люди (какими Вас считают большинство китайских граждан), должны вместе с нами рассмотреть существующие проблемы.

Когда я записываю трагические истории тех, кто за последние шесть лет подвергся жестоким репрессиям, мое сердце обливается кровью, а пишущая рука невольно дрожит. Из всех свидетельских показаний невероятных зверств, из всех документально засвидетельствованных случаев нечеловеческих пыток своих собственных граждан, используемых правительством, из всех его аморальных действий больше всего меня шокирует ют развратные, но, тем не менее, весьма распространенные издевательства «Офиса 610» и полиции в отношении женщин.

Во время репрессий сексуальному насилию в самой отвратительной манере подвергались груди и гениталии почти всех женщин или гениталии мужчин. Почти всех, кого подвергли пыткам, независимо от того были ли это женщина или мужчина, раздевали донага. Никакой язык или слова не могут описать или воссоздать вульгарность и безнравственность нашего правительства в этом отношении. Какой живой человек может молчать, когда сталкивается с таким изуверством?

28 октября 2005г. в 16:20 г-жа Ван Шоухуэй и её сын, г-н Лю Боян, из города Чанчунь были незаконно арестованы сотрудниками «Офиса 610». Их подвергли жесточайшим пыткам, в результате которых 28-летний Лю Боян умер около 20 часов вечера того же дня. Приблизительно 10 дней спустя, его мать также была замучена до смерти. Тела двух несчастных все еще находятся в руках чиновников «Офиса 610».

Им потребовалось три дня, чтобы оповестить отца Лю о смерти его сына, в то время как точное время смерти г-жи Ван остается неизвестным. Отец Лю попытался найти в городе адвоката, но никто не осмелился взяться за такое дело. «В таком обществе, как наше, тяжелее жить, чем умереть. Жизнь приносит больше боли. После того, как я позабочусь об их похоронах, я последую за ними и тоже покину этот мир».

Госпожа Ван Шоухуэй, её муж и сын, Лю Боян, начали практиковать Фалуньгун в 1995 г. С тех пор как 20 июля 1999г. началось преследование Фалуньгун, их непрерывно беспокоили полицейские из отделения полиции Чжэнян округа Луюань и сотрудники из районной администрации Чжэнян. В октябре 1999 г. г-жу Ван незаконно задержали, а в феврале 2000 г. сослали в трудовой лагерь Хэйцзуицзи, где её восемь раз подвергли пыткам с использованием электрических дубинок.

Кроме того, её вынуждали работать целыми днями. На протяжении пяти дней и ночей ей не давали спать, заставляя стоять. Несколько раз пытали, используя «смертельную кровать» [4]
. В самом жесточайшем случае, её более часа били двумя электрическими дубинками, в то время как она была привязана к «смертельной кровати». Ни одна часть её тела не осталось неповрежденной. Она была освобождена только после того, как от продолжительных пыток оказалась на грани смерти.

11 апреля 2002 г. г-жу Ван прямо на улице снова забрали полицейские из отделения полиции Чжэнян округа Луюань, после чего полицейские из первого подразделения Управления государственной безопасности города Чанчунь завязали ей глаза и доставили в секретное место для пыток в Цзинюэшань (Чанчунь). В течение двух дней и одной ночи её пытали на «скамье тигра» и избивали электрическими дубинками по груди. Трое мужчин избивали её кулаками по лицу, груди и спине.

В результате, левая скула г-жи Ван была сломана, и у неё была рвота кровью. В последствии обнаружилось, что ее легкие повреждены. В полицейской больнице, когда ей делали капельницы, то привязали к кровати и не разрешали пользоваться туалетом. Больной насильно ввели в мочевой пузырь трубку и оставили без всякого внимания. Пять дней и ночей она не могла двигаться. Впоследствии, от перманентного вмешательства её мочевой пузырь был повреждён, и она больше не могла его контролировать.

27 июня 2002 г. г-жу Ван и её семью снова насильно забрали полицейские из подразделения Государственной безопасности полиции округа Луюань. Г-жу Ван на целый вечер связали «в положение эмбриона». Позже, когда она была незаконно помещена в Центр заключения №3 города Чанчунь, охранники пристегнули ее наручники к кандалам на её ногах и оставили в таком положении на 18 дней, осуществляя принудительное кормление в течение месяца.

После этого её отправили в местную полицейскую больницу, где продолжали кормить ее также насильно более 30 дней, в то время как она оставалась связанной. Её не освобождали до тех пор, пока её жизнь снова не оказалась на волоске от смерти. В то же время несколько полицейских из отделения полиции Чжэнян жестоко пытали, избивали и пинали Лю Бояня. Они били его ботинками по лицу, связывали веревкой, надевали на голову полиэтиленовый пакет и используя наручники подвешивали к потолку.

Когда Лю находился в подвешенном состоянии, полицейские трясли его за ноги и тянули вниз. Проводивший пытку полицейский Юань Дачуань бесстыдно сказал: «Я замучил до смерти довольно много практикующих Фалуньгун и не понесу никакой ответственности, если и тебя забью до смерти». Во время каждой пытки мать и сын могли слышать крики друг друга, потрясавшие Небеса и Землю, духов и призраков!

29 октября 2002 г. Лю Боян был на два года сослан в исправительно-трудовой лагерь Чаоянгоу города Чанчунь. В декабре полиция вынуждала его целыми днями сидеть на холодном цементном полу и не разрешала спать по ночам, а днем его заставляли посещать классы по «промыванию мозгов». В июне 2004г., когда срок его заключения истек, трудовой лагерь отказался его освобождать и нашел предлог, чтобы добавить ещё 47 дней.

Лю Боян был выпускником медицинского университета. Он был хорошим человеком, был добр к детям и почтителен к пожилым. Каждый год его называли образцовым работником больницы. О случившемся с этой семьей, почти на одном дыхании, мне рассказала женщина по фамилии Ван.

За прошедшие шесть лет 48-летнюю жительницу города Чанчунь Сунь Шусян незаконно арестовывали девять раз. Ниже приведены некоторые свидетельства пережитого ею во время незаконных заключений в трудовых лагерях.

«Однажды, в конце 2001 года ко мне в дом пришел полицейский Ли Чжэньпин из восьмого отделения полицейского участка по улице Синье, и с ним — ещё один мужчина. Они пришли, чтобы убедить моего мужа развестись со мной, на что я сказала: «Нет». Тогда Ли начал бить меня по лицу до тех пор, пока оно не распухло, а из глаз не полилась кровь, и я вдруг не могла больше ничего видеть.

Полицейский снова спросил, согласна ли я на развод и добавил, что если я не соглашусь, то он отправит меня назад (в трудовой лагерь). Находясь под их постоянным террором, муж развелся со мной. Таким образом, наша мирная семья была разрушена государством. Сейчас, я всё еще нахожусь в изгнании».

В июле 2002 г. я находилась в доме своего отца. Внезапно в дом ворвался переодетый полицейский и спросил, не я ли Сунь Шусян. Меня забрали даже прежде, чем я успела ответить. На следующий день полицейские из первого отделения Управления госбезопасности Чанчуня посадили меня в машину и везли куда-то по ухабистой дороге в течение приблизительно двух часов. Двое полицейских, сняв с моих глаз повязку, отвели меня в темный и ужасающий подвал.

Туда быстро примчались восемь или девять полицейских. На столе лежали три электрических дубинки различной мощности и моток веревки, а с другой стороны стояли три скамьи тигра. Двое полицейских затащили меня на скамью тигра и поместили мои руки в подлокотники, к которым были прикреплены наручники. Мои руки оказались заперты в наручниках. Подлокотники на скамье тигра имели выемки для запястий разного размера.

На этих двух подлокотниках полицейские ловко закрепили железную палку толщиной в большой палец, которая упиралась мне в грудь и область живота, что не давало мне возможности пошевелиться. Один полицейский указал на инструменты для пыток и сказал: «Видишь это? Если ты согласишься сотрудничать, мы можем закончить наши дела уже через час, в противном случае, мы заставим тебя испытать на себе все эти инструменты. Что случилось с Лю Чже и другими [практикующими, которых замучили насмерть]? Только немногие могут выйти отсюда живыми».

Вежливый на вид полицейский дважды ударил меня по лицу и спросил, знаю ли я других практикующих. Я ответила, что нет. Тогда он взял электрическую дубинку и начал ее разряжать мне под ребра. Затем снова спросил телефоны других практикующих, но я ничего не ответила. Он начал жечь током кончики моих пальцев, спрашивая, кого из практикующих я знала. Используя электрическую дубинку, он жёг мою руку, затем голову, а потом приступил к другой стороне тела.

После того, как нанося разряды тока моему телу, он завершил один круг, опять медленно начал все с начала. На этот раз он взял дубинку с более высоким напряжением тока и, начиная с пальцев ног, прошелся по всему моему телу. Не смотря на это, я ничего не говорила. Тогда они начали жечь мне глаза.

Мне казалось, что они вот-вот выпадут из глазниц, и я ничего не могла видеть, но все равно отказывалась отвечать. Они снова начали жечь мне ребра. Боль была невыносимой. Дубинка переместилась на мою грудь, и они продолжали спрашивать, с какими практикующими я поддерживаю контакт. Из-за боли я ничего не могла вымолвить. Знакомые лица практикующих появились передо мной одно за другим, но у меня была лишь одна мысль: несмотря ни на что, я ничего не скажу им о других практикующих, потому что, если я упомяну о ком-то, этот человека будет сразу же арестован и подвергнется пыткам.

Полицейские вставили электрическую дубинку мне в рот, в результате чего он был весь сожжен и опух, а кровавые раны покрыли губы. Они сказали мне, продолжая жечь током: «Если ты не будешь говорить, насильно откроем тебе рот». Затем они снова начали жечь мой рот. После дня и ночи пыток, я была на грани смерти…

В начале 2004г. я временно остановилась в доме г-жи Син Гуйлин. Однажды ночью я услышала громкий стук в дверь. Вскоре двухстворчатая дверь была выломана. В ужасе я увидела группу полицейских с железными молотками и пистолетами, которые кричали: «Не двигайтесь, или мы будем стрелять».

Нас арестовали и забрали в отделение Лууюань Управления госбезопасности, где заперли в маленькой железной камере. Меня привязали на к скамью тигра. Они начали прямо передо мной бить кожаным ремнём Син Гуйлин и душить её. Она душераздирающе кричала. Её били до тех пор, пока она не упала на пол, после чего продолжали её пинать. Когда она поднималась, то ее снова били, пока она опять не падала. Они били и пинали её, требуя раскрыть имена других практикующих. Они продолжали её мучить снова и снова.

Затем опять взяли кожаный ремень и стали душить г-жу Син Гуйлин, пока та не начала задыхаться. Полицейские кричали: «Мы тебе покажем, если ты не будешь говорить». Её мучили до тех пор, пока она не оказалась на волоске от смерти, но она так и не выдала имен ни одного практикующего. После этого они начали пытать меня. После трех дней и ночей пыток нас отослали в Центр заключения №3.

4 августа 2003 г. меня снова арестовали и отвезли в отделение Нангуань Управления госбезопасности. Полицейский с обезображенным оспой лицом схватил меня за волосы и начал бить лицом об стену. Я чувствовала страшное головокружение и тошноту. После этого, надев на меня тугие наручники, он заставил меня сидеть на «скамье тигра». Другой полицейский начал бить меня по рукам, и мои запястья начали кровоточить оттого, что были в тугих наручниках.

Затем они приковали мне лодыжки железными обручами, затягивая их все туже и туже, что причиняло невыносимую боль. Потом надели мне на голову полиэтиленовый пакет, завязав на шее. Когда видели, что я почти задохнулась — снимали пакет. Через некоторое время они вновь надевали его мне на голову и снимали прежде, чем я полностью задохнулась. Они проделали это три раза, одновременно продолжая туже затягивать обручи на моих лодыжках. Б

ыло настолько больно, что у меня начались конвульсии. Мои лодыжки были сломаны и кровоточили. Я потеряла сознание. Меня облили холодной водой, чтобы привести в сознание и отправили в Центр заключения №3. Там я отказалась от еды и воды и впала в кому. После 27 дней я была на волосок от смерти. Тогда они уведомили членов моей семьи, чтобы те забрали меня домой.

Лю Шуцинь, 60-ти летняя женщина из Чанчуня, за последние 6 лет была пять раз арестована и отправлена в трудовые лагеря. Тихим голосом она поведала нам о том, каким варварским пыткам подверглась:

«Первый раз меня арестовали в феврале 2000 года. Пока нас затаскивали в машину, полицейские яростно избивали и пинали нас, после чего отвезли в Центр заключения Балипу. Без суда и следствия нас заключили на 15 дней. Всего из нас было арестовано более десяти человек, и все подверглись неописуемым пыткам. После этого чиновники районной администрации и полиция продолжали меня преследовать.

Второй раз меня арестовали 31 декабря 2000 г., когда я поехала в Пекин с призывом к правительству остановить репрессии. Я держала плакат с надписью «Фалунь Дафа — это хорошо», и полицейские с площади Тянь-Ань-Мэнь начали яростно бить меня по спине электрическими дубинками, заталкивая в полицейскую машину. Позже меня бросили в камеру, где стены были покрытыми инеем и льдом.

Полицейские вынудила меня снять с себя всю одежду, а затем приказали кому-то обливать меня водой из шланга. Они оставили меня спать на голом полу, не дав ничего, чтобы прикрыться. От туалета в комнате стояла ужасная вонь. Каждый день ко мне для допроса приходило несколько полицейских. Мне также не давали спать по ночам. После 38 дней нескончаемых допросов, они так ничего и не добились.

31 декабря 2001 г. я и несколько практикующих развесили на улице плакаты, чтобы разоблачить правительственную клевету о Фалуньгун. Кто-то донес на нас, и мы были арестованы. Полицейские из «Офиса 610» жестоко без остановки избивали меня. В полночь меня отправили в Центр заключения №3. Там один полицейский бил меня кулаками по глазам – после этого все стало расплывчатым, и я ничего не могла видеть. Они ещё несколько раз ударили меня по голове.

Столкнувшись с их зверским поведением, я сказала им, что за добро и зло будет соответствующее воздаяние. Полицейские приказали другим заключенным принести тяжелую цепь весом 28 кг (приблизительно 61 фунт) и связать ею мои лодыжки. Меня продержали там 22 дня, и за эти 22 дня я перенесла такие пытки, которые были хуже смерти. Позже полиция стала вымогать у моей семьи огромную сумму денег за мое освобождение.

Спустя несколько дней после моего освобождения 28 февраля 2003 г, группа полицейских из отделения Лууюань Управления госбезопасности снова ворвалась в мой дом. Полицейский по имени Юань Дачуань обыскал всё в нашем доме и конфисковал более 4 000 юаней (приблизительно US$500) наличными, не оставив нам никаких квитанций. Другой полицейский забрал бутылочку иностранных духов, которые мне привез из-за границы мой ребенок. Когда Юань Дачуань забрал деньги, я осудила его за эту кражу, за что он избил меня и надел на меня наручники.

Они делали у нас дома, что хотели, и все было в ужасном беспорядке. В конце концов они насильно отвезли меня в камеру для пыток отделения Лууюань и пытали на «скамье тигра» в течение двух часов. Затем меня всю с заведенными за спину руками переплели тонкой веревкой, туго её стянув. Всю связанную, они выкинули меня из камеры пыток, а другая группа людей бросила меня в машину. Они воспользовались моим пуховым пальто, чтобы закрыть мне лицо, от чего я почти задохнулась.

Приблизительно через 20 минут машина остановилась, и меня отвели в другую камеру пыток (позже я узнала, что она находилась в отделении Чаоян). В комнате находилось множество разнообразных инструментов для пыток. Меня сразу же затащили на «скамью тигра», и около шести полицейских надели на меня наручники и кандалы на лодыжки, закрепляя (на скамье тигра) стальную палку поперёк моей груди.

Молодой полицейский взял железный прут длинной в фут и начал бить меня по левой руке, прикованной к «скамье тигра». После дюжины хлыстов рука моя ужасно распухла и стала фиолетово-черного цвета. Они требовали, чтобы я рассказала о других практикующих, но я отвечала, что ничего им не скажу. Тогда около 10 полицейских завели мне руки за спину, надели наручники и начали за наручники тянуть на себя мои руки.

В то же время они продолжали тянуть цепи на лодыжках и с силой надавливать мне на грудь стальной палкой. Тело моё под таким давлением растянулось, и я чувствовала, что мои сухожилия и кости вот-вот лопнут; я не могла дышать. Боль была столь невыносима, что я несколько раз теряла сознание. Когда я теряла сознание, полицейские обливали меня холодной водой. После того, как я приходила в сознание, они продолжали меня мучить.

Таким образом они пытали меня в течение дня и ночи, и я то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Когда они меня растягивали, наручники и цепи на ногах продолжали врезаться мне в плоть, от чего на полу образовались лужи крови. Полицейские применяли к пожилой женщине такие дикие пытки. Каждый нерв и кость на моих руках, ногах и ступнях болели так, что это было невыносимо. Мое тело больше не могло пошевелиться.

Первого марта меня отправили в Центр заключения №3. Там мне проверяли давление и сердце — все функции организма были нарушены; ноги отказывались двигаться. Несмотря на это мне присудили два года трудового лагеря. Практически находящуюся в коме меня принесли в трудовой лагерь Хэйцзуйцзы. Меня нужно было нести в туалет.

Женщина — полицейский Лю Ляньин из второй бригады начала донимать меня, твердя, что я притворяюсь, будто не могу ходить. Лю варварски жгла электрической дубинкой мои ноги, грудь, сердце – всё тело. Тут одна из заключенных преступниц И Ливэнь (у которой были хорошие отношения с Лю) больше не смогла на это смотреть и забрала у Лю дубинку, сказав: «Не жги её больше.

Смотри, в каком она ужасном состоянии». Тогда Лю Ляньин остановилась. Так как я не могла ходить, полицейские часто проклинала меня. Они использовали разные приемы убеждений, чтобы попробовать «преобразовать» меня, а также по очереди занимались «промыванием мозгов».

После изнурительного рабочего дня они не позволяли мне спать, а проводили «промывание мозгов», чтобы вынудить меня подписать ту или иную бумагу. Я твердо отказывалась. Так они пытали меня в течение двух месяцев, и мое кровяное давление зачастую было более 200, и я страдала от серьезной сердечной болезни.

Видя, что я отказываюсь быть преобразованной, Цзя Хунянь приказала заключенным проституткам мучить меня и не спускать с меня глаз 24 часа в сутки, даже во время приема пищи и сна. Они избивали и обзывали меня почти каждую минуту и каждый день, не позволяли мне говорить; когда я начинала говорить, они начинали меня проклинать.

Каждый день мое тело и душа приносили мне ужасную боль. Год пыток нанес телу и разуму огромный вред. Мое тело почти ничего не чувствовало, а руки практически не работали. Мне поставили диагноз инфаркта, инсульта головного мозга и атрофии. Я всегда была здорова, но за год преследований здоровье мое пришло в такое плачевное состояние. Я прошла через такие нечеловеческие пытки только потому, что хочу быть хорошим человеком».

Чжан Чжикуй спокойно и неторопливо описал нам свой опыт преследования в городе Чанчунь:

«После 20 июля 1999 г. я поехал в Пекин с обращением к правительству остановить репрессии Фалуньгун. Поскольку я разъяснял правду о Фалуньгун жителям Пекина, меня арестовала пекинская полиция и передала в руки полицейского отделения города Чанчунь в Пекине. Там мне привязали руки к ногам и подвесили к деревянной палке, концы которой поместили между двумя столами.

Я качался вперед и назад. Когда палка ломалась, я падал на пол. Что касается других практикующих, кого также арестовали и доставили в это отделение, полицейские избивали их кожаными ремнями или подвешивала к потолку. Они также хлестали меня деревянной палкой по ягодицам.

Позже всех нас отправили в Окружное отделение полиции Эрдаохэцзы города Чанчунь. В то время нас там было около десяти человек. Когда нас туда привезли, начальник Отдела политической подготовки заставил меня снять брюки. В комнате находились и женщины и мужчины, поэтому я отказался.

Тогда он начал бить меня кожаным ремнем по голове. Моя голова перестала что-либо чувствовать, в ушах стоял звон, и я почти потерял сознание. Он спросил моё имя и дату прибытия в Пекин. После побоев я едва находился в сознании, так что ничего не помнил. Несмотря на это он продолжал меня избивать. Затем наступил мне ботинком на пальцы ног и начал их дробить, наблюдая за выражением моих глаз. Боль была невыносимая, и меня бросило в пот. Тогда он оставил меня и принялся избивать других.

После того как меня перевели в центр заключения Тебэй, охранники подговорили заключенных, чтобы те раздели и избили меня. Уголовники жестоко избивали меня, ударяя меня о стену уборной. Я едва смог подняться. Затем они облили меня двумя ведрами холодной воды и продолжили зверское избиение. Мои руки и ноги кровоточили, на одной из ног была глубокая рана. Спустя месяц меня освободили, не отдав документов и без соблюдения каких-либо юридических процедур.

В конце ноября 1999г. я поехал в Верховный Суд Китая в Пекине, чтобы апеллировать против репрессий Фалуньгун. Чиновники из Верховного Суда Китая сообщили обо мне полиции, и я был арестован. Меня повезли в отделение полиции города Чжаоюань провинции Шандун в Пекине.

По дороге они вытащили у меня из брюк ремень и заставили идти, держа брюки руками, избивая меня моим же ремнем. Они снова жестоко избили меня, когда мы прибыли в отделение, и продолжили избивать ночью в течение нескольких часов. На следующий день меня отправили назад в Чжаоюань провинции Шандунь.

Меня перевели в Центр заключения города Чжаоюань, где полиция подговаривала заключенных, чтобы те меня избивали. Однако они видели, что я выполнял свою работу охотно и хорошо, что их всех очень тронуло, и они перестали меня бить. В конечном счете, они прислали немого заключенного, чтобы меня избивать.

Однажды охрана приказала мне, чтобы я просунул голову в маленькое отверстие между железными дверями моей камеры и, зажав мою голову между своих ног, начал бить по ней. Все практикующие из других камер кричали на него: Не смей бить людей!

После 20 июля 1999г. вся моя семья была арестована. Меня с сестрой отправили в отделение полиции города Синьчжуан. Нас поместили в отдельные одиночные камеры, маленькие и темные. Они были настолько малы, что мы не могли встать в них в полный рост. Нам позволяли пользоваться уборной только один раз вечером и так нас продержали там в течение 10 дней.

Затем нас отправили назад в Центр заключения Чжаоюань, где нас держали ещё месяц. Они издевались надо мной и моей сестрой, переводя нас из отделения полиции в Центр заключения и обратно, в общей сложности, шесть раз. Все это заставило нас чувствовать, что трудно как жить, так и умереть.

На Национальный праздник 2000 года я пошел на площадь Культуры в городе Чанчунь, чтобы развернуть плакат, и был арестован. Все средства массовой информации в Китае распространяли ложь и не говорили ни слова в нашу защиту, поэтому мы хотели таким образом рассказать людям правду. Начальник полиции Лян с другими полицейскими сорвали с меня пальто и обернули им мою голову. Они завели мои руки за спину, надели наручники, а затем отвели меня к машине.

Машина ехала около двух часов, и я чувствовал, что мы были уже далеко от города. После того, как мы наконец остановились, меня отвели в какой-то дом и сняли пальто с головы. Я чувствовал себя ужасно. В комнате стояла «скамья тигра». Я знал, что мы были где-то в горах, и слышал за окном проносящийся со свистом ветер. Начальник полиции Лян и другие полицейские раздели меня и затащили на «скамью тигра».

Руки мне связали за спиной и привязали к палке. Потом поперёк груди и ног вставили железные прутья, закрепляя концы этих прутьев к «скамье тигра» таким образом, чтобы все тело было накрепко зафиксировано, и я не мог двигаться. Мои ступни поместили в железные обручи и тоже закрепили.

После этого Лян вынул острый нож длиной около 30 см, потер им пару раз о брюки, бросил его в стол и жестоко сказал мне: Чжан Чжикуй, я хочу чтобы ты здесь умер. Сегодня я буду мучить тебя до смерти, затем вырою яму и закопаю. Никто тебя не найдет и не узнает об этом. Сказав это, он вышел. Трое полицейских начали заряжать свои электрические дубинки, в то время как ещё двое схватили мои руки, связанные за спиной и перетянули их через голову вперед. Я слышал хруст моих костей.

Они проделали это несколько раз, и невыносимая боль причиняла мне огромные страдания. После этого на голову надели железную бочку, по которой полицейские начали яростно стучать металлическими палками. От интенсивного сотрясения и резкого шума я чувствовал, что моя голова была готова взорваться. Так продолжалось долгое время. Потом полицейские начали жечь мою спину сигаретами, и невыносимая боль заставила меня потерять сознание.

Тогда, чтобы привести меня в сознание, они облили меня холодной водой. После этого они продолжали использовать горящие свечи, чтобы жечь мне спину и лить горячий воск на раны от ожогов. Я не прекращал подскакивать от боли. Все, что я мог слышать, был треск «скамьи тигра» от моих содроганий. Поскольку на моем теле не оставалось необожженной кожи, полицейские начали жечь током мои половые органы, а затем принялись бить по ним металлической палкой.

Я потерял сознание и не знал, сколько прошло времени, прежде чем я пришел в себя. После ночи пыток, мое лицо опухло и стало в несколько раз больше своего размера, а все мое тело кровоточило. Я был сильно покалечен. Боль заставляла меня изворачиваться так, что кожа и плоть на моих лодыжках разорвалась, оголяя кости и мышцы. Однако, когда они увидели, что я пришел в себя, они потащили меня на улицу. На улице температура была около 10 градусов ниже нуля. Они облили мое обнаженное тело ледяной водой и, оставив меня на улице, вернулись в дом.

Полчаса спустя они вышли, чтобы проверить, был ли я все еще жив. Я не знал, сколько прошло времени прежде, чем наступило утро. Я был на волосок от смерти. Меня привезли в полицейское отделение Чанчунь. Там было много маленьких камер, в каждой из которых стояла скамья тигра. На каждой из них были привязаны женщины- практикующие Фалуньгун. Большинство из них были без сознания с обнаженной нижней частью тела или же прикрытые куском материи.

Для дальнейших пыток меня перевели в Центр заключения Тебэй. Я объявил голодовку на пять дней, и они прекратили пытки. Пробыл в этом центре заключения 40 дней, я был переведен в пятое отделение исправительно-трудового лагеря района Чаоян. Там я продолжил непрерывную голодовку, и ко мне присоединились более 10 практикующих. В пятом отделении находилось более 500 практикующих Фалуньгун.

Начальник отделения, узнав, что мы объявили голодовку, вынудил нескольких заключенных жестоко избить нас. Сцена была ужасающей. Практикующие, объявившие голодовку, были переведены в первое отделение лагеря, где они преследовались с наибольшей жестокостью. Заключённый по имени Сюй Хуэй часто избивал практикующих.

Один практикующий, которому было за шестьдесят, раньше был начальником среднего уровня, но так как он отказался надеть робу заключенного, Сюй Хуэй избивал его, пока тот не оказался на грани смерти. Но полицейский все равно не прекращал его бить. Я почти потерял веру в жизнь, после того как подвергался таким неописуемым мучениям в течение очень долгого времени. К нам применяли невыносимые пытки днем, вечером и даже по ночам.

Если практикующие Фалуньгун издавали хотя бы малейший звук когда спали, их сокамерники жестоко избивали их. Из-за этого практикующие даже не осмеливались спать. Как-то ночью я не мог прекратить кашлять, и тогда сокамерники всю ночь избивали меня. Они вообще не позволяли мне кашлять.

Я не мог вечером пить воду, так как они не позволяли нам пользоваться ночью уборной. Однажды я не мог больше терпеть и тихо прокрался в уборную. Когда я вернулся, Сюй Хуэй избил меня почти до смерти. Он ударил меня ногой по почке с такой силой, что она сдвинулась со своего естественного положения. В результате я не мог двигаться в течение нескольких дней.

Однажды молодой практикующий по имени Суй Футао, которому было около двадцати, спрятал статьи нашего Учителя в своей одежде. Когда об этом узнали его сокамерники, то они больше 50 раз ударили его гаечным ключом. Вскоре после этого, его забили до смерти. Мою младшую сестру приговорили к 10 годам заключения, а её мужа — к трем.

Только за то, что они практиковали Фалуньгун, их девятилетнего ребенка отчислили из школы по указанию»Офиса 610″. Из тех практикующих, с кем я был знаком, восемь или девять были избиты до смерти. Их звали Ван Шоухуэй, Лю Боян, Лю Хайбо, Лю Чэнцзюнь, Сюй Шуся, Ван Кэфэй, Юй Лисинь и Дэн Шиин. Что касается имен других погибших в результате репрессий, то сейчас я даже не могу вспомнить их! Все это является чрезвычайно жестокой действительностью!

Чжан Шучунь — моя вторая младшая сестра. Когда полиция пыталась её арестовать, она выпрыгнула из окна. Сломанные ребра пробили некоторые внутренние органы. Ноги и руки также были сломаны. Она сразу же потеряла сознание.

Вскоре около неё начали останавливаться прохожие, чтобы узнать, что случилось. Полицейский из «Офиса 610» сказал: Она поссорилась с мужем из-за развода. Так как она была в списке так называемых «разыскиваемых преступников», полиция отвезла ее в больницу. Но в больнице врачи считали, что практикующих Фалуньгун не стоит спасать. Они сказали: Выбросить её за городом, и удивительно, но полицейские действительно выбросили её за городом. Женщину спасли добросердечные люди, а полицейские снова внесли её в список «разыскиваемых преступников».

Ван Юйхуань, практикующая Фалуньгун, была арестовала полицией Чанчунь. За прошедшие шесть лет её девять раз заключали в исправительно-трудовые лагеря. Она рассказала следующее: «Вы не поверите в то, что я Вам скажу. Но в исправительно-трудовом лагере, полицейские даже пыталась продавать места для сна за 2 000 юаней (приблизительно US$ 250) в месяц.

Заплатив, вы могли спать, лежа на спине, а иначе — только на боку, так как камеры были очень маленькими. Те, кто купил место, имели также право избивать нас. Будучи практикующими Фалунь Дафа, мы не тратили столько денег на покупку мест для сна. Чем больше заключенных покупали места, тем меньше места оставалось для других, и спать становилось все более болезненно.

В августе 2000 г. меня отправили в исправительно-трудовой лагерь Хэйцзуйцзи. Там полицейские пытались меня преобразовать. Я должна была работать по 18 часов в сутки, и такая нагрузка была очень тяжелой. Мы должны были производить вещи на экспорт. Помимо работы тюремщики вынуждали меня писать расписки о раскаянии. Я отказывалась их писать, и преступники избивали меня.

Чтобы меня преобразовать, старшая начальница бригады №6 Сунь Минянь села мне на голову и электрической дубинкой больше часа жгла мое лицо и голову. Мои волосы были опалены, а лицо и шея сильно сожжены. На всем теле и лице были синяки и ушибы. После освобождения в ноябре 2001г. я все ещё не могла поднять даже тарелку. Когда меня освобождали, «Офис 610″ также незаконно конфисковал у меня около 2 000 юаней (приблизительно US$ 250)».

5 марта 2002 г. последователи Фалунь Дафа успешно провели телевизионную трансляцию видеозаписи правды о Фалунь Дафа. Центральный «Офис 610» распорядился провести широкомасштабные аресты в Чанчуне. Тогда была арестована и я. За один раз полиция арестовала более пяти тысяч последователей Фалунь Дафа. В каждой камере было, по крайней мере, по 50 человек. Из-за отсутствия мест они поместили практикующих даже в ванных комнатах.

Первое отделение полиции общественной безопасности Чанчуня арестовало меня 11 марта 2002 года. Они поместили меня в железную клетку высотой 1,3 метра в подчинённом полицейском участке около храма Цайшень района Наньгуань. Я совсем не могла встать в полный рост. В ночь на 12 марта Гао Пэн, Чжан Хэн и несколько других полицейских из криминального отделения Первого департамента провели допрос. Они надели мне наручники, вывернув руки за спину, а на голову надели мешок.

Веревкой затянули мешок на шее так, чтобы я ничего не могла видеть, и едва могла дышать. Они связали меня верёвками и погрузили в багажник полицейской машины, отвезли к горе, где они сколь угодно жестоко пытали практикующих Фалунь Дафа. В том месте многих друзей-практикующих пытками довели до смерти. Г-на Лю Хайбо раздели догола и поставили на колени. Полицейские протолкнули самый длинный электрический жезл ему в задний проход и пытали электрошоком. Лю умер сразу же на месте. Он был выпускником колледжа.

Лю И, врачу из районной больницы Луюань, было за тридцать, когда его пытками довели до смерти в этой дьявольской дыре. Там было замучено до смерти 23 практикующих. Многих из них я знала. Полиция просто закопала их в яме. Сян Минь, симпатичную девушку, практикующую Дафа, привезли обратно после пыток. Она рассказала мне, что полицейские подвергли её сексуальным домогательствам, трогали половые органы, одновременно воздействуя на неё электрошоком. Около тридцати практикующих из числа арестованных в то время были замучены до смерти.

Около двух часов они везли меня к этому печально известному месту на горе. Я слышала, как они остановили машину. Потом меня вытащили, одновременно доставляя мне мучения. Полиция сквернословила по моему поводу, и они сказали, что замучат меня до смерти в тот же день. Они толкали меня на деревья, и я, спотыкаясь, добралась до здания минут за десять. Мы поднимались и спускались по лестницам и, наконец, вошли в какую-то комнату. С головы сняли мешок.

Полицейские заявили: «Ну, теперь посмотрим, как ты умрёшь сегодня. Отсюда ещё никто живым не выходил». Я находилась в маленькой комнатке площадью около двадцати кв. метров. Там стоял маленький стол с тремя длинными электрожезлами, снабжёнными тисками. Также там находились верёвки и кровать. Позже я обнаружила, что кровать стояла для полицейских, чтобы они могли прилечь и отдохнуть когда уставали нас бить и мучить.

Я увидела «скамью тигра» и многих полицейских, готовящихся пытать меня, услышала, как гневно задувал ветер. Затем несколько полицейских силой уложили меня на «скамью тигра», привязали к этой скамье так, что руки были связаны за спиной под скамьёй. Они затянули железные пруты по сторонам скамьи и прижали колени к скамье двумя железными кольцами так, что я не могла двигаться. Каждые пять минут они возобновляли пытки. Они отводили мои руки туда-сюда, и я слышала, как хрустели кости.

От сильной боли я почти теряла сознание. Пот и слёзы выступали сразу, как начиналась боль. Они толкали голову к ногам. Из-за того, что я была привязана к скамье, то чувствовала, как будто кости шеи ломаются, и железные пруты вдавливаются в мою грудь и желудок. В любую секунду я могла задохнуться. Они привязали верёвки к железным кольцам и резко потянули их. Колени сильно заболели.

Меня затрясло от боли во всём теле. Такую пытку они повторяли каждые пять минут. Пот, слёзы и кровь пропитали мои волосы и одежду. Потом, из-за невыносимой боли я потеряла сознание. Чтобы привести меня в сознание, они лили на меня холодную воду или кипяток. От кипятка на теле появились сильные ожоги. Я не могла выносить медленного убиения и тяжёлых мук и хотела, чтобы меня застрелили.

После четырёх часов бесчеловечных мук на «скамье тигра», которые меня чрезвычайно ослабили, на голову надели железный бочонок. Каждый из семи полицейских выкурил по три сигареты, одновременно выдыхая дым в бочонок. От удушья я потеряла сознание. Они облили меня холодной водой. И когда я очнулась, они зажжёнными сигаретами начали прижигать мои глазные яблоки.

Когда я приходила в сознание, то пыталась оказывать сопротивление. После этого меня били кулаками по голове, лицу, носу и зубам, выбив два передних зуба. Моё лицо распухло и стало тёмно-лиловым. В уши тыкали тонкими палочками, и следующие две недели я ничего не слышала. В конце концов пытая меня, они утомились и в 2 часа ночи пошли спать.

В марте 2002 г. они трижды пытали меня 17 дней в этой дьявольской дыре. Каждый раз пытки становились всё ожесточённее. В последние два раза меня пытали в полночь. Каждый раз семь или восемь полицейских забирали меня из камеры и приводили назад еле живой. Один раз полицейские не хотели, чтобы другие увидели, насколько сильно меня пытали и надели на меня толстую одежду. Однако кровь всё же просачивалась. Тогда полицейские надели на меня ещё больше одежды, но кровь все равно просачивалась сквозь одежду. Находившиеся там практикующие не могли уснуть, беспокоясь о судьбе своих друзей.

Каждый день полиция допрашивала всех практикующих из чёрного списка «Офиса 610». Они связывали каждого практикующего, надевали на голову мешок, а на отведенные за спину руки — наручники. Потом они бросали жертву в багажник полицейской машины и везли на гору в эту дьявольскую дыру, где их потом ужасно пытали.

Жестокие пытки разрушили моё тело и подорвали здоровье. Им пришлось солгать по поводу моего плохого состояния, чтобы меня приняли в центр задержания №3. На следующий день меня отправили в больницу провинции, а потом для обследования в военный госпиталь №3. Обследование показало, что всё мое тело ранено и находится в критическом состоянии, поэтому я не отвечала минимальным стандартам для нахождения в центре задержания.

В тот же день полиция забрала меня и г-жу Го Шуайшуай назад в тюремную больницу и начала новый раунд травли. Нас привязали к кровати. Полицейские ввели мне шприцом какой-то препарат, после чего я перестала чувствовать ноги, они стали холодными, как лёд и совершенно онемели. Практикующего Цзян Юна травили там же. После 7 месяцев пыток он скончался. Ему также полицейские каждый день вводили неизвестные препараты и выкачивала из него большую пробирку крови. Эти инъекции и заборы крови истощили Юна. Он умер во время насильственного кормления.

Ужасно было видеть, как на твоих глазах человека пытают до смерти. В течение почти двух месяцев охрана постоянно насильно кормила г-жу Го; жёсткая трубка для принудительного кормления всё время оставалась у неё в горле. Отказываясь принимать принудительное кормление, г-жа Го проглотила полутораметровую трубку для кормёжки. Она начала беспокойно метаться, и её скручивало от мучительной боли.

Тюремная больница отказалась освободить её, боясь, что она раскроет злобные преследования, и усилили пытки. Я и Го были раздеты догола и привязаны на кровати так, что ноги были раздвинуты. Полицейские и заключённые непристойно пялились на нас каждый день. Один тюремный врач давил и ударял по влагалищу г-жи Го. Не в силах перенести чрезмерных пыток, г-жа Го проглотила вилку, всунутую ей в рот.

Она вновь беспокойно металась в постели от боли. Тюремный врач вскрыл ей желудок, чтобы найти вилку. Он сознательно сделал излишне длинный разрез, от груди до лобка и грубо наложил шов на очень длинный разрез. Г-жа Го была отпущена умирать домой. Г-жа Го так и не оправилась от варварских физических и психических пыток.

Нас с г-жой Чжао Сяоцинь отправили в тюремную больницу в один день. Чиновники «Офиса 610» забили её до потери сознания и столкнули по лестнице вниз. При падении она сломала левую руку, на голове появилась опухоль размером с миску, и она потеряла разум. Она до сих пор не говорит. Целое лето тюремный врач не менял ей гипс на руке.

В результате рана загноилась, и по ней стали ползать насекомые. Сердце у меня разрывалось при виде ее мучений. Я видела также и другие свидетельства жестокости. Нас, женщин-практикующих раздевали догола, привязывали к кровати с раздвинутыми ногами и держали в таком состоянии по 26 дней. Мы страдали от беспрестанных унижений и сексуальных оскорблений от полицейских, врачей и заключённых.

Меня отправили назад в Центр задержания №3 за мой отказ отречься от Фалуньгун. Центр задержания отказался меня принять, т.к. узнали, что я скоро умру, и побоялись взять на себя ответственность. Тогда разгневанные полицейские подвесили меня на дверь на шесть часов и били меня. Потом меня забрали в тюремную больницу для дальнейшей травли.

В знак протеста я объявила голодовку. На пятидесятый день тюремный врач вскрыл мне вену и вставил туда иглу. Кровь струилась через иглу прямо на постель и пол. Привычных к кровавым пыткам полицейских и врачей не волновало моё обильное кровотечение. Каждый день они вводили мне по 10 бутылок неизвестной густой жидкости.

Затем оставляли меня испражняться прямо на кровати, и я лежала в луже экскрементов около тридцати дней. Словами невозможно описать всю глубину страданий. Из-за голодовки мои вены были повреждены, поэтому густая жидкость не могла проходить. Главный хирург просто встряхнул бутылку и втиснул горлышко прямо в вену. Из-за мучительной боли я много раз теряла сознание».

Ещё один практикующий Г-н Ян Гуан, перенёс ещё более ужасающие преследования. Я передаю часть письма, которое написал мне один из свидетелей.

Ян Гуан проживал в городе Чанчунь провинции Цзилинь. С января 2002 года его незаконно содержали под арестом и сам директор Лян и чиновники государственной контрразведки города Чанчунь всё это время подвергали его суровым пыткам. Его пытали электрожезлами, на «скамье тигра», надевали смирительную рубашку, на долгое время подвешивали, завязывали на голове полиэтиленовый пакет для удушения, насильственно вводили крепкий алкоголь. Иногда пытки длились по сорок часов.

Из-за пыток г-н Ян оглох на левое ухо, у него отнялись руки, часть тела ниже талии стала парализованной, началось омертвение правого бедра, была сломана правая нога, деформированы стопы, загноились пальцы ног, отказали почки, получен гидроторакс (в груди собирается жидкость). Несмотря на состояние близкое к смерти, г-на Яна приговорили к 15 годам заключения в тюрьме Цзилинь.

Г-на Яна содержали в так называемом «голом районе» — это место в тюрьме для заключенных инвалидов. Заключенным там вообще запрещено надевать брюки, чтобы мытье было минимальным. Заключенные сделали для г-на Яна специальное кресло-коляску из стальных трубок, четыре колеса и доски для спины и боков. В центре сиденья сделали дырку как в туалете. Когда г-ну Яну требовалось в туалет, заключенные толкали его коляску в уборную.

Из-за того, что с боков были доски, и руки не действовали, г-н Ян не мог после туалета подтереться. Моча, экскременты и отвратительный запах сопровождали г-на Яна круглый год. В этом «голом районе» не было дневного света. Условия содержания весьма жестокие. В этом месте — страшная жара летом и жуткий холод зимой.

Ширина спального места меньше 60 см. Пища отвратительная и чрезвычайно скудная.Когда г-на Яна нужно было помыть, заключенные отвозили его в моечную и поливали из шланга, вытирая шваброй, из которой торчали гвозди. Заключенные называли это «косметический душ». Тюремная администрация поместила г-на Яна в такие условия, чтобы он отрекся от Фалуньгун.

Однако г-н Ян остался тверд в своей вере. Его заключили в одиночную камеру и выпустили, когда он был на грани смерти. Затем его перевели в специальный район тюрьмы Тебэй в Чанчуне. Ему не оказывали никакой медицинской помощи. Несмотря на это, тюрьма до сих пор вымогает у семьи г-на Яна 1 000 юаней в месяц.

Дома у г-на Яна осталась восьмидесяти шестилетняя мать, которая и не знает, что ее сына пытками довели до столь ужасного состояния. Когда она видит людей, то скорбно причитает: «Гуан хороший. Где он сейчас, я хочу увидеть моего сына!» Жена г-на Яна развелась с ним, т.к. не стало дохода на содержание семьи. Г-н Ян испытывает также и психологическую боль. Родственники требовали его освобождения, однако руководство тюрьмы, министерство юстиции и Комитет управления тюрьмами им отказали».

Практикующая из Даляня, Чан Сюэся, — милая и тихая девушка. Она рассказывала о своих тяжелых и унизительных испытаниях в трудовом лагере, опустив от стыда голову. «Первый раз меня арестовали за то, что я вступилась за Фалуньгун. Меня незаконно держали под арестом тридцать девять дней в исправительном центре в Далянь.

В январе 2003г. администрация вновь попыталась силой заставить меня отречься от Фалуньгун. Они заперли меня в маленькую металлическую клетку и принесли разные инструменты для пыток. Главный исполнитель зверств над практикующими Фалуньгун в исправительном центре, г-жа Ван Ялинь, заставила нескольких заключенных подвесить меня за запястья, чтобы ноги чуть не доставали пола. Ван приказала заключенным: Эй, все вы! Хорошенько подвесьте ее!»

Со всех сторон куча заключенных били меня руками и ногами, и я потеряла сознание. Они бросили меня на пол и стали наступать мне на лицо и рука, чтобы убедиться, не притворяюсь ли я. Когда я очнулась, то не могла шевельнуть левой рукой, т.к. локоть был смещен. Заключенные, которые отказались меня пытать, были переведены и им увеличили срок. Меня опять подвесили. На этот раз заключенные сунули портрет Учителя мне под нижнее белье, написали на моем лице грязные слова о Фалунь Дафа и Учителе, еще они били меня деревянной доской. Эти синяки не прошли даже через год.

А я так и не отреклась от Дафа. Они раздели меня донага и несколько заключенных начали хватать меня за грудь, дергать за волосы на лобке, ударяли по половым органам. Они пользовались щеткой для чистки унитазов. Затем они поставили под меня таз с водой: посмотреть, есть ли кровотечение. Поскольку кровь не шла, заключенные взяли более крупную щетку и толчками вводили ее во влагалище. Я не смогла вынести мучительной боли и уступила их требованию не делать в лагере упражнений Фалуньгун.

То, что я пережила в лагере, не было самым жестоким. Другую практикующую, г-жу Ван Лицзюнь, пытали в маленькой металлической клетке три раза. Заключенные завязали много узлов на толстой веревке и двигали ею по влагалищу вперед-назад. Вся нижняя часть тела у бедной женщины распухла. Затем главный полицейский приказал заключенным ударять по распухшему влагалищу колючим концом сломанной палки от швабры.

Эта пытка вызвала обильное кровотечение из влагалища. Ее живот и влагалище так распухли, что она не могла ни натянуть штаны, ни сидеть, ни мочиться. После этой сексуальной пытки г-жа Ван не могла сидеть прямо около двух месяцев. Ей покалечили также и ноги. Еще я видела, как таким же образом пытали девственницу. Главный полицейский сажал ядовитых насекомых на тела женщин практикующих».

«Меня зовут Вэй Чунь (имя вымышленное), мне 35 лет и я живу в Далянь. Я начал заниматься Фалуньгун в 1998 году. Поскольку Фалуньгун учит людей жить по принципу «Истина-Доброта-Терпение», то я намного продвинулся в самосовершенствовании как нравственно, так и физически. Я легко могу простить других. В июле 1999г. правительство начало притеснять Фалуньгун.

Я не смог равнодушно отнестись к нарушению основных прав человека и в марте 2002отправился в Пекин выступить в защиту Фалуньгун. Когда я садился в поезд, меня остановил полицейский и велел сказать оскорбительные слова о г-не Ли Хунчжи. Я отказался, и меня арестовали. Позже я узнал, что всех, кто ехал в Пекин в это время, поездом или автобусом, заставляли говорить слова, оскорбляющие г-на Ли или Фалунь Дафа, и если люди отказывались, то ехать им не разрешали.

Меня отправили в наркологический реабилитационный центр г. Далянь и держали там 7 дней. Когда меня отправили назад, то на работе меня понизили в должности до уборщика фабрики, а днем я должен был размышлять над своими ошибками. Они хотели, чтобы я отрекся от своей веры и написал заявления, порочащие Фалуньгун.

Я отказался, поэтому меня вынудили с работы уйти. В апреле 2000г. я нашел другую работу. 15 марта 2001г. Чэнь Синь и другие полицейские из 1-го отделения Комитета общественной безопасности города Далянь похитили меня прямо с работы. Они не давали мне спать пять дней и пять ночей. Все это время мои руки были сцеплены наручниками за спиной.

Они совали зажженные сигареты мне в ноздри и в рот, отчего весь рот был забит сигаретами. Один раз полицейский ударил меня по голове железной дубинкой. Потом меня приговорили к двум годам работы в трудовом лагере и отправили в Центр задержания в Далянь. 18 мая меня послали на перевоспитание в 5-ю бригаду трудового лагеря города Далянь.

4 июня меня, г-на Лю Юнлай, г-на Цюй Фэй и г-на Хуана Вэньчжуна перевели на 4-й этаж. Нас должны были заставлять порочить Фалуньгун и г-на Ли. Если мы не будем этого делать, нас накажут электрошоком. Если мы сделаем это, нас отправят вниз писать «три письма», порочащих Фалуньгун и г-на Ли, критикующих нас самих, и содержащих обещание не практиковать Фалуньгун.

У меня и г-на Лю Юнлая забрали всю одежду и сковали нас наручниками так, что мы оказались лицом друг к другу. Они приставили к каждому из нас по 6 электрических жезлов, касаясь голов, спин, бедер, половых органов, груди и шеи. Мы сжали зубы и сопротивлялись, в результате борьбы наручники стали теснее, они все больше врезались в наши тела до костей. Было очень больно, мы потеряли много крови.

Пытка электрошоком длилась около часа, потом нас разъединили. Они заковали г-ну Лю руки за спиной и заставили ползать по газону. Притом ему на спину поставили два стула, на которых сидели двое уголовников. Потом другие 6 уголовников взяли полностью заряженные электрические дубинки и стали часто их приставлять ему к спине, ягодицам, шее, рукам, ступням и половым органам, и все это одновременно. Кроме того, они отдельно прикладывали электрошок к его пенису.

Что касается меня, то меня привязали к стулу, к ножкам и спинке которого были привязаны электрошоки. Один уголовник приставил электрошок к моей голове. Меня одновременно пытали 6-ю дубинками. Все мое тело содрогалось. Я чувствовал, что лучше умереть, чем жить. В отчаянии я кричал, и мои отчаянные крики были слышны по всему зданию. На 2-м и 3-м этажах было много практикующих Фалуньгун. Говорят, они плакали, слыша мои пронзительные крики.

Эта пытка длилась около часа. Затем нас с Лю поменяли местами. Его посадили на стул для пытки электрошоком, а я ползал по газону. Меня опять около часа пытали одновременно шестью электрошоками. Мне казалось, что я уже не могу вытерпеть все это, но я лучше бы умер, чем предал свою веру, мою совесть и оклеветал бы своего Учителя и Фалунь Дафа. Поэтому я стал биться головой о землю в надежде потерять сознание. Каждый раз, когда шесть электрошоков одновременно касались меня, я чувствовал, что как будто в мое сердце одновременно вонзалось десять тысяч стрел.

Я чувствовал себя так, как будто умер уже несколько раз. Когда электрошоки разрядились, они сменили их на другие, с большим напряжением. Я начал бояться и наконец покорился. Позже Лю тоже не смог все это выносить. Он тоже сдался. Полицейских, которые руководили уголовниками, звали Цяо Вэй, Чжу Фэншань, Цзин Дянькэ, были и другие.

Не помню имен всех уголовников. Позже мне сказали, что когда Хуан Вэньччжуня пытали электрошоком, то ему сожгли все лицо, и оно кровоточило. Цюй Фэя били ботинками по щекам столь свирепо, что они распухли, и каждая стала как буханка хлеба. Когда нас привели вниз, мы написали гарантийное заявление о том, что мы отрекаемся от Фалунь Дафа.

Когда мы вернулись в бригаду, то должны были каждый день заполнять целую страницу повторяющимися тремя предложениями: клевета на г-на Ли, на Дафа и Фалуньгун. А между тем мы еще должны были каждый день вслух выкрикивать эти три предложения. Это разрывало мою душу. Боль от этого была гораздо большей той, которую испытало мое тело от пыток. Но если мы окажем сопротивление, то нас пошлют на 4-й этаж на электрошок, пока мы вновь не покоримся.

Впоследствии, практикующий по имени Ли из камеры № 3 не смог вынести душевных пыток и повесился, но его спасли. Я тоже не хотел больше жить, испытывая такое унижение. Однако я больше не хотел испытывать пытки электрошоком. Я боялся, что не выдержу. Но всё же я не хотел делать эти безнравственные вещи, то есть клеветать на нашего Учителя и Дафа.

Я сказал Лю, что если какой-нибудь практикующий осмелится покончить жизнь самоубийством, то охрана не осмелится преследовать нас таким образом. Он сказал, что пожертвовал бы собой ради других. Однажды, когда мы проводили уборку на улице, Лю с черного хода зашел на 3-й этаж и прыгнул вниз головой. Он сразу же умер. Вскоре после этого многие ученики Фалуньгун отказались от всего, что они написали, и заявили, что написали это вопреки своей совести, факты были искажены благодаря пыткам, и не имеют больше силы.

Они твердо отстаивали свою веру и правду. Из-за этого полицейские поместили этих практикующих (тех, кто отрекся от трех заявлений) в одну камеру и направили их на принудительные работы. Каждый день они вставали в 5:00 утра и работали до 11:00 ночи. Потом они отправили этих 9 практикующих в трудовой лагерь Гуаньшань, чтобы начать новый круг преследований.

Я понял, что больше не могу сотрудничать с охраной, и перестал носить тюремную одежду, перестал маршировать, перестал петь и в знак протеста против репрессий начал голодовку. Вслед за мной вся камера тоже начала голодовку. Позже нас разделили и меня отправили в третью бригаду, где я продолжил голодовку.

Когда главный обвинитель спросил меня, почему я начал голодовку, то я ответил, что у меня нет никакого другого средства и нет суда, который осмелится рассматривать мой случай. Все они, и эти суды и судьи Цзян Цзэминя, никто не осмелится представлять наши интересы. Я только могу, используя свою жизнь, протестовать против преследований, которым подвергся, протестовать против преследований Фалуньгун Цзяном и правительством.

У меня есть сын, и когда в будущем он спросит меня, что я делал во время самых злобных преследований праведных людей, я не хочу ответить ему, что я покорился. Я хочу быть человеком, который лучше благородно умрет, чем будет жить в позоре. На 15-й день моей голодовки они освободили меня (это было 24 октября), объяснив это тем, что мне нужно лечение вне стен центра, опасаясь, что я могу умереть в исправительном заведении».

Когда мы слушали одного за другим людей, которые избежали смерти от преследований, то буквально задыхались. Некоторые из этих правдивых историй рассказали те, кто несколько раз избежал смерти от преследований. Эти истории вызвали бы слезы даже у дьявола. Беспрецедентные, не имеющие себе равных сцены, порочные, бесчеловечные натуры, самые гибельные техники пыток – все это было таким ужасающим.

Видя перед собой своих соотечественников, одного за другим спокойно рассказывающих свои истории о варварских преследованиях, мы должны спросить тех, кто носит национальный герб и государственную форму, чтобы поддерживать мир: «Как много таких бесчеловечных актов вы сотворили и утаили за последние 6 лет 60-летнего режима коммунистов?»

Где прогнила наша система? Она взрастила так много порочных чиновников, которые живут среди нас и получают от нас поддержку, которых воспитывали такие же родители, как наши, и у которых такие же семьи, как у нас! Трагический опыт наших крестьян в полной мере показывает, что в нашем обществе существует группа должностных лиц, которые упорно игнорируют нравственные основные ценности человеческого общества, и постоянно используют методы, которые очень далеки от основ человеческой нравственности и человеческой природы.

Они тайно планируют свои грязные дела, которые способствуют подлинному разрушению человеческой природы нашей нации, основ нравственности, доброты и совести. Все соотечественники, включая Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао, должны признать (и это уже невозможно отрицать), что наша система постоянно и по нарастающей создает столь постыдную реальность. И такая реальность раскрывает совершенно безнравственный характер нашей системы.

Обращаюсь к Ху, Вэню и всем соотечественникам: для нашей нации настало время для самоанализа! На этой планете и во всей истории не было народа, который бы перенес страдания столь огромного масштаба, подвергся бы в мирное время из-за своей веры таким суровым и гибельным преследованиям. Это продолжающееся бедствие стоило жизни тысячам невинных людей, а сотни тысяч были лишены свободы. Факты, приведенные здесь, показывают, что все те, кто был лишен свободы, также пережили такие телесные и душевные муки, которые являются невероятными для цивилизованного мира.

Эти совершенно бесчеловечные преследования заставили более ста миллионов последователей Фалуньгун и их семей страдать от вызовов в суд и запугиваний, потери работы и отсутствия дохода, от конфискации в различной степени имущества, и от преследований, осуществлявшихся различными другими способами. Как это все абсурдно, опасно и безнравственно! Это постоянная борьба против всего китайского народа, человеческой цивилизации, моральных основ всего человечества!

Моя адвокатская контора и вся моя семья разъясняют, что существующая суровая ситуация в Китае такова, что тот, кто упорно говорит правду, должен заплатить за это; что страна продолжает использовать насильственные методы, чтобы открыто предупреждать людей о том, что желание понять и высказать правду чрезвычайно опасно.

В цивилизованных странах правда в руках тех, у кого политическая власть и ресурсы. Понимание ценности правды – это шкала, используемая для того, чтобы судить об уровне цивилизованности и нравственности власти. Но в современном китайском обществе у правительства совершенно иные критерии правды. Я с болью наблюдал, как с момента зарождения во всем процессе своего развития власть является механизмом для утаивания правды. Ситуация делает власть совершенно неспособной воспринимать правду.

Существующий режим совершенно потерял необходимый нравственный уровень, чтобы придерживаться правды. Он совсем уничтожил должный нравственный уровень. Такие люди, как г-жа Ван Юйхуань и другие, кто страдал в трудовых лагерях, часто сами видели следующее: когда высшие власти приезжают на инспекцию, то во всех лагерях работает жесткое правило, согласно которому всех, кто мог бы сказать правду (таких как Ван Юйхуань), собирают в место, где инспекторы не смогут их найти.

Общее правило таково: лидеры–руководители уходят с «правдой», которую они персонально «видели» и «слышали». Когда за ними закрываются железные ворота, преступления против наших соотечественников сразу же возобновляются. Факты указывают на то, что существует тайное соглашение между теми, кто проводит инспекцию, и теми, кого инспектируют, причем обе стороны знают правду и не раскрывают ее.

Сейчас, когда режим потерял способность и желание к получению реальных фактов, расследования, осуществляемые самими гражданами, становятся совершенно законными и необходимыми, т.к. ценность реальных фактов связана с будущим нашей нации и тесно связана с каждым, кто живет здесь. У нас есть право знать, как связана власть и наш народ. У нас есть право знать, почему 6 лет назад начались эти преследования. Как могло государство прийти к такому аморальному решению? Как власти в течение этих 6 лет выполняли это решение? Что делало государство?

Каково точное число наших невинных граждан, незаконно заключенных за высокие стены за эти 6 лет? Что именно происходило за этими высокими стенами? И что происходит сегодня? Получить ответ на эти вопросы – вот основная нравственная обязанность народа этой страны. Здесь мы должны подчеркнуть, что сокрытие правительством правды уже бесполезно и уже является не только вопросом безнравственности. Те, кто были свидетелями этих фактов, со временем войдут в общество. На самом деле, многие уже ходят среди людей, неутомимо раскрывая истинные факты.

Власть, существующая в Китае, должна понять, что должна быть правительством. Только так, с позиции правительства, она может иметь дело с гибельной реальностью, только методом, которым действует правительство, и логическими действиями правительства. Только так власть сможет избежать таких трагедий, которые произошли на площади Тяньаньмэнь, или кровавых преследований Фалуньгун, или недавнего расстрела крестьян в Гуанчжоу.

Однако нам часто приходится сталкиваться с такой реальностью. Реальность состоит в том, что подобные преступления в отношении невинных людей постоянно совершались в течение длительного времени и без всякого основания. В ответ на безысходные муки, которые эти бедствия принесли народу, китайское правительство всегда молчало и даже путем жестокостей скрывало их.

Наше расследование показало, что, встречаясь с верующими, почти все из которых «упорные и отказываются измениться», эти ответственные за «изменение» лица совершенно теряли свою человечность. В результате они обращались с теми, кого «изменяли», не разбираясь в средствах и совершая все виды преступлений. Вся система продемонстрировала безумие, движимое безысходностью, т.к. подавление безуспешно длилось 6 лет. Яркий тому пример — недавний ужасающий инцидент, когда полицейский Хэ Сюэцзянь на глазах у своих коллег изнасиловал двух учениц Фалуньгун в городе Туньчжун.

Мое расследование на основании рассказов освободившихся из заключения, указывает на то, что в своем желании подавлять невинных полиция может прибегать к самым гнусным преступлениям, чтобы добиться цели «изменения». В бесчеловечных преследованиях этих верующих китайская полиция стала действовать совершенно противозаконно. У них нет ни совести, ни малейшего понимания закона или справедливости; они следуют одному: так положено; считают, что их обязанность состоит в том, чтобы рубить людей, как рыбу или мясо.

В этом царстве палачей за высокими стенами огурец продают заключенным по цене 25 юаней (~ 3 доллара США), жареная кура может быть продана даже за несколько сот юаней. Даже спальные места, которые изначально являются народной собственностью, превращены в предметы купли-продажи в руках государственной полиции. Всякое место, по ширине соответствующее человеческим плечам, может продаваться по цене до 2 000 юаней (~250 долларов США) за месяц.

В трудовых лагерях со многими заключенными, у которых нет денег, продолжают обращаться бесчеловечно, заставляя их спать стоя. У китайской полиции не только нет нравственности, но они также совсем потеряли чувство стыда, свойственное человеку. В результате моего расследования был выявлен еще один отвратительный источник преступлений в нашем обществе – это система трудового перевоспитания, которая принесла многие бедствия нашей нации за последние полстолетия.

Система трудового перевоспитания — грязные дела, творимые Государственным Советом Китая — открыто оскорбляла и отвратительно обращалась с людьми с позиции наших конституционных принципов. В человеческой истории ни одно правительство и ни одна нация не могли вести себя так, как Государственный Совет Китая, который совершенно пренебрегает китайской Конституцией.

Со времени рождения государственной Конституции система трудового перевоспитания всегда ставила её в стеснительное положение. Это демонстрирует беззаконие китайского правительства, а также доказывает, что его так называемое «править страной по закону» ничто иное, как обман.

Кроме того, Конституция Китая и серия основных законов, которые были ратифицированы позднее, включая «Закон о принципах разработки законов Китайской Народной Республики», «Административный кодекс КНР», «Закон об административных санкциях в КНР» и т.д., недвусмысленно исключали возможность для Государственного Совета Китая создания таких законов, которые могли бы отобрать свободу у народа.

В своей основе система трудового перевоспитания является самой беззаконной формой должностных преступлений, которая мешает Китаю стать государством, где управление осуществляется по закону. Данная система — самый большой враг Конституции Китая и основных законов и принципов. Она лишает китайский народ возможности жить в стране, которой управляют по закону. Наше расследование показало, что система трудового перевоспитания с ее беззаконным лишением свободы является абсолютно антигуманной.

Пожилые женщины, Ван Юйхуань и Сунь Шусян, за 6 лет были незаконно арестованы 9 раз. Процедура трудового перевоспитания настолько формальна и так плохо осуществляется, что могла бы быть просто шуткой. А истинные факты разоблачили потрясающее злоупотребление властью, а также полное отсутствие нравственности. Для нашей нации настало время покаяния.

Я должен особенно подчеркнуть, что если это злостное преступление не прекратится, то такие люди, как Гао Чжишен, будут продолжать обращаться со своими вопросами к нашей нации. Люди перестали терпеть оскорбления власть имущих, которые совсем потеряли совесть. Буря протеста, поднятая этими людьми, постоянно расшатывает основы государства, раскачивает то, что люди использовали десятилетиями. Как можно игнорировать такое явление?

Из моего опыта общения с гражданами, которые тверды в своей вере, я действительно увидел, что существует нечто, что является самым драгоценным для нашей нации на сегодняшний день. Те, кто могли спокойно и с улыбкой описывать, как ужасно их преследовали, потрясли мою душу. Я часто бывал тронут до слез. В конце концов, я увидел у нашей нации дух, который остается упорным и неподатливым, который держится на неосязаемых свойствах принципов Неба.

Бедствия, случившиеся за последние 6 лет, создали группу людей, которые обладают несравненным благородным человеческим достоинством. Их твердость в отношении веры, то, как они с насмешкой относятся к жестокому тюремному заключению, а также их оптимизм по поводу того, что у нашей нации великолепное будущее, вызывает глубокое уважение.

В нашем расследовании мы обнаружили еще одну тенденцию: каждый практикующий Фалуньгун, будь то женщина или мужчина, который вышел из тюрьмы, становятся еще более твердыми в своей вере. Наиболее характерный пример – это г-жа Хань из города Фусинь провинции Ляонин, которую несколько раз арестовывали и сажали в тюрьму. После освобождения из жестокого тюремного заключения, длившегося несколько лет, начальник местного полицейского отделения старался заставить ее пообещать больше не практиковать Фалуньгун.

На что она ответила полицейскому: «Если даже вы арестуете меня сто раз, я все равно буду практиковать. То, что мы занимаемся практикой, не является плохим, не говоря уж о том, что не является преступлением. После того как я вернулась домой из тюрьмы, благодаря постоянным рассказам правды о Фалунь Дафа, около тридцати человек из моих родственников и моего окружения стали практиковать».

В этот раз во время моего общения с практикующими Фалуньгун я обнаружил еще один приятный факт. В противоположность теперешней ситуации, когда человечность, совесть, нравственность, милосердие и ответственность нашего общества переживают всеобщее ухудшение, эти практикующие как группа, переродившаяся из прежней нации, повлияли на на эти факторы положительным образом.

Можно почувствовать, как мощное воздействие веры может изменить душу. Действительно, это позволило мне увидеть искру надежды на спасение нашей нации из столь испорченного состояния, в котором она сейчас пребывает.

Познакомившись с этими верующими, я был глубоко тронут их спокойствием, когда они рассказывали о своих беспрецедентных бедствиях, их состраданием к тем, кто пытал их, и их оптимизмом по поводу будущего нации. Они продолжают спокойно помогать практикующим, чьи жизни из-за жестоких притеснений находятся в опасности. Их спокойствие при оказании помощи детям или пожилым родственникам практикующих Фалуньгун, которых незаконно арестовали или убили, — за пределами всякого человеческого воображения или понимания.

Просто невероятно, как человеческая вера может иметь такое сильное влияние на душу других и на их нравственность. К примеру, Чжу Сяогуан, которому 33 года, сказал мне, что когда его первый раз бросили в тюрьму, злобность между заключенными была единственным способом общения. Там люди вели себя так, что кто безжалостней, тот и главный. Никто не хотел быть податливым или проявлять какую-либо сдержанность. Позже практикующие Фалуньгун чудесным образом очистили души заключенных и сотни людей начали практиковать Фалуньгун.

Он сказал: «Я сам прошел полную трансформацию своей души». В результате многие новые заключенные были обескуражены, когда вместо подавления они находили добрые и заботливые руки. Еще более удивителен случай с Чжан Линью, бывшим полицейским из центра задержания в Куньчулин. Он рассказал мне о том, как практика Фалуньгун привела его к тому, что он стал единственным полицейским в этой гигантской тюрьме, который прекратил пытки заключенных и отверг любое взяточничество.

Он признался, что он постоянно испытывал муки в первый год, когда решил покончить со своими плохими привычками. Ему было очень больно видеть, как его коллеги принимали взятки, а он отказываться от соблазна, когда сам нуждался в деньгах! Он гордо рассказывал мне, что практика совершенно изменила его душу!

Позже 60 заключенных, находящихся под его ведением, были ему очень благодарны, считая, что всем служащим китайской полиции следует практиковать Фалуньгун. Если это случится, говорили заключенные, то китайская полиция станет самой цивилизованной полицией в мире. Однако Чжан Линью был уволен с работы и незаконно приговорен к принудительным работам за практику Фалуньгун.

Мы с горечью видим, что изменение людей в Китае идет в другом направлении. Государственное политическое давление и соблазн уничтожили у полиции последние следы человечности. Природа дьявола начинает быстро преобладать в их душах, в то время как совесть уже не представляет никакой ценности. На самом деле полиция — жертва этого фанатического движения по уничтожению человеческой природы.

Вера и нравственность — самые важные факторы в сохранении долголетия и развития нации. Основополагающая вера, поддерживающая и усиливающая нравственные ценности нашей нации, это то, что наша нация потеряла больше всего за последние несколько десятилетий. Это является причиной постоянного беспорядка, творящегося в Китае последние несколько десятков лет.

Поэтому для долгосрочного благоденствия нашей страны человеку должно быть предоставлено право на свободу вероисповедания человека и защиту этого права. Только изменив сердца людей, у мира будет надежда на возрождение. А то, что наше правительство последние 6 лет применяет насилие и варварство, препятствует стремлению нации к ее светлому будущему.

В этом открытом письме я хотел привлечь внимание правительства к этой проблеме. Немедленно прекратите жестокое подавление людей, которые защищают свою веру! Освободите Яна Гуана и других узников совести! Однако мы не просим у правительства восстановить доброе имя людей, занимающихся Фалуньгун, поскольку в своих сердцах, в сердцах высоко этичных членов нашего общества никто еще ни разу не заявил, что эти люди сомнительные.

Система, которая жестоко пытает нацию в течение почти полувека, уже больше не имеет ни нравственных ценностей, ни права восстанавливать чье-либо доброе имя. Более того, восстановление доброго имени такой системой равнялось бы оскорблению жертв! Этим письмом я предостерегаю тех, кто все еще поддерживает насилие, чтобы прекратить свои варварские действия, поскольку это ваш последний шанс!

В заключение позвольте мне сказать господам Ху Цзиньтао и Вэню Цзябао, что мы должны иметь мужество признать: политическая машина, которая жестоко пытает нашу нацию на протяжении полувека, запятнала себя кровью и слезами невинных людей. Мы должны признать, что наша нация, наш народ имеют право стремиться к демократии, свободе, к законности и к соблюдению прав человека, и что это сильное желание никогда еще не было таким страстным.

Сегодня любая попытка помешать стремлению людей к вышеупомянутым правам будет тщетной. Пожалуйста, простите мне мою прямоту, но кровавые долги запечатлены в глазах людей, в их жизненном опыте и воспоминаниях. Господа, когда желание защиты страдающих найдет место в ваших сердцах, только тогда вы сможете найти истинную защиту. Более того, только когда вы искренне заботитесь о будущем нашей нации, у вас будет светлое будущее!

Желаю г-ну Ху Цзиньтао и Вэню Цзябао мира и здоровья в Новом Году.

Пусть Новый Год принесет новый мир моим согражданам!

Да благословит Господь китайский народ!

Ваш согражданин Гао Чжишен.

12 декабря 2005 г., город Чанчунь, провинция Цзилинь.

*****

[1] 6 декабря военизированная полиция открыла огонь в деревне Шаньвэй провинции Гуандун, десятки человек были убиты.

[2] Доктор Цзяо Гобяо, профессор журналистики Пекинского Университета, был недавно уволен за высказывание своих взглядов по поводу цензуры.

[3] Скамья тигра– устройство для проведения пыток. Жертв заставляют сидеть на маленькой железной скамье, примерно 20 см высотой. Колени жертвы крепко привязывают к маленькой скамейке – «тигровой скамье». Нескольким заключенным дают задание наблюдать за практикующими, не позволяя шевелиться. Обычно под голени или колени подкладывают какой-нибудь твердый предмет, чтобы боль была еще интенсивней.

[4] В пытке «кровать смерти» руки и ноги растягивают и привязывают к четырем углам холодной, как лед, металлической кровати. Жертва вообще не может шевельнуться. Нельзя встать поесть, попить или пойти в ванную. Пытка длится от нескольких часов до нескольких дней. Эта жестокая пытка способствует серьезному повреждению как психики, так и тела.

Источник: The Epoch Times

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА