Вас ждут…

The Epoch Times16.03.2011 Обновлено: 06.09.2021 13:49
Вас ждут...

«Если на небе зажигаются звезды — значит это кому-нибудь нужно», — не помню, чтоб кто-то был не согласен с этими словами. А если на свете рождаются дети — значит это, тем более, должно быть кому-то нужно. Но получается, почему-то, как раз наоборот. Всем известно, что в современных интернатах детей несравнимо больше, чем было в интернатах после войны. А ведь сейчас и материальное положение намного лучше, да и родители у этих детей зачастую живы. Что может чувствовать ребенок, живущий в интернате, зная, что его мама или папа живут совсем недалеко? И, зачастую, теряя надежду, начинают мечтать о других маме и папе, самых добрых и самых хороших, которые обязательно придут и заберут их отсюда, когда узнают, что на свете есть девочка или мальчик, которые уже их очень любят и ждут!

Не однажды мне приходила в голову мысль, что полезно было бы взрослым благополучным людям хотя бы изредка посещать школы-интернаты и смотреть в эти живые глаза, еще полные ожидания и надежды. И тогда станет понятно, почему некоторые люди берут в семью не одного ребенка, и не двоих, а намного больше. У нас с мужем двое своих и двенадцать приемных детей. Бывало всякое. Расскажу об одном дне из моей жизни.

Три года назад мы с мужем взяли из интерната Рубину, красивую девочку 14 лет, цыганочку по национальности (дожили, уже и цыгане детей своих бросают!). Когда беру очередного ребенка, уже знаю, что почти наверняка охрипну на два-три месяца, а то и на полгода от того, что придется много говорить. Дети не знают самых элементарных вещей! Многое приходится объяснять, «что такое хорошо и что такое плохо», логически обосновывая, как именно нужно поступать наилучшим образом в той или иной ситуации и почему именно так будет лучше ребенку и всем окружающим. От совсем простого к сложному.

А дети приходят с «полным набором» качеств интернатского воспитания. Начинаю с самого элементарного: как самому не забыть покушать вовремя (если уже достаточно большой), помыть за собой посуду, поддерживать порядок и т.д. И вот летом в кухне варю борщ, крошу петрушку. Рубину только недавно взяли, она всем происходящим в доме охотно интересуется. Спрашивает: «Мама, что это за травка?» Я, пытаясь скрыть свое удивление, отвечаю, что это петрушка. В глазах читаю удивление: «А зачем она?». Говорю, что положу ее в борщ. Рубина так сильно потрясена ответом, что круглые, черные глаза открылись еще шире, и она не знала верить или нет: «А что, разве в борщ кладут траву?!»

Семью свою она почти совсем не помнит, знает только своего старшего брата, который воспитывался с ней в интернате. Жизнь в семье для нее во многом была «открытием Америки». Помню, как только она переехала к нам, первое, чему я ее научила — это зажигать газовую плиту, а ей было уже почти пятнадцать! И какие пироги она теперь печет!

Мы живем рядом с чудесным дубовым лесом и маленькой речкой, которые видны из нашего окна. Речка холодная, родниковая. Мы плещемся все лето в ней. Сколько радости и здоровья она нам дарит! Дети попадают к нам слабенькими. Но благодаря нашей речке примерно через год-два каждый из них уже умел плавать и забывал о простудных заболеваниях. Плавают радостно и без меры.

Но однажды Рубина все же простыла. К вечеру поднялась температура. Я, как обычно, стала ее лечить, травки, растирки, чай с лимоном. А она лежит в кровати и внимательно следит за моими хлопотами. Сделала я все, что могла. Села рядом с ней на кровать, взяла за руку и глажу по голове. У нее щеки красные, руки горячие, вся горит, слезы льются, улыбка до ушей, а глаза сияют счастьем. Я не могу понять, почему она плачет и радуется одновременно. Спрашиваю: «Что с тобой?». Вы бы слышали эту безмерную благодарность в ее голосе: «Я не знала, что болеть дома — это такое счастье. За мной еще никто и никогда так не ухаживал, когда я болела! Я не хочу выздоравливать. Я хочу,чтобы ты сидела так около меня всегда!»

И тут она рассказала, что в больницах и изоляторе она проводила больше времени, чем училась. Это при том, что старалась перетерпеть, когда могла, не говорить воспитателям, что чувствует себя нехорошо. Особенно одиноко и невыносимо было лежать в изоляторе, когда там больше никого не было. А такое случалось частенько. Дверь на замке, стены белые, простыни белые, мебель белая, даже решетка на окне, и та белая. И тишина… Три раза в день приносят еду и лекарства. А если будешь возмущаться, то и книгу не дадут. Даже для взрослого здорового и благополучного человека вынужденное одиночество — это пытка. Я пыталась представить, что может чувствовать ребенок, брошенный всеми на свете, больной и запертый в «одиночную камеру» лазарета не на день-два, а на долгие недели! Можно ли остаться в таких условиях психически здоровым человеком и не озлобиться на весь мир?

Я обняла ее, и мы так сидели долго, рыдали и радовались тому, что это все уже позади. Я жалела ее и целовала. Я обещала ей, что никогда ее не брошу, и буду сидеть с ней, сколько она захочет, и что я постараюсь стать для нее настоящей мамой, насколько у меня хватит души и ума. Я обещала ей, что буду защищать ее, если понадобится, от всего мира, как свою родную дочь. И если ей когда-нибудь понадобится моя помощь, она всегда сможет прийти ко мне.

Именно тогда мы прорвали разделяющую нас блокаду и стали родными. Она рассказывала мне, как там, в интернате, нередко просыпалась от того, что кто-то из девочек в комнате плакал навзрыд под одеялом и не мог успокоиться. И тогда остальные девочки вставали, обнимали и молча жалели плачущую подружку. Что тут можно сказать? Каждая знала, что завтра на ее месте будет она, когда сдадут нервы и не сможет заснуть от страха перед уже недалеким «мутным» будущим. Рубина ночью под одеялом часто думала о том, что ее ждет после того, как она уйдет из стен интерната? Рисовались картины одна страшней другой! Но чаще всего представлялось, как она холодная, голодная, бездомная, больная, лежит в грязи под кустом, дрожит, свернувшись калачиком, и никому на свете нет до нее дела.

Поэтому теперь, когда я встречаю людей, которые могли бы стать хорошими приемными родителями, я стараюсь предложить им попробовать. Зачастую мы сами не подозреваем, на что мы способны и что мы можем, пока не попробуем. А менять что-то в жизни — страшновато. Помню, года три назад показали в новостях сюжет о том, как сгорел детский дом в каком-то маленьком городке, и администрация приняла вынужденное решение в срочном порядке принудительно расселить детей в подходящие семьи, так как добровольно никто не изъявил желания. Новый детский дом построили в рекордные сроки, что-то около трех месяцев. И когда начали забирать детей обратно, большая часть родителей не отдали детей из семьи, несмотря на то, что их было распределено даже и по трое, и по четверо. Оказалось — «не так страшен черт, как его малюют». Даже к животному легко привязаться, что же говорить о детях?

Где же вы, мамы и папы? Пусть даже не самые, с вашей точки зрения, хорошие. Для них вы все равно будете самыми лучшими! Вас так ждут и плачут…

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА