«Юнона» и «Авось», или жизнь и смерть Николая Резанова. Кругосветное путешествие

Для установления дипломатических отношений с Японией чрезвычайным послом был назначен Н.П. Резанов. За месяц до отплытия, 10 июля 1803 года, Резанов был награжден орденом Св. Анны I степени, и ему был присвоен титул камергера двора Его Величества. Император также вручил ему высочайший рескрипт, подтверждающий его полномочия, также Резанову были переданы многочисленные подарки для японского императора и его важнейших сановников из средств кабинета Его Величества.

Компания поручила Резанову быть «полным хозяйским лицом не только во время вояжа, но и в Америке». Правление компании отправило на судах экспедиции множество книг и учебников для библиотеки на о. Кадьяк и других Американских поселений.

Александр I утвердил инструкцию, подготовленную министром коммерции, в которой были подробно отражены цели и задачи экспедиции. 26 июля (7 августа н.с.) 1803 года началось первое кругосветное плавание россиян.

Экспедиция проходила далеко не безоблачно. Не говоря уже о бурях и штормах, отношения между Резановым и членами экипажа во главе с Крузенштерном стали крайне напряженными. Крузенштерн, ранее претендовавший на роль начальника экспедиции, так как и идея, и разработка маршрута, и организация экспедиции принадлежали ему, был назначен лишь «командиром по морской части», что очень больно задело его самолюбие, он не желал допустить чужого вмешательства в режим плавания и экипажа. Тем более, что, согласно морскому уставу, принятому еще Петром I, на корабле во время плавания мог быть только один хозяин — капитан, а все остальные, независимо от должности и звания, должны были ему полностью подчиняться.

За неимением лишнего места на шлюпе «Надежда» Резанову и Крузенштерну пришлось поселиться вместе в одной маленькой каюте (6м 2). Начались склоки. Вдобавок ко всему, в посольской свите находился светский шалопай — молодой граф Федор Толстой, везде затевавший скандалы (он был прототипом Сильвио в Пушкинском «Выстреле» и Долохова — в «Войне и мире»). На острове Нукагива Толстой покрыл себя с головы до ног татуировкой, и затем в Петербурге смущал ею дам в светских салонах.

Толстой в два счета умудрился окончательно рассорить и без того плохо настроенных по отношению друг к другу руководителей экспедиции. Так что те, живя в одной каюте, общались друг с другом посредством записок. Следует отметить, что оба наших героя, особенно Крузенштерн, обладали характерами вспыльчивыми и властными, да к тому же Крузенштерн страдал от уязвленного самолюбия… Резанову пришлось вынести оскорбления не только от командира корабля, но и от младших офицеров и даже от кавалера посольства графа Толстого. Половину пути Резанов провел, запершись в каюте.

Прибыв в Петропавловск, Резанов написал жалобу генерал-губернатору Камчатки, обвинив экипаж в бунте, и попросил расследовать это дело. Генерал Кошелев, проводивший расследование, нашел Крузенштерна виновным в неподчинении Резанову и нанесении ему оскорблений как чрезвычайному послу. Крузенштерн испугался, признал себя виновным и попросил примирить его с начальником экспедиции Н.П. Резановым. Кошелев согласился, и убедил Резанова поставить интересы отечества выше личных обид. 8 августа 1804 года командиры кораблей Крузенштерн и Лисянский и все офицеры в полной форме пришли на квартиру к Резанову и извинились за свои поступки. Примирение состоялось.

26 сентября 1804 года шлюп «Надежда» отправился в Нагасаки. Прибыв в октябре в бухту Нагасаки, Крузенштерн приказал дать залп из пушек, как подобает в таких торжественных случаях, чем невероятно напугал японцев. Флотилия японских джонок подплыла к русскому кораблю, на борт поднялись чиновники и переводчики и, постоянно кланяясь и приседая, попросили больше из пушек не стрелять и в залив не входить. Крузенштерн бросил якорь на указанном месте и… простоял там полгода. Все эти полгода японцы доставляли русским пресную воду, свежие продукты, материалы для починки судна, но платы за все не брали и в гавань не пускали.

Резанову было позволено сойти на берег, где ему предоставили дом с охраной и забором и за его пределы выходить не дозволяли и никого не пускали. За время вынужденного сидения, Николай Петрович подружился с переводчиками и даже составил словарь японского языка и «Журнал путешествия двора Его Императорского Величества действительного камергера Резанова из Камчатки в Японию и обратно», впервые приоткрыв для русских Японию. (Японский дневник Резанова переведен и издан в Японии журналистом Микио Осима.)

Резанов стал ждать ответа из столицы. Японскому императору повезли грамоту от русского царя и подарки. Наконец, в марте прибыл сановник из Иеддо (старое название Токио) с неутешительным для посольства ответом: император отказался принять русское посольство, разрешение на торговлю не дал, подарки не принял и попросил, чтобы русский корабль покинул Японию.

В этом не было вины Резанова. С 1636 по 1854 годы Япония полностью самоизолировалась от внешнего мира. В стране действовали жесткие законы императора Токугава, по которым японцы под страхом смертной казни не вправе были покидать империю, а иностранцы не могли туда попасть. Тем не менее, Резанов не вынес подобного унижения для России, наговорил сановнику дерзостей. Миссия была провалена, но Резанов вошел в японские учебники, как человек весьма достойный.

Сегодня к нему в Японии относятся двояко: с уважением — все-таки он первый посланник России в Японию, к тому же, он вернул на родину четырех японских рыбаков, судно которых разбилось у берегов Русской Америки (не все из них захотели вернуться в Японию, так как дома их ждала смертная казнь). Из уважения к Резанову как посланнику их пощадили, и потомок одного из них до сих пор хранит рубаху, в которой его прапрадед Тадзюро 200 лет назад вернулся домой, молится перед ней и просит удачи, отправляясь в плавание. И с негодованием — по его распоряжению на остров Сахалин высадились морские офицеры Давыдов и Хвостов и разграбили японскую миссию — но об этом чуть позже.

В апреле 1805 г. шлюп «Надежда» отправился обратно. Когда «Надежда» вернулась из Японского вояжа в Петропавловск, Крузенштерн вновь обвинил Резанова в неудачах дипломатической миссии в Японии, заявив, что он более заботился о коммерческих интересах компании, что было совершенно необоснованно. (Крузенштерн до конца своих дней (он умер в 1846г в чине адмирала) питал ненависть к Резанову и даже через 36 лет после его смерти продолжал обвинять его в неудачной миссии в Японию).

В Петропавловске Резанов узнал, что император наградил Крузенштерна орденом Св. Анны II степени, а ему пожаловал только табакерку, осыпанную бриллиантами. Резанов решил не продолжать в таких условиях кругосветное путешествие и возвратиться сухим путем в Петербург, но в это время на Камчатку пришел бриг «Мария», принадлежащий компании, и Резанов отправился на нем в Америку, в Ситку, предписав Крузенштерну догонять Лисянского и затем возвращаться в Кронштадт.

Резанов прибыл в поселок Ново-Архангельск на острове Ситха (Аляска). Положение переселенцев в русской Америке было крайне бедственное. Продукты им доставляли из России через всю Сибирь до Охотска, а оттуда морем. Контракты с американскими купцами — «бостонцами» — не заключались. Рыба в тот год не подошла к берегам, люди ели ракушки, били ворон, многие травились и умирали. Вдобавок, на русских поселенцев нападали местные индейцы, натравливаемые американцами. Надвигалась зима, и всему поселению грозила голодная смерть.

Николай Петрович как руководитель компании не мог не взять на себя ответственность за судьбу людей. Выход был один — срочно достать где-то продовольствие. Он развивает лихорадочную деятельность, покупает у американского купца Джона Вольфа фрегат «Юнона» с продовольствием, но до весны продуктов с «Юноны» поселенцам бы не хватило. Резанов строит еще одно судно — тендер «Авось», и решается снарядить на юг в Калифорнию экспедицию из двух кораблей, чтобы менять товары на хлеб.

Продолжение следует