Секретная экспедиция в Китай полковника Маннергейма. Часть 3. В монастыре Утай-Шань
В опиумокурильне близ Тайюаня. Фото: vokrugsveta.com
Монастырь в г. Тайхуай, расположенном в сердце священных гор Утай-Шань. Фото: secredsites.com
В монастыре Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
В монастыре Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
В монастыре Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
В монастыре Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
В монастыре Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
В монастыре Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
Утай-Шань. Фото: kunpendelek.ru
Из Карашара, где Маннергейм провёл археологические раскопки, экспедиция двинулась в Урумчи, административный центр провинции Синьцзянь, куда прибыла 15 июля 1907 г. Через месяц экспедиция направилась в Гучен, а оттуда по вьючной дороге через горы в Турфан. В Турфане Маннергейм сделал уникальное приобретение, он купил фрагменты манускриптов тысячелетней давности, найденные в заброшенном городе местными жителями.
Из Турфана путь экспедиции по участку Шелкового пути лежал к оазису Хами, где Маннергейм встретил представителей малой народности — жёлтых уйгуров — и впоследствии описал их в своём этнографическом исследовании. Путь в Хами «через перевал, называемый Тянь-Шань-даван, был необычайно труден. Нам пришлось в течение 2-х суток лопатами расчищать дорогу на расстоянии около 4 верст».
В своём дневнике Маннергейм давал оценку увиденному в Синьцзяне. В Туркестане сарты и киргизы (уйгуры), малые народности Китая и России, были постоянно недовольны действиями властей, хотя в это время строились дороги, процветало хлопководство, воцарялись мир и безопасность. Поэтому Маннергейм сделал вывод, что у туркестанских мусульман было полное отсутствие логики, наивность и неумение видеть дальше своего носа.
В ноябре 1907 года около города Цзяюйгуана экспедиция наконец прошла через впечатляющие ворота Коуль Великой Китайской Стены. На воротах с наружной стороны на огромном камне была высечена надпись: «Первые грозные ворота», они также являлись оборонительным сооружением. Так Маннергейм оказался в застенном или Внутреннем Китае и расположился со своими людьми на ночь на постоялом дворе неподалеку. Свою первую ночь в Китае он описывает так: «Из расположенного в крепости небольшого китайского гарнизона доносятся монотонные, протяжные звуки вечерней зори, хрустальным звоном уносящиеся в зимнее ночное небо. Потом раздается пушечный выстрел, призывающий честный люд поспешить домой, и тут я отчетливо слышу, как китайское государство захлопывает свои пять обитых железом массивных ворот, и мы все оказываемся под замком».
На следующий день Маннергейм вступил в город Сучжоу провинции Ганьсу, а новый, 1908 год он встретил в городе Лянчжоу, третьем по населению городе этой провинции. Отсюда путь экспедиции лежал в Ланьчжоу, главный город провинции, расположенный на берегу Жёлтой реки (Хуанхэ), в который экспедиция прибыла 17 января. Здесь, согласно инструкции генерального штаба, Маннергейм должен был провести «разведку подготовки города Ланьчжоу в смысле военной базы», что и было им выполнено. Одновременно он начал учить китайский язык, для чего нанял переводчика, запретив последнему говорить по-русски.
В Ланьчжоу Маннергейм и четверо его людей заболели какой-то инфекционной болезнью, за ним ухаживали жившие в городе европейцы-миссионеры (в городе был даже епископ и научная библиотека). Болезнь сопровождалась страшными болями в спине, ногах и голове, а «вокруг китайцы с утра до ночи праздновали Новый год непрерывным карнавалом. Били барабаны, звенели металлические тарелки, рвались петарды. Китайский шум и гам, носивший название музыки, продолжался две недели. По городу маршировали любительские оркестры, состоявшие из 6-9 барабанщиков и стольких же тарелочников. Время от времени музыканты высоко подпрыгивали».
Пробыв в Ланьчжоу почти полтора месяца, 4 марта экспедиция покинула город с «только наполовину здоровыми» людьми. В конце мая они прибыли в Тайюань, главный город провинции Шаньси (город был печально известен поголовным убийством христианских миссионеров во время Боксерского восстания 1900-1901г.). Оттуда Маннергейму Генеральным штабом было предписано отправиться в северную часть провинции, в горный монастырь Утай-шань для встречи с Далай-ламой для «выяснения роли Далай-ламы в движении областей или местных племен к самостоятельности», а также «ознакомиться с китайской колонизацией в полосе среднего течения Жёлтой реки».
В Тайюане китайские власти «употребили всевозможные усилия к тому, чтобы побудить меня отказаться от задуманных поездок в северную часть провинции к Далай-ламе в Утай-шань и к северному изгибу Жёлтой реки». Все же Маннергейм, несмотря на неудовольствие китайских властей, 8 июня 1908 года выступил на север, отправив по железной дороге в Пекин ослабевшего казака Луканина.
Монастырь Утай-шань, обитель бодхисатвы Манджушри, расположенный в провинции Шаньси в горах на южной границе пустыни Гоби, окружённый пятью вершинами гор Утай-шаня, был высоко почитаем во всех кочевьях Монгольской Гоби. Побывать в нём значило получить благословение на всю жизнь. После бегства из Лхасы в 1904 году (Лхасу заняли англичане), Далай-лама 13-й посетил Монголию, а затем поселился в Утай-шане. В январе 1908 г. к нему в Утай-шань приезжал лама Агван Доржиев, бурят и российский подданный, служивший Далай-ламе ещё в Лхасе, и через него Далай-лама отправил в Петербург письмо российскому правительству, надеясь на помощь России в борьбе против англичан.
23 июня Маннергейм подходил к знаменитому монастырю. «После двух переходов… мы дошли до святыни монголов, знаменитого буддийского монастыря Утай-Шань. Живописно расположенная на небольшом холме, окруженном горами, группа кумирен, золочёных каланчей и белых «субурган» — башен, представляла чудную картину со своими золотисто-жёлтыми и бирюзовыми черепичными крышами, которые сверкали на солнце среди окружающей зелени».
Стояла холодная и дождливая погода, но в первом же небольшом храме Маннергейм увидел, как люди молят о дожде Лун-вана, в честь которого сооружён этот храм. По местной легенде, Лун-ван — бывший святой лама, который принял облик дракона и стал богом дождя Лун-ваном, покровителем этого края, поэтому он редко отказывает просящим о дожде.
Поднявшись по каменной лестнице к монастырю, Маннергейм увидел «красивые крыши нынешнего пристанища, чтобы не сказать, тюрьмы главного буддийского священника». Лестницу к монастырю охраняли китайцы, вход во двор монастыря — два тибетца с винтовками, вход в покои Далай-ламы также охраняли тибетцы. Покои Далай-ламы со свитой около трёхсот человек находились в монастыре особняком, в нескольких двухэтажных зданиях с галереями вдоль комнат второго этажа, и у каждого здания был свой двор. По сообщению китайского чиновника, китайские власти хорошо охраняли Далай-ламу, «если он захочет выехать без разрешения властей, то будет остановлен, если понадобится, с помощью военной силы», для этого на подступах к монастырю расположен военный кордон, но наблюдение, по словам Маннергейма, велось скрытное.
Внешний вид монастыря показался Маннергейму полностью китайским, тогда как внутренность храмов являла смесь китайского и тибетского стилей. Перед каждым храмом был обширный двор, где паломники могли найти неплохое жилье и еду, смотрители варили чай с маслом, что приносило им небольшой доход. В том же монастыре, где остановился Маннергейм, обосновалось около дюжины бурят, которые чувствовали себя в Утай-шане, как в Забайкалье.
В первый же вечер Маннергейм попал в храм на службу, служил китаец-лама в жёлтом одеянии и чёрном головном уборе, вокруг алтаря сидели десять музыкантов с инструментами, напоминающими деревянные шары (полые, с отверстиями в виде ужасного рта, красные с позолотой). Ещё были три металлических цимбала, кларнеты и особый инструмент, состоящий из набора длинных трубок разной длины. Музыка была очень монотонной, но довольно приятной, напоминая грустный хор детских и женских голосов.
«Храм был наполнен молящимися монголами, тангутами и бурятами. Лысые монголки, украшенные серебряными брошами и кораллами, тангуты с одним обнаженным плечом — все воздавали вверх руки, спины их были согнуты годами и невзгодами, всё повторяло ритм меланхолической музыки. Внезапно она прекратилась, и лама стал читать молитву. Воздев руки, молящиеся опустились на пол, касаясь его лбами. Пол был отполирован ими. Ступени перед храмом также были заполнены людьми, странной смесью китайцев и пришлых людей».
Вскоре Маннергейм увидел Его Святейшество. Он ожидал в главном дворе, когда там появился Далай-лама, закутанный с ног до головы в золотисто-жёлтые одежды (фотографировать Далай-ламу Маннергейму не дали). Далай-лама был удивлён, неожиданно увидев во дворе иностранца. На следующий день Маннергейм получил высочайшую аудиенцию.
Поддержите нас!
Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!
Поддержать