Михаил Шабров: Всё, что в мире происходит, это борьба добра и зла

The Epoch Times06.08.2012 Обновлено: 06.09.2021 14:12
Михаил Шабров в жюри конкурса «Морской узел – 2012». Фото: сайт «Муниципальная новостная лента»
Михаил Шабров в жюри конкурса «Морской узел – 2012». Фото: сайт «Муниципальная новостная лента»
Нам удалось встретиться с известным поэтом-песенником Михаилом Зеликовичем Шабровым на конкурсе «Морской узел», проходящем в Новороссийске. На палубе прогулочного теплохода, на фоне очаровательных черноморских пейзажей конкурсанты фестиваля соревновались с членами жюри в знании песен о море. Воспользовавшись непринуждённостью обстановки, мы поговорили с Михаилом Зеликовичем о конкурсантах, проблемах фестиваля, современной эстрады и о жизни вообще.

— Михаил Зеликович, вы говорили, что рады за конкурсантов, так как у многих из них есть будущее. Что ещё вы можете сказать о молодых артистах?

М.З.: Человеку, который долгое время провёл на эстраде, как я, или любому другому профессионалу, который работает в шоу-бизнесе, достаточно двух минут, чтобы понять, что это за человек, что это за материал. Я могу сказать, что у некоторых конкурсантов, безусловно, есть будущее. Дело в том, что у некоторых из них есть очень позитивное начало, есть доброта. Это не может не располагать зрителя. Дальше всё зависит от педагогов и трудолюбия. Потому что сверху просто так ничего не свалится. Сверху дают возможность, но реализовать её должен ты сам.

Некоторым ребятам, с моей точки зрения, не хватает лёгкости и артистической изящности, чтобы делать вещи абсолютно непринуждённо, как бы играя. Мы не знаем, как вы к этому отнесётесь, мы играем, мы поем для себя, мы дурачимся, мы делаем это легко, и зритель понимает, что это очень здорово.

Я сравниваю это с футболистом Вейтсом, который играючи всех обыгрывает, у него это получается очень непринуждённо. «Извините, братки, я мимо вас проскакиваю. Вы можете падать, стелиться в подкатах, но я вас делаю». И в искусстве это очень важно, когда не видно работы. Когда не видно работы — это высшее искусство. Человек вышел и делает — мать моя родная. Это проще пареной репы. Пробуешь это повторить и тут же ломаешь ключицу. Вот это здорово. Это талант.

Некоторых обаятельных конкурсантов, возможно, портит участие в корпоративах. Мне кажется, есть такие. А корпоратив и большая сцена — это действительно разные вещи. Фанеры, которые переносятся с корпоратива на сцену, сценой отторгаются.

— Но многие же известные артисты вышли из кабаков?

М.З.: Ну, да. Лепс, Вячеслав Добрынин — начинали в кабаках. Но те кабаки и эти — разные вещи. Туда шли суперпрофессиональные люди, которым было противно ездить на гастроли. У них были семьи, и они за это получали не меньше тех, кто мотался по гастролям на автобусе ПАЗ, который рассыпался по дороге.

Есть даже артистическая шутка про такие поездки: когда этот ПАЗ выезжал на дорогу, водителю говорили: «Трофимыч, теперь можно гнать во всю мощь — 40 км/ч.». Но он больше 38 км не выжимал. То есть 40 км/ч — это предел мечтаний. Это разные вещи. К тому же, у тех, кто выступает на корпоративах, есть некоторая избалованность.

— И требования на сцене к артистам, наверное, выше.

М.З.: Сцена — она большая, её надо чувствовать, даже когда сцена кажется маленькой — она большая. И ты должен так располагаться на этой сцене, чтобы не теряться, не казаться очень маленьким или, наоборот, очень большим, ты должен точно соответствовать. Сцена тебе подсказывает, чувствуешь спиной. Это чувство вырабатывается годами.

Вы знаете, я много лет работал с Ротару, мы с ней ездили на гастроли. Перед спектаклем она приезжала заранее, за полтора часа, и всегда выходила на сцену, чтобы попробовать, почувствовать её. Поговорить, как с подругой. Примешь, не примешь, у нас с тобой хорошие отношения, мы с тобой сегодня работаем. Если сцена отторгает, то это всё, конец. Это очень важный момент. Ну, это всё приходит с опытом.

— Как насчёт этой сцены?

М.З.: «Морской узел» — это хороший конкурс. Сцена расположена у моря, это замечательно, когда сама природа тебе помогает. На тебя выходит смотреть Луна, звёзды, комары подлетают слушать. Это прибавляет какой-то романтической твёрдости. Если ты настоящий артист, то должен быть овеян романтикой. Быть не прагматиком, не практиком сугубым — здесь пою, здесь не пою. Должен быть чуть-чуть романтиком, когда ты без этого не можешь. В этом должен быть смысл твоего существования.

— Значит, хороший артист обязательно должен быть романтиком?

М.З.: Конечно, ведь, по большому счёту, то, что люди идут в эту профессию, это сумасшествие. Миллионы людей ломятся в эти «эстрадные звёзды». Ломятся, потому что сегодня не существует барьера между зрительным залом и сценой. Он стёрт. Стёрт искусственным образом с помощью телевидения, радио. Ну, так получилось, я никого не осуждаю.

И теперь каждый, кто сидит у телевизора и смотрит на безголосого мальчика или девочку, которыё несут всякую ахинею, а потом в газете пишут , что они за это получают бешенные гонорары. Он говорит: «Что я хуже, что ли? Почему я должен убираться в порту или делать детали? Я тоже пойду!» Тем более под фонограмму родную.

А ведь это очень сложная профессия и очень коварная. Люди на ней ломают свои судьбы. Вот почему многие известные актёры, как правило, не хотят, чтобы их дети шли в эту профессию. Сегодня эта профессия, как ни одна другая, не зависит от твоих способностей. А зависит от случая и от денег. Причём, случай равен деньгам. Это нонсенс, но это существует.

— Что можно сделать, чтобы ситуация изменилась?

М.З.: Это может прекратить своё существование только тогда, когда государство озаботится судьбой культуры, поняв, что без культуры народ пропадёт. Нас не будет. Когда дадут послабления для тех, кто готов вкладывать деньги в культуру, создадут им преференции. Когда, те, у кого денег выше крыши, поймут, что если они не будут вкладывать деньги в культуру, меценатствовать, то пропадёт весь народ, из которого он вышел, пропадёт страна, в которой он живёт.

Только тогда мы начнём говорить о настоящих профессионалах, что талант до конца раскрылся, что никого не закопали в землю и не утопили в море. А то у нас в российской традиции все таланты — недооценённые. Только после смерти, а хочется при жизни. Это очень важный вопрос. Вот почему я благодарен «Морскому узлу». Он пытается решить эту проблему.

— Какие на ваш взгляд есть трудности у этого фестиваля?

М.З.: Этому фестивалю не хватает хорошего «менеджерства», управления, которое смогло бы полностью реализовать, раскрыть идею конкурса. Например, обязательно необходим интересный интернет-сайт фестиваля, который должен стать популярным. Ведь тысячи людей на черноморском побережье должны знать, что существует такой фестиваль, как «Морской узел», на котором можно выступить и получить признание. Раз не откликается телевидение, значит, надо использовать Интернет, который более прагматичный и чуткий. А для этого нужен топ-мэнеджер, руководитель проекта.

Кроме того, надо давать благотворительные концерты. И конкурсанты тоже могут это сделать. У артистов есть такое святое правило: перед военными и больными выступать всегда бесплатно. По крайней мере, для моего поколения это считалось святым. Вот этим всем должен заниматься менеджер проекта, а также администрация города и порта.

— Может, стоит подсказать организаторам. Вы говорили с ними?

М.З.: Таких подсказок было много. Но надо совместить время и место, чтобы всё это сошлось. Ведь как рождается шлягер? Нужно, чтобы попался нужный исполнитель, который спел бы это в нужном месте в нужное время. Это закон шлягера. Песню могут петь десять лет, а после одного исполнения она может стать шлягером.

Например, я могу сказать это о «Лаванде». Мы даже не предполагали, что эта песня станет шлягером, но она стала. Видимо, настало самое подходящее время для песни о курортном романе. Это время пришло, и всё. Песню поют.

— Кстати, раньше вы говорили, что доброта очень важна для исполнителя?

М.З.: Абсолютно правильно. Вообще, всё, что в мире происходит — это борьба добра и зла. Кто кого победит, так оно и будет. Существует это противостояние, и баланс всё время колеблется.

— Считается, что на эстраде народ прагматичный и циничный. Как это сочетается со сказанным?

М.З.: Ну, за весь народ я не могу сказать. Как и везде, есть народ «оболваненный», а есть те, кто этому не поддаётся. Например, есть те, кто любит смотреть по телевизору сериалы про ментов. Эти менты пьют на работе и ничего не делают, но по удачному стечению обстоятельств в конце у них всё получается и им дают премиальные. На эстраде также. Есть люди, которые имеют разные ценности. Поэтому не все звезды прагматики. Хотя, в принципе, такая тенденция есть.

— А есть шанс, что настоящее искусство возродится, что вновь будут приняты высокие критерии. Может быть, в будущем добро победит зло?

М.З.: Я, конечно, по природе оптимист, но сейчас я в это слабо верю. Что касается противостояния добра и зла, у меня даже есть такая песня.

Добро и зло, добро и зло — непримиримые вовеки,
Добро и зло, добро и зло есть в каждом человеке.
Идет борьба внутри него — хотите, не хотите ли,
Но все зависит от того, кто выйдет победителем.

Пока, я считаю, что перевес на стороне зла — 52% к 48%. А 4% — это уже много.

— Нам, наверное, ничего не остаётся, как надеяться на лучшее. Спасибо Вам и удачи.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА