Сломить достоинство – пытки и истязания в китайских исправительно-трудовых лагерях

Городок Масанцзя в северо-восточной провинции Ляонин – не показательный объект нового современного Китая: захудалые индустриальные постройки, тяжёлая индустрия, автомастерские. Но дурной славой пользуется не сам городок, а прослывший слухами исправительно-трудовой лагерь на въезде в город. Он не указан почти ни на одной карте, но в Масанцзя каждый знает, где он находится. На воротах лагеря жёлто-золотыми буквами название: Женский исправительно-трудовой лагерь Ляонин. Побывавшие там в заключении, отмечены на всю жизнь.

«Я была распределена во вторую рабочую бригаду. В тот же день я была жестоко избита охранницей-полицейской. В течение 20 мин она била меня электрошокером в лицо, в уши, виски, руки, ноги и живот. Это было невыносимо. Я вся сотрясалась от ударов током и кричала от боли. Они надели на меня наручники и били кожаными сандалиями. Они привязали мои кисти к верхней планке двухярусной кровати так, что мои ноги не касались пола. Но этого было мало. Они привязали палки вдоль моих ног, чтобы я не могла ими двигать. В какой-то момент я потеряла сознание. Я не знаю, когда меня сняли».

Женщины, с которыми говорила корреспондент ARD, были в возрасте от 50 до 60 лет. Среди них простые рабочие, а также сотрудницы местного налогового управления. Все они в последние десять лет были приговорены к различным срокам заключения в Масанцзя, некоторые даже несколько раз.

Одна из них хотела раскрыть мошенничество и хищение и тем самым, видимо, «наступила на пятки» влиятельным функционерам. Другая протестовала против того, что её брата избили до инвалидности в одном исправительно-трудовом лагере, за что сама оказалась в лагере. Третья протестовала против истязаний полицией, а потом – против нелегального отъёма имущества.

Масанцзя звучит, как кошмар, чистилище на земле. С тех пор, как в последние недели в обход цензуры в Народной республике появились сообщения о существующем положении, многие китайцы задаются вопросом: является ли женский лагерь Ляонин особо тяжёлым единичным случаем или только верхушкой айсберга. Факт, что во всём Китае есть исправительно-трудовые лагеря, которых предположительно около 300. Эксперты оценивают число заключённых в них от 100 до 200 тысяч. Пекинский адвокат-правозащитник Цзян Тяньюн говорит, что Масанцзя представляет все другие лагеря.

«Масанцзя только известнее других, но он самый обычный лагерь. Каждый трудовой лагерь имеют свои собственные формы пыток. Но «скамья тигра», подвешивание и «кровать мертвеца» применяются везде, и это широко распространено».

Исправительно-трудовые лагеря собственно являются наследием времён Мао, но существуют по сей день наряду с тюрьмами. Они введены в середине 50-х годов. Туда заключались те, кто отказывался участвовать в экспериментах коллективизации Мао Цзэдуна. На пике маоистских кампаний почти полмиллиона человек были заключены в лагеря лаоцзяо. Для заключения в лагерь и сегодня не нужно решения суда или судебного заседания. Достаточно решения полиции или службы безопасности, иногда дело решает только один телефонный звонок. Продолжительность заключения длится от года до трёх и может по решению полиции быть продлена ещё на год.

«То, что исполнительные организации могут сами налагать наказание является нелегальным и нарушает китайскую конституцию,– говорит профессор Ван Цзяньсинь из пекинского университета политики и права. Он давно требует закрытия лагерей. – Это совершенно излишняя система. У нас достаточно законов для борьбы с преступностью. Мы не нуждаемся в такой допотопной системе. Эти лагеря являются одним из мощнейших инструментов служб безопасности, чтобы во имя так называемой стабильности подавлять активистов, которые требуют соблюдения своих прав».

К примеру, Ли Вэньхуан, энергичная 50-летняя женщина, которая сегодня снова живет в своей комфортабельной многокомнатной квартире в Шеньяне, столице провинции Ляонин. Госпожа Ли работала в налоговом управлении, вела ничем не примечательный образ жизни. Но потом она попала в немилость начальства, когда раскрыла массовое налоговое мошенничество в своём управлении и хотела сообщить об этом. Вместо повышения это принесло ей год заключения в исправительно-трудовом лагере Масанцзя. По её словам, начальство объявило её кляузницей. В лагере – побои и работа зачастую до полного изнеможения. До сих пор госпожа Ли страдает от последствий для её здоровья:

«Нам нельзя было спать, пока мы не выполним наши задания. Иногда я должна была работать до двух – трёх часов ночи. Мы получали задания, сколько изделий должны сшить в день. Но в действительности с какой бы скоростью ни работать, никто не мог справиться с такой нормой. Заданное число было просто слишком высоко».

Женщины должны были шить одежду и чехлы для автомобильных сидений, или изготавливать украшения к празднику Хэллоуин. Что из этого предназначалось для отечественного, а что – для иностранного рынка, заключённые не знали. Но то, что эти товары продавались также и за границу, не подлежит вопросу.

Прошлой зимой американская пресса сообщала о страшной находке одной женщины в штате Орегон. Она нашла в упаковке дешёвой декорации к Хэллоуину маленькую записку. В ней на ломаном английском китаянка писала, что находится в одном китайском исправительно-трудовом лагере и просила о помощи. Название этого лагеря: Масанцзя. До сих пор эти лагеря зарабатывают много денег трудом заключённых.

Госпожа Ли: «Проблема в том, что мы должны были работать без перерывов, ежедневно, без выходных. Мы были как машины, которые должны работать без остановки. Если мы останавливались, подходил охранник и бил нас или обругивал. Это настоящая мука – постоянно работать без перерыва».

Немногие знают, что кроме пресловутого женского лагеря в Масанцзя, есть меньший лагерь для мужчин. Там также происходят подобные истязания. Об этом рассказал бывший заключённый, арестованный в апреле 2008 года перед Олимпийскими играми в Пекине и выпущенный осенью 2010 г. Его преступление состоит в том, что он является последователем духовной практики Фалуньгун. Как и большинство бывших заключённых, он не хочет называть своего имени. Ему 47 лет, он очень худ, его одежда обветшала, так как после заключения он потерял свою работу на большом предприятии.

«В исправительно-трудовых лагерях стараются отнять твоё достоинство. Ты считаешься врагом народа, поэтому с тобой не общаются, как с цивилизованным человеком. Нужно только подчиняться».

Он также был избит и связан на многие недели. Как-то он попытался выпрыгнуть из окна третьего этажа, чтобы сбежать от истязателей. Он описывает систему, направленную на то, чтобы уничижать заключённых, сломить их волю, превратить их в послушных исполнителей приказов.

«К примеру, перед полицейским нельзя стоять прямо, а надо всегда приседать, опуская голову в ладони. На чиновников нельзя смотреть. Сначала в течение многих дней мы должны были наизусть учить тюремные правила. Кто нарушал правила, должен был становиться на колени перед заключёнными и признавать свою вину. После этого его спрашивали, заслуживает ли он ударов. С этим надо было согласиться, и тогда многие заключённые подходили и били его. Некоторые были избиты до полусмерти».

Радиовещательная студия ARD в Пекине повторно обращалась в соответствующие органы с просьбой прокомментировать эту информацию, ведя бесчисленные телефонные переговоры и отправляя факсы с просьбами взять интервью, чтобы войти в контакт с ответственными организациями. Но ответа они не получили. В контролируемых государством китайских СМИ тема лагерей лаоцзяо почти не упоминается.

Когда вопреки этому в Интернет-версии китайского фотожурнала Lens был опубликован детальный отчёт о положении в лагере Масанцзя, цензура не замедлила действовать – сообщение было удалено. Как сообщает пресса, журнал уже лишился лицензии. Тем не менее, этот отчёт успел вызвать крик возмущения китайской общественности, что принудило власти реагировать. Сначала они объявили о расследовании. Потом они опубликовали результаты в «правовой газете» Фачжи бао. Итог: все обвинения бывших заключённых – выдумки, буквально «злонамеренная ложь».

Выдержка из заключения расследования: «Исправительный лагерь Масанцзя защищает права заключённых, и это касается стандартов по приёму пищи, медицинскому обслуживанию, часов работы и оплаты. Всё находится в соответствии с предписаниями министерства юстиции. Нет ни малейших нарушений предписаний».

Для бывших заключённых, с которыми беседовал корреспондент ARD, это звучит как презрительная насмешка. Они приобрели смелость разговаривать с журналистами вследствие продолжительных дискуссий в Китае о закрытии этих лагерей. Например, госпожа Ли после того, как было объявлено об официальном расследовании, сразу выступила как свидетельница в надежде добиться правосудия. Напрасно. Вместо этого пришла полиция.

«Они пришли и постучали в дверь, нет, они били по двери с восьми вечера до полчетвёртого утра. Слышал весь дом, все видели полицейские машины и машины служб безопасности, как будто я опасная преступница. Я спросила, есть ли у них ордер на обыск. Они ответили, что не хотят обыскивать, а пришли арестовать меня. В течение многих часов полиция дежурила в подъезде».

Чем больше деталей в обход официальных источников становится открытыми для общественности об этих исправительно-трудовых лагерях, об ужасах произвольных заключений, тем громче становятся требования их закрытия. Похожая дискуссия уже проходила несколько лет назад. Но тогда перед Олимпийскими играми 2008 года лагеря были заполнены как никогда.

В последние месяцы вновь ведутся интенсивные дебаты – признак того, что среди властей, возможно, происходит движение. Три из 31 провинции объявили, что не будут направлять новых заключённых в существующие лагеря. Новый премьер-министр Ли Кэцян также высказался об этом на своей первой пресс-конференции в марте, похожей на инсценированное представление, для которого все вопросы были прежде обговорены.

«Ответственные ведомства интенсивно работают над реформой системы перевоспитания трудом. Планы могут быть опубликованы ещё до конца года».

Дальнейшие детали Ли Кэцян не назвал к большому разочарованию правозащитников и активистов. Ещё до смены правительства велись разговоры об отмене исправительно-трудовых лагерей, теперь же речь идёт только о реформе. Поэтому адвокат Цзян Тяньюн не видит причин для оптимизма.

«Что касается отмены системы, я в глубине души пессимистичен. Мы не должны давать оценку поспешно, а нужно оставаться бдительными, иначе существует опасность, что лагеря просто переименуют. Больше не будет «перевоспитание работой», а будут «Центры коррекции нелегального поведения» или что-то подобное, за которыми будет прятаться то же самое».

В могущественном аппарате служб безопасности, очевидно, существует сопротивление отмене лагерей лаоцзяо. Слишком многие органы безопасности получают от этого выгоду. Слишком много местных властей не хотят воздерживаться от упрощенного способа наказания, который не требует соблюдения длительных правовых процедур.

В своей шеньянской квартире у госпожи Ли при воспоминания о своём заключении в Масанцзя льются слёзы. Она травмирована до сих пор. Её доверие к государству подорвано.

По материалам немецкой прессы