Народный артист Станислав Савари: Я достиг всего, что только возможно

The Epoch Times06.07.2013 Обновлено: 06.09.2021 14:17
Станислав Савари – человек-легенда. Он прекрасный пианист, концертмейстер, педагог. Он известен в России, Украине, Узбекистане, Польше, у него есть также поклонники в Германии, Израиле, Венгрии и Финляндии. В Донецке, где он живёт последние 40 лет, кажется, нет человека, который не знает Савари благодаря его музыкальному таланту и активной деятельности в области продвижения музыкальной культуры в обществе.

Станислав Савари. Фото: Ирина Рудская/Великая Эпоха (The Epoch Times)


Станислав Савари. Фото: Ирина Рудская/Великая Эпоха (The Epoch Times)

Мы говорим о Народном и Заслуженном артисте Украины, Отличнике народного образования Узбекистана, Заслуженном деятеле культуры Польши, создателе первой в истории ассоциации аккомпаниаторов Украины Станиславе Савари .

Профессор, заведующий кафедрой концертмейстерского мастерства в Донецкой государственной консерватории им. Сергея Прокофьева Станислав Савари является также главным концертмейстером Донецкой филармонии. Он создал «Музыкальную гостиную» в Областном доме работников культуры, чтобы популяризировать классическую и народную музыку, чтобы рассказывать о людях, вошедших в историю музыкального искусства.

У Савари вышло две автобиографичные книги: «Двадцать шагов до рояля…» и «Партию фортепиано исполняет…», где профессор повествует о терниях и победах на его творческом пути, о многочисленных коллегах, людях одарённых и не очень, об удивительных ситуациях, которые дарила ему судьба.

Сегодня в проекте «Великая Эпоха» мы представляем человека, который создал себя как личность, и более того, у Станислава Савари много достойных учеников – продолжателей добрых традиций его музыкальной просветительской деятельности.

– Станислав Витальевич, считаете ли Вы себя счастливым человеком?

С.В.: Я добился всего, чего можно было добиться в жизни. Скажу ещё: люди не ценят то, что имеют. Это огромное счастье – ходить на двух ногах. Люди этого не ощущают.

Я с трёх лет инвалид. Именно моя инвалидность побуждала меня не отставать от здоровых, а даже перегонять их. Коллеги мне говорили: у тебя не будет будущего на сцене потому, что ты инвалид, надеяться тебе не на что. Эта мысль очень больно ранила меня. И она же подвигала меня на титанические усилия, чтобы быть на уровне, быть наравне с другими, не чувствовать себя ущербным, «несчастненьким».

Проведя в госпиталях 8 лет, я приобрёл опыт, закаливший и отточивший мой ум, и сноровку в разных направлениях жизнедеятельности. Я объехал весь Советский Союз, был в Финляндии, Венгрии, выступал на всех престижных сценах СССР, в Кремлевском дворце съездов, получил бесчисленное количество грамот и благодарностей.

Потом, когда пришло время, я сконцентрировался на научной стороне моей профессии. Тогда я переключил внимание на концерты, на построение концертной программы, чтобы любое наше выступление было успешным – с любыми солистами, инструменталистами, вокалистами, балетом…

За мою долгую исполнительскую жизнь накопилась огромная практика, и мне удалось отразить это в литературных работах. У меня 45 публикаций на эти темы. По ним сегодня работают все пять музыкальных академий Украины. И получилось так, что я стал первым в истории Украины профессором по своей дисциплине, создал ассоциацию аккомпаниаторов Украины. Такого союза ещё не было – чтобы бороться за свои права.

Кроме того, я предложил ввести подготовку балетных концертмейстеров. В этом мне помог личный опыт, когда мне представился случай аккомпанировать великой балерине Галине Улановой.

– Вы сказали «с трёх лет инвалид», а что произошло с Вами в три года?

С.В.: В раннем детстве я переболел полиомиелитом. Рассказывали, что это было «бесформенное тельце со свободно болтавшимися шеей, ножками и ручками». Я балансировал между жизнью и смертью. Меня повезли в Москву к знаменитому хирургу В.Ф. Войно-Ясинецкому. Мама вспоминала: «Вышел большого роста человек в чёрной одежде, напоминающей рясу, с большим крестом на животе. Осмотрев меня, помял, похлопал и сказал маме: «Безнадёжен он. Бог дал тебе его. Богу его и отдай».

Но мама не смирилась. Нашла бабку, которая жила под Самарой. Та помогла вернуть меня к жизни с помощью травяных ванн. Но я остался инвалидом – бездействовала одна нога.

Меня привезли домой. Здесь появились новые трудности – уговорить меня поесть было почти невозможно. Чтобы меня покормить, родственники выплясывали передо мной, кривлялись, разыгрывали спектакли. Но когда мой дед Станислав сел за рояль и начал играть, я про всё забыл. Слушая его игру, я ел всё, что вкладывали в рот. Родители решили, что это знак, и меня надо учить музыке. Когда подрос, меня отдали в музыкальную школу.

– Доброта, терпимое отношение к людям, великодушие, умение прощать – как появились у Вас столь редкие качества характера? Обычно человек, у которого серьёзные проблемы со здоровьем, с неприятием относится к другим людям. Им владеет досада, он обозлён на весь мир. Как Вам удалось справиться с недостатками человеческой психологии?

С.В.: Восемь долгих лет я скитался по госпиталям. Меня отпускали домой на короткое время – передохнуть, потом снова брали в оборот – резали, зашивали, стараясь восстановить функции организма настолько, насколько возможно. Я ощущал душевную заботу врачей, медсестер, родных и друзей. Они давали мне своё сердечное тепло, свою любовь. Это помогало мне переносить страдания. И тогда я понял, что всю доброту и заботу обо мне я должен вернуть людям.

– После окончания консерватории у вас «открылись перспективы войти в новый неизведанный музыкальный мир». И как Вам этот мир? Что такое артистический мир? Вы почувствовали его вкус. Какой он – горький, сладкий, терпкий?

С.В.: Артистический мир жестокий, конкурентный и в то же время засасывающий и интересный. Здесь каждый отвечает за себя, получая тумаки и под­ножки, делает выводы, лепит свой имидж. Но я уловил главное: без серьёзных усилий мало чего добьешься.

– Нравилось ли Вам быть в центре внимания?

С.В.: Конечно, аплодисменты, овации, гонорары – это хорошо. Но в течение разно­ликой артистической жизни не раз убеждался, что дружеская благо­дарность коллег ценнее любых гонораров.

– Почему влияние музыки на людей так велико?

С.В.: Бог вдохнул в человека душу. А душа требует красоты. Музыка – таинственная сила, вызывающая в людях резонансные токи, вот люди и тянутся к ней.

– Люди покупают билеты в филармонию, чтобы послушать Савари. Даже профессионалы в музыке говорят: «Когда играет Савари, произведение оживает. Савари вливает чувства в музыкальные произведения, которые исполняет, у него особое чутьё к музыке. Он как бы проявляет красоту этих произведений». Станислав Витальевич, как вам удаётся извлекать из рояля звуки, которые завораживают публику? В чём секрет успеха, как вы считаете?

С.В.: По поводу того, что Савари как-то особо играет, это не так, поверьте мне. У каждого исполнителя есть свой слушатель. Рихтер обладал огромной силой, все покорялись ему. Как лепестки розы, все опадали под его воздействием. И у нас, в среде музыкантов, даже говорили: «Ну, как ты после Рихтера будешь играть? Твои скромные данные…» Но приходит другая публика и мои скромные данные лучше, чем у того, кто после меня придёт.

– Многие люди не имеют вкуса к музыке, особенно к классической. Как Вы её ощущаете?

С.В.: Как-то я по уши влюбился в звучание хоровых партитур Чайковского, Танеева, Гречанинова. Это был новый для меня завораживающий мир звукосочетаний. Так красиво всё пело, переливалось гармониями, тембрами, мелодия­ми.

Во время стажировки в Московской консерватории я попал в класс, где преподавал профессор Генрих Густавович Нейгауз. Я уже упоминал о нём. На его уроках постоянно присутствовало 16-20 его студентов и стажёров из разных городов Союза. Профессор учил: «Музыкальный материал как сумму звуков надо представлять материей с определённой температурой, запахом, цветом и плотно­стью». Он говорил: «Воображение подскажет исполнительские приёмы, технику».

Однажды, чтобы лучше объяснить произведение, которое играла ученица на занятиях, Генрих Густавович стал говорить о прекрасных холмах Прованса, с вершин которых под­нимается вибрирующий, прогретый солнцем воздух. Встал, начал по­казывать вибрацию руками, как бы поплыл по классу.

В Ташкентской консерватории была хорошая традиция посы­лать пятикурсников на полугодичную стажировку в Москву и Ленин­град. Однажды жребий пал на меня. По специальным удостоверениям Представительства Узбеки­стана мы могли бесплатно пройти в любой театр или концертный зал обеих столиц. Так я попал на два выступления Лондонского симфонического оркестра под управлением Г. Шолти. Ощущения нельзя назвать потрясением – это было полное счастье. Оба раза, уступая исступлённым требова­ниям слушателей, оркестр бисировал «Половецкие пляски» Бородина.

А в Большом театре, в «Князе Игоре», я услышал прекрасный баритон Д. Нечипайло и умопомрачительное контральто исполнительницы партии Кончаковны. Это был почти баритон. Сразу по-другому предстала сцена обольщения Кончаковной наивного Владимира: её обволакивающее «любишь ли?» не оставляло никакого сомнения в том, что мальчик прочно угодил в расставленные сети.

– Станислав Витальевич, как Вы относитесь к современной эстраде, к популярным певцам, музыкантам?

С.В.: В дни моей артистической молодости старшие коллеги твердили: «Не иди на поводу лёгких запросов публики. Искусство должно её поднимать, а не опускаться до бездумного развлечения». Ми­нуло пятьдесят лет, и сегодня стало очевидно, что публика упала в за­гребущие руки беспринципного шоу-бизнеса, а нам, идеалистам, утешением остаётся работа в музыкальных учебных заведениях и клубная деятельность в кругу себе подобных, людей, ныне подпадающих под определение «консерваторы».

– Нужно ли пропагандировать классическую музыку, приобщать к ней детей, воспитывать их вкус? Или в современном мире это излишне?

С.В.: Раньше считали, что ребёнка надо за уши тянуть к музыке. Нужно прививать вкус к хорошей музыке и не допускать плохой. Даже в детском саду был музыкальный педагог. Было время, когда уделяли внимание подготовке школьников в музыкальном отношении, устраивали разные конкурсы. Мы отбирали детей, чтобы взять в консерваторию. Желающих было много.

А сколько было народной музыки, балалаек, домбр! Гигантское количество! Потом музыкальные школы стали сокращать. Я тогда был членом правления профсоюза работников культуры. Мы боролись за сохранение музыки потому, что всё перешло на деньги. Никакой перспективы. На развитие страны и культуры средства не выделялись. Мы боролись, чтобы отстоять эти школы. Мы просили музыкальных педагогов ходить по детским садам, самим искать себе учеников. И представьте, они это делали. Они ходили из школы в школу, из детсада в детсад, терпели низкую зарплату, но сохранили контингент, основу существования музыкальных школ.

– Почему всё это Вы делали?

С.В.: Потому что если не заботиться о культуре, мы получим обезьян!

– Дал ли плоды самоотверженный труд Вашего педагогического коллектива? У Вас есть надежда на будущее?

С.В.: Да, всё связано в этом мире. Недавно мы провели смотры в школах Донецка. Радуюсь – прекрасные результаты! Есть маленькие бриллианты в разных школах. В перспективе они могут стать хорошими артистами. У меня оптимистический взгляд на сегодня и завтра.

– Желаю Вам творческих успехов, а также вырастить ещё много новых талантов!

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА