Рубен Симонов: Театр вечен, театр бесконечен!

Автор: 21.07.2020 Обновлено: 14.10.2021 12:53

Рубен Евгеньевич Симонов — известный советский и российский актёр, театральный режиссёр, заслуженный артист России принадлежит театральной династии. Его отец Евгений Рубенович Симонов — театральный режиссёр и педагог, а дед Рубен Николаевич Симонов — советский актёр, режиссёр театра и кино, педагог.


— Рубен Евгеньевич, расскажите, что означает для Вас понятие культура?

Р.С.: Если говорить о культуре, то для меня культура — это именно то, что остаётся в веках после окончания деятельности определённого поколения или целого ряда поколений. Мой папа в свои 37 лет был назначен главным режиссёром Малого театра в Москве. Он всегда очень волновался перед премьерой.

Мой дедушка, Рубен Николаевич Симонов, часто сидел и раскладывал свой карточный пасьянс. А если задуматься — он, словно раскладывал человеческие судьбы. И дедушка спрашивал у папы, когда тот волновался: «Что ты волнуешься?» Папа отвечал, что сегодня на премьере в театре будет министр. На что дедушка невозмутимо говорил: «Ну что ты так волнуешься? Никто ведь не помнит, кто был министром культуры при Мольере!»

Понимаете, это совершенно справедливо. Министра культуры при Мольере мы действительно не помним, но помним Шекспира, помним Мольера, Горация!

— Если сравнивать культурный пласт прошлых лет и сейчас, что, по-вашему, изменилось?

Р.С.: Политиков на нашем веку сменяется чрезвычайно много, а культура, великая культура каждой страны остаётся! И она является непреложным законодательством для дальнейших судеб наций.

В политике часто происходят значительные перемены, и дай Бог, чтобы была стабильность. Но культура является основой каждого времени, каждой эпохи. В том числе того времени, в котором мы сейчас живём. Что после нас сегодняшних останется — мы не знаем.

Могу привести пример — песни русских композиторов, которые мы все с вами знаем и любим. Например, знаменитая песня «Подмосковные вечера». Кстати, эту песню очень любят и в Японии, и в Китае. Они знает её наизусть и замечательно исполняют. Так вот есть мелодисты, профессиональные композиторы, которые заканчивали консерватории и относились к созданию музыкальных произведений очень ответственно. Такими людьми была создана эта песня.

А что касается сегодняшнего момента… Я мало что могу исполнить из того, что сейчас модно. Ведь культура понимания окружающего мира, если она истинная культура — сразу же идёт в массы, и очень многое может в массах сделать, очень многое перевернуть в сознании людей.

Поэтому, мне кажется, отношение к культуре как к вещи второстепенной и акцентирование внимания, как это сейчас происходит, на экономику, политику, бизнес — не совсем справедливо. Культура остаётся, а остальное всё — совершенно наносное и может легко уйти с новым правлением, с новыми редакциями возможного развития государства. Но культура всё равно останется, так или иначе.

«Образы архитектуры должны храниться, ведь они несут в себе ощущение времени»

— Расскажите, пожалуйста, о культуре Москвы.

Р.С.: В своё время меня пригласили Михаил Михайлович Казаков и Леонид Генрихович Зорин на мой первый спектакль «Покровские ворота». Тогда я ещё учился в институте имени Щукина. Все знают этот замечательный фильм «Покровские ворота». А я исполнял роль Костика в театральной постановке в театре на Малой Бронной. В то время мне было 20 лет.

Вспоминается фраза в начале фильма: «Москва. Пятидесятые годы. Они уже скрылись за поворотом, они уже стали старыми письмами и пожелтевшими фальшивками. Но стоит рукою прикрыть глаза — вижу ещё не снятые рельсы, ещё не отменённые рейсы, здания ещё не снесённые, и не застроенные пустыри, и от Мневников до Давыдкова столько домов ещё не взметнулось. Столько домов, в которых сегодня ждут и ревнуют, глядят в телевизоры и собираются по вечерам…»

Вот такой замечательный монолог о Москве, которая была и которая есть. По Арбату в то время ходил трамвай. Затем ходил 39-й троллейбус.

Здесь жили очаровательные старики и старушки, которые для меня составляли дух Арбата. Они были чрезвычайно интересны, потому что несли в себе культурный пласт целой эпохи.

Мне кажется, чтобы сохранить государственность истинную, сохранить понятие веры людей в государство и в различные его ипостаси, необходимо подумать о культуре. Ведь культура всегда несёт первостепенное значение.

Я вот лично не могу себе представить переделанный Кремль. Хотя были попытки, например, когда туда воткнули Кремлёвский Дворец Съездов, который ну никак не подходил к архитектурному ансамблю. Причём, прежде чем его построить, снесли несколько исторических Храмов.

Представьте себе ту же Японию, Китай без замечательных пагод, национальной архитектуры. Образы архитектуры должны храниться, ведь они несут в себе ощущение времени. Поэтому в каждой стране мы сразу видим национальные черты только через культурное наследие, которое в ней сохранилось.

— А как Вы смотрите на Москву наших дней?

Р.С.: Москва для меня сейчас имеет очень странное определение. Существует некая золотая миля: это Остоженка, Пречистенка, Арбат. Когда на эти старинные улицы, в арбатские переулки буквально засовывают «новодел», старая Москва просто теряет облик! Зачастую лезут буквально в каждый двор, что-то приватизируют, потом на этом месте строят совершенно не монтирующиеся с обликом Москвы постройки.

Я учился в 12-ой школе, эта школа недалеко от театра имени Вахтангова на Арбате, рядом с резиденцией американского посла. В то время не было даже никакого нового Арбата. Или, как мы тогда называли его, «вставная челюсть Москвы».

Переулки органично тянулись от Арбата практически до Тверской. Было множество прекрасных улочек, Малая Бронная и т. д. Это было удивительным прогулочным местом, где каждый человек мог спокойно пройтись и полюбоваться удивительными строениями. Каждый дом имел своё лицо, каждый дом обладал своей архитектурой.

Знаете, мне кажется самое страшное в искусстве — это серийность. Потому что любой мастер — будь то репортёр, будь то скульптор, будь то актёр — он не может штамповать одинаковые вещи. Ведь это будет бесконечно скучно.

И если вы пройдёте по Арбату, вы увидите стоящие рядом совершенно разные архитектурные произведения. Мы, к сожалению, разучились смотреть наверх, мы смотрим вниз — дабы не споткнуться или не попасть в лужу. А очи свои наверх мы не поднимаем, не смотрим на солнце, на небесную лазурь.

У представителей рейха была даже фраза: «Когда я слышу слово “культура”, рука тянется к пистолету». А мне кажется, что это была боязнь. Сжигали книги, уничтожали произведения искусства. Но ведь это то же самое, что уничтожать самого себя. Мне кажется, если мы будем помнить тех великих мастеров — художников, писателей, журналистов, которые были до нас, дай Бог, и наши потомки вспомнят и нас с Вами.

«Иван, не помнящий родства», есть такой персонаж на Руси, — это самое страшное явление. Нужно обязательно помнить, кто был до тебя, и брать из того времени всё самое лучшее!

Р.С.: В этом отношении сейчас предпринимаются различные шаги. Деньгам чрезвычайно трудно противостоять. Но, всё же, чувствуется, что времена, когда запросто вносили деньги и строили, где хотели, закончились.

Я думаю, каждому необходимо задуматься о родном городе. Вот, например, открылась замечательная выставка «Старая Москва», на неё, кстати, совсем недорогие билеты. И в рамках экспозиции показано, как купечество и москвичи протестовали против какого-то «нувориша», который на месте удивительного красивого особняка пытался построить доходный дом. То есть уже до революции москвичи отстаивали ту красоту, которая существовала в их городе.

Ведь архитектурный облик — это словно картина Шишкина. Давайте уберём с картины одного мишку, поставим вместо него какого-нибудь красивого леопарда. Да, можно поставить, но это будет уже не шедевр.

«В нашей стране нет ничего более постоянного, чем временное!»

— А как, на Ваш взгляд, изменили облик Москвы многочисленные “хрущёвки”? Ведь они изначально планировались как временное явление.

Р.С.: Каждый дом, даже в новостройках, должен иметь своё лицо, неким образом отличаться от соседнего. Чтобы, хотя бы как в фильме «С лёгким паром», не перепутать где ты живёшь. Моя мама всю войну жила на улице Сретенке и сбрасывала оттуда с крыш зажигательные бомбы, когда ей было лет 15–16.

Бывало, мама, когда ссорилась с папой, забирала меня и увозила в свою квартиру на какое-то время. Комната была размером всего лишь 6 метров.

То, что стали строить «хрущёвки», было продиктовано необходимостью. Как у Зорина в Покровских воротах: «Переселение людей из общих ульев в личные гнёзда».

В коммуналках ведь жизнь совершенно особая: даже плиты общие. Кто кого ненавидел, мог в борщ кинуть всё что угодно. А когда человек получил возможность уединиться, ситуация изменилась.

Предполагалось, что «хрущёвки» будут построены как временное жильё. Но у нас в стране нет ничего более постоянного, чем временное. И сейчас абсолютно правильно, что ведётся программа по сносу «хрущёвок».

«Классику трогать не надо, пишите, пожалуйста, лучше новые произведения!»

— Как Вы считаете, каким образом можно привить молодёжи любовь к культурным ценностям?

Р.С.: Не сочтите меня ретроградом, но то, что сделали в театре с постановкой «Руслан и Людмила», я не очень понимаю. На мой взгляд, в этом случае лучше взять своё произведение и создавать по нему постановку! А классику невозможно подмять под себя. Потому что она живёт века, а данный режиссёр живёт значительно меньше и по времени и по своему настрою.

Как у Бориса Леонидовича Пастернка, первое время были бесконечно сложные стихи, которые я сейчас читаю, и понять не могу. Но вдруг я у Бориса Леонидовича нахожу простую фразу: «Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту».

Поэтому, я думаю, что всё это наносное, и под конец все мы впадём в неслыханную простоту, гармонию человека с искусством. И мы поймём, что классику трогать не надо, пишите, пожалуйста, лучше новые произведения!

— Расскажите о современном репертуаре большинства театров.

Р.С.: Я помню, в своё время и на Малой Бронной, и в театре Вахтангова в год появлялось как минимум несколько новых произведений. Сейчас мы идём в театр и уже примерно знаем сюжет того, что будем смотреть. Просто смотрим, грубо говоря, в какую позу поставил данный режиссёр данного автора. Поэтому количество названий особенно не меняется, но становится уже немного скучно от всего этого.

Должно быть новое слово, даже странное, сложное — но новое. Если раньше драматург писал пьесу, он проникался образом, от которого идёт повествование. А сейчас у современных пьес такой, знаете ли, усреднённо репортёрский язык. Даже неважно, кто говорит фразу, её с таким же успехом может сказать другой и другой человек, ничего не изменится. На мой взгляд, получается очень обезличенный текст.

Сейчас радует, что очень большое значение начинают уделять молодому поколению, его воспитанию. Нужно воспитывать с детства, прививать любовь к искусству.

Вот, например, откуда лично у меня появилась любовь к театру? От первого спектакля, который я здесь увидел. Это был Гекльберри Финн, это был Маршак «Горя бояться — счастья не видать».

Помнится, мой дедушка, будучи главным режиссёром, народным артистом, лауреатом всевозможных премий, играл в утренней сказке. А надо сказать, что утренняя сказка ставилась словно наказание, потому что в день их шло по две штуки.

Я тогда спрашивал: «Дедушка, почему ты — главный режиссёр, а играешь в сказке?» Он ответил: «Ты не понимаешь, мой мальчик. Это чрезвычайно важно. Этот ребёнок пришёл сюда в 7 лет посмотреть спектакль. И если ему понравилось, он придёт сюда через 10 лет со своей девушкой — он запомнит дорогу. Я воспитываю новое поколение зрителей театра Вахтангова!»

Ещё для людей чрезвычайно важен процесс общения. Но сейчас многие живут в виртуальном мире. Даже сидя в одной гримёрке или кабинете, люди переписываются через различные мессенджеры. А хочется, чтобы люди просто общались, глядя друг другу в глаза.

Интернет — это, конечно, огромная кладезь, как словарь Брокгауза и Эфрона, в который я раньше всегда заглядывал, когда мне была необходима информация, в частности, по культуре. Но когда Интернет становится властелином существования, это, как мне кажется, не совсем верно.

Р.С.: Любая культура во взаимодействии с культурой соседнего народа может только обогатиться. Потому что запираться в одних рамках и говорить «только так и никак иначе», это совершенно несправедливо. Есть огромные пласты, может быть совершенно несвойственные соседнему народу, но их стоит увидеть и понять. Главное понять, а не сразу отрицать.

Например, изобретение бумаги в Китае. Писали мы с вами на бересте, и так бы и писали, если бы не обратились к восточной культуре. Необходимо постигать культуру разных стран, понимать их особенности общения. Например, мы видим, как в Японии проявляется большое уважение к старшим. А у нас в России старики старикам уступают место в троллейбусе.

В Москве, например, недавно построили потрясающий Армянский Храм. Это целый пласт архитектуры, целая удивительная культура!

Также интересно понять, что такое религиозная обрядовость. Вот, например, в Армении, в Армяно-Григорианской Церкви сохранилось жертвоприношение животных. Я, кстати, был знаком с Вазгеном I в 70-х годах.

К чему эти жертвоприношения? Рядом с Храмом огромная площадка, где работает кухня. Туда отправляют этих жертвенных животных, чтобы затем накормить неимущих. Как мы видим, под всем этим лежат свои удивительные ценности. Религия — вещь древнейшая, она сильно накладывает отпечаток и на культуру.

И мне кажется, очень важно взаимопроникновение культур. Чем чаще мы будем общаться с другими народами, тем будет сильнее наше развитие.

Вот, например, мы ездим в Грецию и видим потрясающие храмы, которые стоят веками, колоннады так никуда и не делись со времён Древней Греции. Или Колизей в Риме. Какая технология, даже по сравнению с современными стадионами. Это ведь удивительно!

«Мне кажется, что зрелища должны воспитывать аудиторию»

— Рубен Евгеньевич, расскажите какие у Вас творческие планы?

Р.С.: Знаете, артисты люди зависимые. Если дадут работать, то они будут. Например, недавно праздновали 25-летие театра Модерн Светланы Враговой. Кстати говоря, замечательный театр. Ведь Светлана Врагова фактически из бывшей биржи сделала театр.

А вообще театр хоронили много раз. Вначале появилось кино, и все говорили, что театр на этом закончен. Затем появилось звуковое кино, и говорили, что театр умрёт. Но не умирает. Ведь любое живое действие, перекидка энергетики от актёра и к зрителю, и обратно — это фактически и есть театр! Я думаю, театр вечен и театр бесконечен.

Касательно планов. Полагаю в театре Сатиры предложить Александру Анатольевичу Ширвиндту интересные работы. Очень люблю музыкальный театр оперетты. Думаю, буду что-то писать и для них. Я пишу и ставлю и играю, стараюсь использовать это замечательное явление как театр со всех его многогранных сторон.

— Как понять, хороший актёр перед нами или нет?

Р.С.: Существуют некоторые артисты, которых принимает большинство. Кто-то их боготворит, а кто-то не воспринимает их манеру игры. Мне кажется, у каждого зрителя есть своё мнение, и артист зависит от зрителей. Если не будет зрителей, если мы не привлекаем зрителя, то зачем мы нужны? Какими бы гениальными артистами мы не были.

Что хочет народ? Хлеба и зрелищ. И мне кажется, что зрелища должны воспитывать аудиторию. С одной стороны, нельзя идти на поводу у публики, поэтому театр несёт определённую воспитательную функцию.

Человек должен выходить из театра, как из Храма, очищенным! После просмотра у него должна и голова по-иному работать, должно наступить некое переосмысление ценностей.

И человек понимает, как решить те или иные жизненные проблемы.

В этом и заключается миссия театра. Репертуар в театре также должен быть разным. Вахтангов в своё время говорил так: «Артисты вахтанговской труппы должны играть всё — от трагедии до водевиля!» Репертуар театра должен быть широким.

— А какие роли Вам больше всего нравилось исполнять?

Р.С.: Конечно же, Покровские ворота, где я играл Костика. Спектакль запомнился мне от начала до конца, и сейчас могу от начала до конца его сыграть. Но это, скажу вам, редкая штука, когда молодой человек приходит в театр и получает такую роль.

Потом был замечательный спектакль в театре на Бронной — «Жестокие игры». Он отлично попадал во взаимоотношения молодёжи тех лет.

Сейчас меня пригласили в театр Сатиры на последнюю постановку Андрея Миронова «Бешеные деньги». Постановка сейчас звучит совершенно иначе. Я играю роль Кучумова, которую в своё время исполнял Георгий Павлович Менглет — великий и замечательный артист театра Сатиры.

Мне кажется, также весьма актуален Островский. В советские годы мы развивали любовную линию его произведений. Но мы не знали, что такое ваучеры, векселя, все эти новые термины. А сейчас Островский абсолютно ложится на тему сегодняшнюю.

Вот, например, Кучумов говорит: «Нынешнее время, нынешнее время! А чем оно лучше прежнего! Чьи сейчас дворцы княжеские, чьи экипажи лучшие — Петровых да Ивановых». Вот собственно, что, к несчастью, произошло у нас.

«Я не считаю для себя зазорным заниматься любой работой, которая приносит доход и пользу семье»

— Рубен Евгеньевич, расскажите, пожалуйста, какие у Вас увлечения?

Р.С.: Я люблю фортепиано, люблю гитару, на чём я сейчас и играю. Например, мы добавили в постановку Андрея Миронова различные песенки, романсы, цыганские песни. В постановке ярко звучит и гитара и фортепиано.

А вообще, я не стесняюсь никакой работы. Когда были тяжёлые времена в 90-е годы, мне приходилось даже машины ремонтировать. Было очень тяжёлое время, Мосфильм практически полностью был закрыт. Зато собрать автомобиль фактически для меня не является чем-то затруднительным. Я не считаю для себя зазорным заниматься любой работой, которая приносит доход и пользу семье.

— Спасибо большое за увлекательный разговор! И что в заключение Вы пожелаете нашим читателям?

Р.С.: Как говорится, без здоровья ничего не хочется! Ни ходить на культурные мероприятия, ни смотреть на удивительные памятники архитектуры, которые нас окружают!

Я могу пожелать читателям душевной бодрости! Каждый день, просыпаясь, благодарите Всевышнего за то, что вы живы. Каждый раз, просыпаясь, думайте, как растут ваши дети! Думайте всегда о самом хорошем!

Смотрите на небо, любуйтесь красотой природы, которая нас окружает! Это даст огромное количество сил для дальнейшей вашей доброй, здоровой, замечательной жизни!

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА