Президент «Бежевой книги Китая» говорит о китайской валюте, избыточных мощностях и Новом Шёлковом пути

Китайская экономика странная во многих отношениях. Это гибрид между частным капиталом и государственным контролем. Очень немногие напрямую инвестируют в материк, и всё же каждый заинтересован в том, как будет развиваться вторая по величине экономика в мире.

Это потому что китайский спрос определяет цены на мировые товары, а деятельность международных компаний в Китае влияет на прибыль. Когда юань падает, рынки во всём мире испытывают потрясение.

Китайские наблюдатели признают, что официальные китайские данные сильно искажены и часто просто сфабрикованы, но они всё ещё используют их для анализа китайской экономики и рынков, поскольку альтернатив мало.

Одной из альтернатив является исследовательский центр China Beige Book — «Бежевая книга Китая» (CBB), который каждый квартал проводит интервью с тысячами компаний и сотнями банкиров на местах в Китае. Они собирают данные и проводят подробные интервью с китайскими руководителями.

Леланд Миллер, основатель и президент CBB, дал интервью The Epoch Times и рассказал о том, в чём заинтересованы инвесторы и компании в Китае, о последних событиях на валютном рынке, отношениях США и Китая, проблемах с избыточными мощностями и Новом Шёлковом пути.

— Какие инвесторы и компании интересуются Китаем и вашими услугами?

Леланд Миллер: Есть люди, которые интересуются акциями, и есть те, кто имеет в виду конкретную компанию. Мы видим многое в торговом пространстве, и они хотят получить от нас больше информации. Они инвестируют во что-то, что они считают неиспользованным рынком либо в Китае, либо в китайские предприятия за границей.

Есть макрофирмы, которые могут не заботиться о повседневной жизни в Китае, но хотят убедиться, что они понимают динамику китайского спроса, китайского кредита, китайской валюты, чтобы застраховаться от ошибок.

Промышленные товары пользуются невероятно высоким спросом. Мы тратим много времени на промышленные фирмы сейчас, потому что у нас есть все эти данные, которые обычно недоступны. Многие зарубежные фирмы говорили: «Ну, у нас нет возможности проверить правительственные данные. Если они говорят, что сокращают мощности, мы должны им верить». А мы не верим им, мы добываем информацию сами, и мы обнаружили, что во всех отношениях происходит обратное.

Если фирмы, какими бы они ни были, не получат правильных данных по Китаю, это может негативно повлиять на бизнес. Таким образом, даже люди, которые сейчас вообще не имеют отношения к Китаю, являются нашими клиентами, потому что, поскольку они не отстают от того, что происходит, они должны понимать это и не споткнуться, когда они этого не ожидают.

Растущая часть наших клиентов — это люди, которые досконально хотят разобраться в том, что происходит в Китае. А наши ранние клиенты хотели понять на поверхностном уровне. Вот такой диапазон интересов, плюс корпорации, у которых тоже очень разные интересы, от хедж-фонда до просто хорошей сделки.

— Что Вы думаете о развитии китайской валюты?

Леланд Миллер: Они приняли очень рискованную стратегию в отношении валюты прошлой осенью, и это сработало. Но могло и не сработать, и я думаю, что стоит обратить внимание на эту хронологию, потому что всё могло быть по-другому, если бы что-то не сработало. Уже в сентябре 2016 года китайцы начали понимать, что в декабре Федеральный резерв (ФРС) собирался повысить ставки, и им нужно было подготовить валюту и подготовиться самим к этому.

Они начали это делать и ослабили свою валюту. И затем, во время президентских выборов они сказали: «Хорошо, мы должны ещё больше ослабить и делать это до тех пор, пока он не будет избран, чтобы потом сказать, что мы собираемся укрепить валюту, как только он будет избран». Это очень циничная стратегия, которая сработала, но интересно то, что было огромное количество комментариев в конце 2016 года и начале 2017 года о том, что, хотя Китай привязан к корзине, он не привязан к доллару.

Это абсолютно неверно. Юань в основном привязан к доллару. Курс семь юаней за доллар — чрезвычайно важный по многим причинам, а самое главное — политика вокруг этого, политика с Конгрессом, политика с Трампом, политика с китайским руководством.

И идея их приближения к 7 была реальной серьёзной проблемой. Они поняли, что это число имеет политическое значение, и вплотную приблизились к нему, а потом снова отступили.

Потрясающе, они поднялись до 6,9 и приблизились к опасной точке, когда рынки начали беспокоиться, и они отступили в нужное время. Таким образом, у них был наилучший сценарий для 2017 года, не было супер сильного доллара, хотя многие думали, что это должно было произойти шесть месяцев назад.

Юань сейчас не находится на вершине списка вещей, беспокоящих людей, но это всего лишь вопрос времени. Им придётся иметь дело с этой динамикой снова, если доллар не будет в долгосрочной перспективе ослаблять тренд.

— Как вы видите отношения США и Китая в будущем?

Леланд Миллер: Администрация США понимала, что слово Китай является радиоактивным, если вы используете его политически, поэтому было решено, что мы будем сопротивляться Китаю, мы собираемся спасти американских рабочих от тирании китайских товаров. Но потом президент Си и президент Трамп встретились в Мар-а-Лаго и хорошо поговорили, и всё перевернулось.

Президент Трамп был убеждён, что надо дать китайцам время для решения проблемы торговли, вопроса Северной Кореи и целого ряда других вещей. Многие очень умные китайские наблюдатели недавно говорили, что президент Трамп рассердился из-за невыполнения обещаний по торговле с Северной Кореей, поэтому скоро мы увидим последствия.

Я бы сказал, что это на самом деле не так. Я думаю, что то, что вы сейчас видите, это постепенное растущее неудовлетворение этим. Но настоящей проблемой будет Южно-Китайское море. Позиция США в Южно-Китайском море в большинстве случаев была невидимой. Говорили о нескольких шпионских операциях, но они были в основном невидимыми в течение последних шести, семи месяцев.

И когда президент, Белый дом и администрация решит: «Хорошо, Китай не собирается нам помогать, нам теперь нужна палка, и довольно большая», вы увидите некоторые события в Южно-Китайском море. То, что был некоторый толчок назад к торговле, что мы говорим немного о стали, это совершенно не правильно понято.

Принимаемые меры по стали — не антикитайские, хотя они будут восприняты как таковые. Поэтому я думаю, что нам нужно перестать говорить и думать о том, что президент стал враждебным по отношению к Китаю. Этого не произошло. Может ли это произойти? Да. Возможно, в 2018 году. Но я не думаю, что произошёл серьёзный сдвиг в политике.

— Действительно ли китайцы справляются с проблемой избыточных мощностей?

Леланд Миллер: Здесь есть два аспекта. Во-первых, это то, что говорят наши данные, а во-вторых, ошибка, которую, как я думаю, многие инвесторы делают, рассматривая китайские товары как нечто монолитное.

Люди обычно думают, что они либо собираются сократить производственные мощности по всем направлениям, либо вообще не собираются их сокращать. То, что мы видим, это не сокращение. Когда цены выросли, многие инвесторы заявили: «Китайское правительство делает всё возможное для выполнения своих обязательств по сокращению производственных мощностей. Посмотрите, цены растут, импорт растёт». Как будто это говорит о том, что они сокращают производственные мощности.

Теперь они сокращают валовую производительность, но общая добавленная мощность увеличивается каждый квартал и растёт почти в каждом подсекторе каждый квартал. Они внезапно получили хороший экономический сценарий, и они не собираются сокращать. Говорят, что китайское правительство усердно работает над сокращением мощностей, это совершенно ошибочные заявления. Мы очень внимательно следили за углём, алюминием, сталью и медью, и там есть очень чёткая динамика. Они не снижают мощности.

Ещё одна проблема заключается в различиях между подсекторами. В угольной и сталелитейной промышленности возникают проблемы с избыточными мощностями, но уголь убивает людей. Он делает лёгкие людей чёрными. Поэтому со временем, я думаю, мы увидим откат в угольной сфере. Это открытый вопрос, увидим ли мы его в секторе производства стали и алюминия. На многое могут повлиять торговые действия Соединённых Штатов, но дело заключается в том, что инвесторам приходится просто догадываться.

Они пытаются угадать, основываясь на ценах, и часто ошибаются. Они не понимают, в какой степени эти подсектора сокращаются. Фактически они увеличивают мощности, используя для этого Интернет. Они убирают из сети старые товары или те, что не используются, но активируют другие, или создают, или обновляют. Таким образом, общая динамика заключается в том, что больше товаров загружается в сеть, а затем устраивается очень большое шоу на предмет того, что они убрали из сети или уничтожили.

Они пытаются воспользоваться хорошим рынком для своих товаров, и поэтому вы видите эти огромные 5, 8% роста в день на этих товарных рынках. Но люди будут шокированы, когда поймут во всей полноте то, что произошло за последний год.

— Что Вы думаете об инициативе «Один пояс, один путь»?

Леланд Миллер: Какова реальная цель проекта? Цель состоит в том, чтобы оказывать китайское влияние за рубежом. Это также перераспределение излишков товаров и услуг за рубежом в некоторой степени из-за избытка предложения. Определённые вещи будут сделаны, но стоящий ли это проект? Будет ли сделано всё то, что заявлено? Нет, конечно, нет.

Это большой масштабный проект, о нём будут писать ещё много лет. Но, в конце концов, принесёт ли это кардинальные перемены для Китая? Нет. Разве китайцы когда-либо в чём-либо находили устойчивые возможности получать доход и реальную отдачу от своих инвестиций? Нет. При этом они раздражают многие из этих государств, которые думают, что смогут использовать свою собственную рабочую силу. Но китайцы используют китайские фирмы, которые и будут выполнять работы.

Возникают и политические проблемы. Они другого характера, чем три года назад. Я думаю, что, если бы это была не инициатива Си Цзиньпина, то значение этого проекта резко снизилось бы.

Им нужно будет его наращивать, он по-прежнему играет определённую роль, но ничего кардинального не произойдёт, как в случае с Азиатским Инфраструктурным и Инвестиционным банком, который был политическим переворотом. Это просто китайская неэффективность в работе за рубежом.

Версия на английском