Стихи Марии Маховой. Поэты по субботам

/epochtimes.ru/ Мария Махова — поэт, бард, театральный режиссёр. Друзья называют её просто «Маха», но не проекцией той, которую писал испанский художник Гойя в начале XIX века.

В начале двадцать первого живёт, творит искренне и трогательно «ивановская Маха», то есть рождённая в Иваново, живущая в Иваново, замужем за Михаилом Малыгиным, с которым стала «единым целым».

Мария Махова — лауреат многочисленных конкурсов авторской песни, автор книги «Другие вещи». (epochtimes.ru)

Из дома вышел человек…

Он что-то понял для себя, другую правду.
Он позабыл уже почти, что было прежде.
По дому ходит человек туда — обратно.
И он готов покинуть дом, но что-то держит.

Его всё время кто-то звал, но он не слышал.
А то, о чём он сам мечтал – не стало нужным.
И вот из дома человек однажды вышел.
Примерно так, как тот, другой, в ночную стужу.

Из дома вышел человек, был ветер сильный.
Но без дубинки и мешка, в пустую осень.
И человека ветер гнал, толкая в спину.
И ночь, как чёрная река, текла меж сосен.

И молчаливая луна плыла сквозь ветки.
А человек всё шёл и шёл, себе послушен.
Подслеповато век смотрел на человека.
И к человеку был он глух и равнодушен.

Хорошо бы

Запряг свою клячу мужик, сел в телегу.
Не жаловался на жизнь, ничего за душой и за пазухой.
А куда нынче день ушёл, рассказать-то некому.
Некому рассказать, разве только Богу, да что рассказывать.
Избу сколотил, дуб посадил, сыновей отпустил из дома.
Вот тебе солнце, мужик, вот тебе поле, а вот солома.
Вот тебе край, мужик, вот другой – всё, чем богаты.
Дойди до межи, ложись да лежи, чего ещё надо.
— Н-но,- говорит мужик, — поедем, моя кляча, по белу свету.
Посмотрим, где есть белый свет, а где его нету.
А вдруг я найду чего-то ещё, чего я не знаю.
Вот одна звезда за моим плечом, вот звезда другая.
А поеду-ка прямо да наугад — есть то место, всё же,
где ни в чём не буду я виноват,
и никто не будет – ни брат, ни сват,
ни сосед не будет, ни дождь, ни март,
где про это даже не говорят
и не стукнут в рожу.
Где все нашли уже, что могли, да и я нашёл бы…
вот хорошо бы
вот хорошо бы
вот хорошо бы

Лодка

Он убывает, он понимает, что он играет чужой спектакль.
И время тает, он дни теряет, он дни листает, но всё не так.
Он смотрит в карты всех географий, он ловит звуки любых имён,
он пьёт вино, но не ловит кайф и из дома утром выходит вон.

Идёт он долго куда-то влево, потом направо и по прямой.
Идёт дорогой, где видно небо и берег синий и золотой.
Идёт на берег, садится в лодку – качаясь, лодка плывёт сама.
И так бесстрастно и одиноко вплывает лодка в густой туман.

Взошла луна, в небе звёзды, вздрогнув, возникли, словно из ничего.
По волнам лодка несёт ребёнка, и на ладони вся жизнь его.
И лодку ветер вперёд уносит, ей дав и парус, и два весла.
И нет ответов, и нет вопросов, звезда упала, звезда взошла.

Суженый

Вот сидит рядом суженый,
весь какой-то скукоженный,
он работой контуженный,
и лицом перекошенный.
Весь какой-то он суженный,
весь какой-то припадочный…
Но он всё-таки суженый,
и поэтому — сказочный.

Знать заранее

знать заранее все бормотания
все уруру
кормить с ладони
иди сюда
здесь никто не тронет
ну как ты там на большом ветру
ну как ты там в этом странном дне
у этих окон
открытых настежь
ну что ты плачешь
ну что ты плачешь
не надо плакать
не надо
не…

блик случайный
луна свеча ли
кусочек льда в голубом бокале
не в облака ли
вода стекло
смотри земля нас с тобой качает
смотри земля нас с тобой качает
как и в начале
волна весло

мы всё забудем мы всё забудем
открутим ленту поставим чай
беды не будет
беды не будет
нет нет
не будет
земля кача…

Как было много лет назад

Отпуск закончился. Маме пора вновь на работу, и что тут изменится…
Я еду в ясли, позавчера мне исполнилось ровно два месяца.
Я молчалива и не кричу.
Я улыбаюсь и каждому рада.
Скоро предъявят меня врачу, ну а потом унесут куда-то…
Так, унесут, будто я ничья. Буду я общая, часть народа.
Я, как обычно, буду молчать,
в этом врачи заподозрят что-то,
странность какую-то – жди беды, их ведь совсем не тому учили –
дети должны, разевая рты, много кричать – есть на то причины,
дети всегда и везде вопят, просят то есть, то сменить пелёнку,
ну а вот эта… (вот эта – я)
только молчит и лежит тихонько…
Вышли врачи совещаться за дверь, думают – что у меня со звуком?.. –
видимо, что-то в её голове… (то есть в моей) мимо всей науки!..
Значит, мы сделаем ей укол!.. и не один, нужен целый комплекс,
чтобы как все стал ребёнок, то есть так же, как все, нарушал покой, —
чтобы кричал и просил тепла,
чьих-нибудь рук, «угу-гу», прогулок,
чтоб размотали, чтоб повернули, чтобы забросили все дела
ради каких-то невнятных слов, ради того, чтобы что-то петь им,
этим комочкам, кулёчкам этим, непонимающим ничего,
чтоб замечали любой пустяк,
чтоб их носили на мягких крыльях,
чтобы качали в больших руках,
и говорили, и говорили…
чтоб целый мир – не один на всех – для одного, одного, и только —
маленький, как колыбель, как лодка,
с облаком-мамой на целый век…

…В комнату входит серьёзный врач с чем-то в руке, потолок всё ниже…
Мама, ты где, я тебя не вижу…
голос твой слышу…
и плач, и плач.

Говори

Она слышит тебя, говори, говори.
Она – каменный лев всех пустынь и любых территорий.
Что у камня внутри?.. Только камень у камня внутри.
Лев срывается с места и прыгает в море.
Чёрное небо накроет его, как плед.
Чёрное море смыкает над ним очи.
Что у моря внутри?.. В его сердце – каменный лев
всех одиночеств.

Там, за этой чертой, полосой, поделённой на две,
где кричат: твоя очередь, зверь, не тяни, прыгай в пламя,
лев не прыгнет в кольцо, потому что он больше не зверь,
он спрессованное молчание,
серый камень.

Говори, говори! Перекрой эти трубы и медь,
этот бред, этот страх, эту брань и горящие кольца,
лев услышит тебя, он вчера был готов умереть,
а сегодня он вышел на берег и смотрит на солнце.

Говори, не молчи, высыхают сады и ручьи,
выгорают последние дни, сокращаются сроки,
мы на грани, мы смотрим на пламя, мы больше ничьи,
пролистай, перечти, отмотай эти старые плёнки,

нарисуй этот берег и всё, что за ним, и ещё
расплети этот узел, придумай другую развязку,
чтобы ком этот в горле растаял, распался, ушёл,
чтоб пропал этот смог, этот мрак, этот ток, эта тряска…

Она слышит тебя, не молчи, говори, говори.
Только нем горизонт, безответен, беззвучен, безнотен…
Голоса всей земли переходят то в шёпот, то в крик.
Лев плывёт по волне,
лев плывёт по волне,
он свободен.