Архипелаг ГУЛАГ начинался в Соловках

The Epoch Times07.09.2007 Обновлено: 06.09.2021 13:37

Опыт Соловков был успешно повторен эсэсовцами в концлагере Освенцим

Рассказывают, что уже в 1920 году на островах располагался лагерь принудительных работ, который насчитывал триста пятьдесят человек вместе с конвоем — первый исправительно-трудовой лагерь послереволюционной России. (В.В.Скопин «На Соловецких островах»).

«В северную группу лагерей вошли Архангельский, Котласский, Соловецкий, Сыктывкарский, Пинюгинский, Устьвымский и Ухтинский лагеря. Кроме того, в подчинение управления вошла особая вайгачская экспедиция (о. Вайгач). В этих лагерях в ту пору насчитывалось около 22 тысяч человек, осужденных за контрреволюционную деятельность.» (Автор не известен. МВД России — 200 лет. Щит и меч, Москва, 01.08.1997)

«Из многих десятков советских концентрационных лагерей Соловецкий по праву мог считаться самым суровым, и его имя было овеяно страшной славой. Расположенный на островах Белого моря, на линии сeверного полярного круга, он был оторван не только от всех законов страны, но, казалось, издевался и над всеми законами человечности. Нигде не погибло столько жизней, нигде не был сильнее террор и откровеннее произвол, нигде не был более безпомощней заключенный, чем на острова Соловки.

«Остров пыток и смерти» — так назвали этот остров белые офицеры, бежавшие уже с материка заграницу в 1925 году, и это название не было поэтическим преувеличением… (Борис Солоневич. Молодежь и Г.П.У. Жизнь и борьба советской молодежи. Издательство «Голос России». 1937)

Подавление и унижение личности… Новичок раздавлен духом, еще и не начав соловецкой жизни

«В первые же соловецкие часы быть может испытает на себе новичок и соловецкую приёмную банную шутку: он разделся, первый банщик макает швабру в бочку зелёного мыла и шваброй мажет новичка; второй пинком сталкивает его куда-то вниз по наклонной доске или по лестнице; там, внизу, его, ошеломленного, третий окатывает из ведра, и тут же четвёртый выталкивает в одевалку, куда его «барахло» уже сброшено сверху как попало».

Столь дорога казённая одежда, что никому на Соловках не кажется дивной или дикой такая сцена: среди зимы арестант раздевается и разувается близ Кремля, аккуратно сдаёт обмундирование и бежит голый двести метров до другой кучки людей, где его одевают. Это значит: его передают от кремлёвского управления управлению филимоновской железнодорожной ветки — но если передать его в одежде, приёмщики могут не вернуть её или обменять, обмануть.

Мы же не забыли, что наш новичок — воспитанник Серебряного Века? Он ничего еще не знает ни о Второй Мировой войне, ни о Бухенвальде! Он видит: отделённые в шинельных бушлатах с отменной выправкой приветствуют друг друга и ротных отданием воинской чести — и они же выгоняют своих рабочих длинными палками — дрынами (и даже глагол уже всем понятный: дрыновать). Он видит: сани и телегу тянут не лошади, а люди (по нескольку в одной) — и тоже есть слово ВРИДЛО (Временно Исполняющий Должность Лошади).

Психологические пытки… Всадник на козле и другая соловецкая ирриальность

«Создатели соловецкого концентрационного лагеря инуитивно чувствовали, что психологические пытки способны сломить человека, сделав его послушным исполнителем воли палача.

Автор книги «Этика непроизносимого» психиатр Беатрис Патсалидес уверена, что жертва пыток постепенно теряет чувство реальности и утрачивает ощущение между прошлым, настоящим и будущим. Врач Ширли Спитс (кн. «Психология пытки») утверждает, что после применения пыток человек уходит в мир галлюцинаций, палачи кажутся ему некими ирреальными существами — источником боли и унижения. Такие люди всегда подавлены и не способны к активному сопротивлению, даже имея численное превосходство.

Именно такую ирреальную обстановку впервые в истории лагерей начали создавать соловецкие палачи. Позднее ее взяли на вооружение германские фашисты (расстрелы под музыку Шопена, цветочные клумбы Освенцима, «юбилейные» казни и т.д.).» (Александр Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ». YMCA-PRESS, Paris, 1973.)Cоловецкий полигон или
первые опыты создания концлагеря…

Самоуничтожение

Несколько чекистов занимали самые ответственные посты, а все другие посты занимали заключенные-бывшие чекисты. Вооруженная охрана состояла из заключенных-красноармейцев или чекистов (естественно бывших). Заключенные, занимавшие эти посты, стремились сохранить их любой ценой, превращаясь в убийц и садистов. «…эра равенства — и Новые Соловки! Самоохрана заключённых! Самонаблюдение! Самоконтроль! Ротные, взводные, отделённые — все из своей среды».

Cоздание среды доносительства. стукачество

Соловецкий опыт указал на безотказное средство разрушения личности заключенных, создания среды недоверия и страха. Весь лагерь должен быть «…прослоён стукачами Информационно-Следственной Части! Это была первая и грозная сила в лагере… У Информационно-Следственной Части — Секирка, карцеры, доносы, личные дела заключённых, от них зависели и досрочные освобождения и расстрелы, у них — цензура писем и посылок.» (А.И.Солженицын)

Каторжный труд

«Но, кажется, первые годы Соловков и рабочий гон и заданье надрывных уроков вспыхивали порывами, в переходящей злости, они еще не стали стискивающей системой, на них еще не оперлась экономика страны, не утвердились пятилетки. Первые годы у СЛОНа, видимо, не было твёрдого внешнего хозяйственного плана, да и не очень учитывалось, как много человеко-дней уходит на работы по самому лагерю. Когда же рабочий гон становится продуманной системой, тогда обливание водой на морозе и выставление на пеньки под комаров оказывается уже избыточным, лишней тратой палаческих сил.

От Кеми на запад по болотам заключённые стали прокладывать грунтовый Кемь-Ухтинский тракт, «считавшийся когда-то почти неосуществимым». Летом тонули, зимой коченели. Этого тракта соловчане боялись панически, и долго рокотала над кремлевским двором угроза: «Что? На Ухту захотел?»

Труднее поверить другому рассказу: что на Кемь-Ухтинском тракте близ местечка Кут в феврале 1929 г. роту заключённых около ста человек ЗА НЕВЫПОЛНЕНИЕ НОРМЫ ЗАГНАЛИ НА КОСТЁР — И ОНИ СГОРЕЛИ!

Долгота рабочего дня определялась уроком — кончался день рабочий тогда, когда выполнен урок, а если не выполнен, то и не было возврата под крышу.

Из воспоминаний генерала Русской армии И.М.Зайцева:

«Лес, заготовляемый соловчанами-каторжанами, — тот лес, который полит слезами и покрыт кровью от избиваемых лесорубов… вывозился в ту пору исключительно за границу…»

Обычный соловецкий приём — замораживание людей

«Подлинные Соловки — на лесоразработках, на дальних промыслах. Но именно о тех дальних глухих местах сейчас труднее всего что-нибудь узнать, потому что именно ТЕ-то люди и не сохранились. Известно, что уже тогда: осенью не давали просушиваться; зимой по глубоким снегам не одевали, не обували; по несколько сот человек посылали в никак не подготовленные необитаемые места.

Рассказывают, что в декабре 1928 на Красной Горке (Карелия) заключённых в наказание (невыполнен урок) оставили ночевать в лесу — и 150 человек замёрзло насмерть. Это — обычный соловецкий приём, тут не усомнишься.»

«На командировке «Красная горка», в Соловках, был начальник по фамилии Финкельштейн. Однажды он поставил на ночь на лед Белого моря при 30 градусах мороза 34 человека заключенных за невыполнение непосильного «урока» по лесозаготовкам. Всем 34 человекам пришлось ампутировать отмороженные ноги. Большинство из них погибло в лазарете. Через несколько месяцев мне пришлось участвовать в медицинской комиссии, свидетельствовавшей этого чекиста. Он оказался тяжелым психоневротиком-истериком.»

Наказание вместо работы — бессмысленный труд

«Потому с такой лёгкостью вдруг могли сменить осмысленные хозяйственные работы на наказания: переливать воду из проруби в прорубь, перетаскивать брёвна с одного места на другое и назад.»

Карательные акции в Соловецком концлагере

«На Соловки поехала комиссия, уже не Сольца, а следственно-карательная. Она разобралась и поняла (с помощью местной ИСЧ), что все жестокости соловецкого режима — от белогвардейцев (АдмЧасть), и вообще аристократов, и отчасти от студентов (ну, тех самых, которые еще с прошлого века поджигали Санкт-Петербург).

Тут еще неудавшийся вздорный побег сошедшего с ума Кожевникова (быв. министра Дальне-Восточной Республики) с Шепчинским и Дегтяревым-ковбоем — побег раздули в большой фантастический заговор белогвардейцев, будто бы собиравшихся захватить пароход и уплыть, — и стали хватать, и хотя никто в том заговоре не признался, но дело обрастало арестами.

Всего задались цифрою «300». Набрали её. И в ночь на 15 октября 1929 года, всех разогнав и заперев по помещениям, Святые ворота, обычно запертые, открыли для краткости пути на кладбище. Водили партиями всю ночь. (И каждую партию сопровождала отчаянным воем где-то привязанная собака Блек, подозревая, что именно в этой ведут её хозяина Багратуни. По вою собаки в ротах считали партии, выстрелы за сильным ветром были слышны хуже. Этот вой так подействовал на палачей, что на следующий день был застрелен и Блек и все собаки за Блека.)

Расстреливали те три морфиниста-хлыща, начальник Охраны Дегтярев и… начальник Культурно-Воспитательной Части Успенский… Стреляли они пьяные, неточно — и утром большая присыпанная яма еще шевелилась. Весь октябрь и еще ноябрь привозили на расстрел дополнительные партии с материка. (Всё это кладбище некоторое время спустя было сравнено заключёнными под музыку оркестра).

Пытки голодом как фактор сдерживания и уничтожения соловецких заключенных

«…заключённым — гнилая треска, солёная или сушеная; худая баланда с перловой или пшенной крупой без картошки, никогда ни щей, ни борщей. И вот — цынга, и даже «канцелярские роты» в нарывах, а уж общие… С дальних командировок возвращаются «этапы на карачках» (так и ползут от пристани на четырёх ногах).

«Парню из местечка Песочное (бывший Слуцкий повет), где жили ее родственники, посчастливилось стать летчиком. В 30-е годы он перевозил грузы на Соловки. На острове после приземления самолет сразу оказался в толпе людей — оборванных, голодных, одичавших. Пока летчик опомнился, они схватили, разорвали и тут же съели собачку-дворняжку, что вслед за лётчиком выкатилась из самолета.» (Нина Стружинская. За землю и волю. Белорусская газета, Минск, 28.06.1999)

«Выдачей продуктов долгое время заведовали чекисты из числа заключенных; следуя своим традициям, чекисты обкрадывали все и всех, умудряясь, полуголодный паек арестантов уменьшать вдвое в свою пользу, продавали на сторону муку, мясо, крупу и пр., заменяя доброкачественные продукты гнилыми и т. д. Заключенные вынуждены были питаться тухлой треской и мясом с червями.

Постепенно «каптерские» чекисты заняли другие выгодные должности в лагерь, и выдача продуктов была поручена уголовному элементу из числа заключенных. Грабеж продолжался в том же размере, хотя и более секретно. Лишь в последнее время, по единодушному настоянию всего лагеря, «каптерка» была передана в ведение заключенному на Соловках духовенству (епископам, священникам и монахам), которых сами же чекисты называют «единственно честными в лагере людьми». ( А.Клингер. Соловецкая каторга. Записки бежавшего. Кн. «Архив русских революций». Изд-во Г.В.Гессена. XIX. Берлин. 1928.)

Опыт «хозяйственного использования» убитых: второй после Соловков — Освенцим

«Заключенным, лестью и доносительством снискавшим расположение в себе администрации, иногда выдается из «особых запасов» куртки арестантского покроя; остальная же масса заключенных считает счастьем, если ей выдадут обувь и шинели — на работу (после работы вещи сдаются обратно в «вещевой склад, то есть люди в нерабочее время должны ходить голыми). Немного щедрее выдаются вещи, платье, и белье, снятое с…. расстрелянных. Такое обмундирование в довольно большом количестве привозилось в Соловки раньше из Архангельска, а теперь из Москвы; обычно оно сильно ношено и залито кровью, так как все лучшее чекисты снимают с тела своей жертвы сейчас же после расстрела, а худшее и запачканное кровью ГПУ посылает в концентрационные лагеря.

Но даже обмундирование со следами крови получить очень трудно, ибо спрос на него постепенно растет — с увеличением числа заключенных  и с изнашиванием их одежды и обуви в лагере все больше и больше раздетых и босых людей.»

Опыт Соловков — «рациональное использование» материальных ценностей, был успешно повторен эсэсовцами в концлагере Освенцим через 20 лет. Его авторы, а точнее сказать «плагиаторы», повешены по решению международного трибунала в Нюрнберге как военные преступники. Соловецкие «первопроходцы» похоронены на Красной площади в Москве в мавзолее или у Кремлевской стены. (А.Клингер. Соловецкая каторга. Записки бежавшего. Кн. «Архив русских революций». Изд-во Г.В.Гессена. XIX. Берлин. 1928.)

Гора Секирная — первый пыточный полигон России

Гибельное слово — Секирка. Это значит — Секирная гора. В двухэтажном соборе там устроены карцеры. Содержат в карцере так: от стены до стены укреплены жерди толщиною в руку и велят наказанным арестантам весь день на этих жердях сидеть. (На ночь ложатся на полу, но друг на друга, переполнение). Высота жерди такова, что ногами до земли не достаёшь. Не так легко сохранить равновесие, весь день только и силится арестант — как бы удержаться.

Если же свалится — надзиратели подскакивают и бьют его. Либо: выводят наружу к лестнице в 365 крутых ступеней (от собора к озеру, монахи соорудили); привязывают человека по длине его к балану (бревну) для тяжести — и вдольно сталкивают (ни единой площадки, и ступеньки настолько круты, что бревно с человеком на них не задерживается).

Ну, да за жёрдочками не на Секирку ходить, они есть и в кремлёвском, всегда переполненном, карцере. А то ставят на ребристый валун, на котором тоже не устоишь. А летом — «на пеньки», это значит — голого под комаров. Но тогда за наказанным надо следить; а если голого да к дереву привязывают — то комары справятся сами. Еще — целые роты в снег кладут за провинность. Еще — в приозёрную топь загоняют человека по горло и держат так. И вот еще способ: запрягают лошадь в пустые оглобли, к оглоблям привязывают ноги виновного, на лошадь садится охранник и гонит её по лесной вырубке, пока стоны и крики сзади кончатся.

СЛОН — школа для китайских коммунистов

«Но еще более фантастическое дело встретили мы в 1974 году во Владимирской тюрьме. Привезли к нам самого настоящего китайца, по имени Ма Хун. Запуганный, всех боится, по-русски почти не говорит, но паренек шустрый, запасливый. В незнакомой стране, на новом месте, в тюрьме, а уже успел как-то в первый же день лишнюю матрасовку спереть. Так и заявился к нам с двумя матрасовками. Пообвык он у нас немного, пооттаял.

Спрашивают его ребята:

— Ну как, Ма Хун, нравится тебе здесь?
— Каласо, — говорит, — оченно каласо.
— Да что же хорошего? Здесь тюрьма, голод.
— Какой голод? — удивился Ма Хун и показывает пальцем на мух, летающих по камере. Дескать, был бы настоящий голод — этой дичи давно бы уже не водилось. Ребят аж в дрожь бросило — что же они, бедные, там у себя в Китае голодом называют?

Со временем рассказал Ма Хун про китайский голод, когда всю листву с деревьев съели, всю траву. Хоть сто километров иди — жука навозного не встретишь.

Настоящее имя его было не Ма Хун, а Юй Шилин. Родился он в 1941 году в провинции Ань-Хуй, в семье чиновника. А через несколько лет, при наступлении коммунистической армии, отец бежал на Тайвань. Семья осталась без средств, более того — постоянно преследовалась за свое непролетарское происхождение. Чем больше он рассказывал про Китай, тем больше вспоминали мы 20-30-е годы, так называемый «сталинизм».

Только, пожалуй, покруче было в Китае. Еще больше жестокости, цинизма, лицемерия. Не нужно было там Соловков — неугодных просто убивали. Например, всех китайских добровольцев, попавших в плен в Корее и возвращенных американцами, истребили поголовно. Да разве только их? И «классово чуждых», и «вредителей», и «оппортунистов». Конечно же, в первую очередь интеллигенцию. Остальных загнали в госхозы и коммуны — перевоспитываться трудом.» (Буковский Владимир. И возвращается ветер… Нью-Йорк: «Хроника», 1978. — 384 с.)

Коротко о Соловках

«Соловки были опытным полигоном, где вырабатывались нормы и методы, позже широко примененные в ГУЛАГе. Организация работы и быта зэков, виды наказаний, изощренные приемы допросов и психологического подавления, режимы охраны, как расстреливать и прятать трупы — вся эта машинерия зла изобреталась там. Масштабы полигона впечатляют. С 1920 по 1939 год, до его расформирования по приказу Берии, через Соловецкий лагерь особого назначения и связанные с ним карельские лагеря прошли без малого миллион человек. Лишь избранным посчастливилось вернуться, и почти все из спасшихся не смогли удержаться от воспоминаний. Видимо, тяжела оказалась для памяти эта ноша…» (Александр Рапопорт. Тайны гарема и рельс на плече. Летопись соловецкого полигона. Независимая газета. 27.02.2003)

Источник: https://www.solovki.ca/gulag_solovki/20_02.php

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА