День, когда в Москве умер коммунизм

Но кто были эти люди,
замыслившие заговор и, в первые часы 19 августа 1991 года,
руководившие, каждый из своего кабинета, ходом государственного
переворота? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, преж­де всего,
получить представление о советс­ком руководстве начала 60-х — конца
80-х годов. Александр Солженицын назвал этот тридцатилетний период
«периодом обратной селекции», приведшей к появлению про­слойки

Класс «каменных задниц»
сформировал­ся в недрах партийной бюрократии, цинич­ной, крепко
державшейся за свои привиле­гии, неспособной справиться с неполадка­ми,
возникшими в уже полностью расшатан­ной политической системе.

Однако возникший в этом
болоте «фено­мен Горбачева» не имеет ничего общего с серой
посредственностью и склеротическим консерватизмом людей, оказавшихся на
вершине власти в СССР. Михаил Горбачев и его друзья, появившиеся на
авансцене и предчувствовавшие возможную и, вероятно, скорую гибель
системы, составляли, на са­мом деле, ничтожное меньшинство в ЦК и
Политбюро КПСС. Вряд пи уровень их под­готовки превышал средние
показатели, ха­рактерные для представителей советской иерархии, но, тем
не менее, они интуитивно почувствовали, что основы государства и партии
дали осадку. Они начали испытывать чувство глубокой обиды, причиной
которой стала политическая, экономическая и мо­ральная деградация
Советского Союза. И намеревались предпринять необходимые меры для
улучшения ситуации.

Не считая этой маленькой
группки, все остальные две или три сотни человек, в ру­ках которых
находилась государственная власть, можно сравнить с жалкими осколка­ми
ленинской системы. В период между 1985-м и 1990-м годами все они были
вместе с Горбачевым и «перестройкой». Они надеялись, что нечто сможет
придать новое дыхание, некую дееспособность суще­ствующей системе.
Однако робкие, беспо­рядочные и неоднозначные действия Горба­чева
привели к крушению здания СССР (вос­стания в балтийских республиках и
на Кав­казе, поголовная нищета и даже голод в не­которых регионах).
Именно тогда они набра­лись смелости и решили действовать — иными
словами, восстановить положение, существовавшее до прихода к власти
Горбачева. Типичные представители бездарного и реакционного
руководящего класса: глава КГБ Владимир Крючков, министр внутренних дел
Бо­рис Пуго, министр обороны Дмитрий Язов, вице-прези­дент Геннадий
Янаев, пре­мьер-министр Валентин Павлов, глава администра­ции Горбачева
Валерий Болдин. Заговор готовился в течение не­скольких месяцев, и
многие, как в Москве, так и в Вашингтоне, предчувствовали это. Один

В конце концов,
государственный пере­ворот не был направлен непосредственно против
него. Более того, заговорщики были уверены, что рано или поздно они
сумеют вовлечь его в свои планы, и воспользуются его прекрасным
международным имиджем. Путчисты преследовали иные цели. Их интересовали
Либе­ральные течения, которые до самой своей кончины возглавлял Андрей
Сахаров, т.к. они рас­пространяли правду о провалах и
пре­ступлениях коммунизма и Националистичес­кие группы, действовавшие в
различных гу­берниях империи и требовавшие большей автономии, а в
случае с балтийскими рес­публиками, даже независимости. Но более всего
их беспокоил Борис Ельцин (в то время он занимал пост Президента
Россий­ской Федерации), на протяжении многих ме­сяцев занимавшийся
раскачиванием совет­ской системы.

Козырной картой в руках заговорщиков был хаос, в который оказалась ввергнута страна. Они
надеялись добиться успеха, рассчитывая на поддержку именно по это­му
вопросу: стремление россиян к восста­новлению порядка. На самом деле, с
1987 года и в последующий период бесконечные колебания Горбачева, его
откаты всякий раз, когда, казалось, уже следовало приступить к
осуществлению политических и экономи­ческих реформ, его двойственные
отноше­ния с либералами и сближение осенью 1990 года со сторонниками
жесткой линии в партии (к их числу относились и инициато­ры путча,
которых он лично назначил на за­нимаемые ими в то время должности),
ста­ли причиной ужасающего политического и социального хаоса. В
условиях этого мараз­ма остаточные возможности решения на­сущных проблем страны полностью иссяк­ли: прекратили функционировать транспорт, система снабжения, милиция, производство.

Десятки миллионов
россиян не разде­ляли целей путчистов, но еще больше было равнодушных:
людей, которых старые страхи и нынешняя нужда заставляли за­ниматься
только лишь собственным выжи­ванием. Но в то время существовала уз­кая
группа россиян, осознававших, каким адом был коммунизм. Поэтому они
были решительно настроены на то, чтобы не до­пустить возврата к
прошлому. Именно бла­годаря их смелости и решимости путч про­валился.

Конечно же, в отсутствии
лидера им не удалось бы остановить танки. Но лидер был. Когда 19
августа 1991 года в 12 часов 10 минут Борис Ельцин взобрался на

Попытка государственного
переворота, предпринятая Крючковым и его товарища­ми, завершилась так
же, как и началась: в состоянии почти полного алкогольного опь­янения.
Премьер-министр Павлов был пьян с утра 19 августа, а когда 21 августа
его пришли арестовывать, он спал беспробуд­ным сном. Таким же пьяным
был и вице-пре­зидент Янаев. В момент ареста других пут­чистов на их
столах также стояли пустые и полупустые бутылки.

На процессе против
участников загово­ра, состоявшемся в октябре, «этиловая» атмосфера, в
которой развивался заговор, предстала в самом гротескном виде. «Я
по­звонил «X», — рассказывал один из подсу­димых, — и понял, что он
пьян.» «Когда «Y» пришел на совещание, — рассказывал дру­гой
подсудимый, — мы сразу поняли, что он выпил.» «Когда мы передали «Z»
документ, для того чтобы он его подписал, мы увиде­ли, что у него с
перепоя трясутся руки.» Та­кие заявления делались в ходе всего
про­цесса. И только самоубийство министра внутренних дел Пуго и гибель
под гусени­цами танков троих молодых людей бросают трагическую тень на
московский заговор.

Иными словами, через 74 года, после того, как Ленин взял власть в свои руки, коммунизм превратился в посмешище.

Сандра Виола, La Repubblica

(опубликовано в газете «Демократический выбор»)