Геннадий Смирнов: «Цивилизованным человеком можно стать, лишь освоив культурные ценности, выработанные до тебя человечеством»

The Epoch Times12.07.2010 Обновлено: 06.09.2021 13:45
Геннадий Смирнов, заместитель председателя Союза театральных деятелей Российской Федерации. Фото: Александр Черницкий
Геннадий Смирнов, заместитель председателя Союза театральных деятелей Российской Федерации. Фото: Александр Черницкий
Какова роль художника в современном обществе? Есть ли моральное измерение у произведения современного искусства, или же искусство вне морали? Искусство в повседневной жизни — роскошь или хлеб насущный?

Мы вели разговор об искусстве с Геннадием Смирновым, заместителем председателя Союза театральных деятелей Российской Федерации, с которым встретились в Доме экономиста, где на очередном заседании Круглого стола обсуждалась тема «Диверсификация: социокультурный аспект».

— Геннадий Александрович, чем для Вас является искусство?

Г.С.: Искусство — это одна из форм культурной деятельности, вернее сказать одна из ее высших форм. Искусство – это интерпретация жизни. Это не жизнь, а ее интерпретация. Причем каждый художник пытается эту жизнь интерпретировать согласно принципу: «театр – это не отражающее зеркало, а увеличительное стекло».

— Является ли оно, в таком случае, отражением реальной жизни?

Г.С.: Когда художник описывает какое-то явление жизни, он его осмысливает, и он его делает более ярким, более выпуклым, более заметным. Это свойство любого художника. Даже те, кто относили себя, скажем, к реалистам – их картины – это не бесстрастные фотографии. Они все равно вкладывали в них свое отношение к жизни.

— На Ваш взгляд, что ищет человек в искусстве, какое место в культурной жизни современного человека оно занимает?

Г.С.: У культуры есть много определений, вот я бы выбрал определение культуры, которое дает испанский философ Хосе Ортегa-и-Гассет. Он рассматривает культуру, как убежище для человека, защиту от ударов судьбы. Если человек нуждается в какой-то защите, то он находит это убежище в культуре.

Ортега говорит: «Культура – это не вся жизнь, но такой ее разворот, когда, отражаясь в себе самой, жизнь приобретает блеск и стройность». Если человек живет с ощущением хаоса, беспорядка и неблагоприятного окружения, он все равно пытается это окружение изменить, чтобы оно обрело понятные, предсказуемые для него формы, а самое главное, продвигаясь дальше, он хотел бы, что эта жизнь приобрела определенный блеск и стройность.

— Это в идеале.

Г.С.: Да, конечно. Говоря простыми словами – человек хочет жить хорошо. Вот искусство и помогает ему определиться, что такое хорошо и что такое плохо. Особенно в литературе, в театре, в вербальных формах искусства, там, где присутствует слово, оно дает образцы социально одобренного поведения.

Конечно, что такое хорошо, что такое плохо, можно почерпнуть в семье и от родителей. Семейная культура, культура сословий играет важную роль в жизни человека. Но искусство помогает человеку утвердиться и в каких-то собственных критериях отношения к жизни – вот это хорошо, а это плохо. В этом смысле, искусство – это высшая форма проявления культурной деятельности.

— То есть ее творческая составляющая?

Г.С.: Именно поэтому любой человек, каким бы он ни был талантливым или не талантливым — он все равно носитель какой-то культуры. А вот искусством занимаются совсем не многие, те, кто называется, «поцелованы богом», у которых есть талант к этому искусству. Я не умею рисовать, я не сумею написать картину, которая вызовет хоть чей-то интерес. Я не напишу стихи, которые …

— Затронут до слез.

Г.С.: Да. Но кто-то делает это легко. Потому что у него есть этот талант. Поэтому искусством занимается только малая часть людей. Скажу вам больше, 90 процентов населения в мире, не только у нас в России, вообще не ходит в театр. Если они и были в театре, то эпизодически, скажем один раз за 10 лет. Ходят в театр порядка 8-10 процентов, но при этом само существование театра изменяет жизнь не только для тех, кто ходит в этот театр, но и тех, кто в театр вообще не ходит.

Некоторые культурологи, философы считают, что театр производит некий воздух, которым дышат все. В театр ходят не многие, но дышат этим воздухом все.

Любое явление искусства — написанная картина, стихотворение, исполненное музыкальное произведение накапливает в мире доброту. И чем больше в мире доброты, тем эффективнее эта доброта противостоит злу. Зло и добро в обществе находятся в каком-то равновесии. Когда зло преобладает, то случаются какие-то социальные катаклизмы, когда добро — люди друг другу улыбаются, люди друг с другом вежливы, предупредительны, приветливы и тогда общество избегает социальных катаклизмов.

— Геннадий Александрович, но вот миром сейчас правят деньги, власть. Нуждается ли искусство в защите?

Г.С.: Безусловно. Не только сегодня, искусство всегда нуждалось в защите. Но с какой стороны, с какой целью его нужно защищать?

У Норберта Винера – отца кибернетики, есть такое высказывание: «Вообще-то говоря, поэтом, художником, музыкантом, ученым должен руководить такой непреодолимый импульс к творчеству, что даже если бы ему не платили за его работу, он сам готов был бы приплачивать, чтобы заниматься любимым делом».

Т.е если говорить об искусстве, как о сфере деятельности человека, будет ли государство или общество поддерживать или не будет – это не имеет никакого значения. Они все равно будут писать картины, писать стихи, писать музыку и исполнять ее. Но станет ли это произведение искусства фактом социальной жизни, станет ли оно доступно зрителям и будет ли оно размножено в этих зрителях, посетивших спектакль, галерею, или прочитавших книгу, — вот тут государство и должно создать условия для распространения культурных благ и произведений искусства.

Чем больше людей будут осваивать культурные блага, тем более цивилизованное общество мы получим в результате. Цивилизованное в широком смысле. Вот сейчас многие говорят о модернизации. Совершенно ясно, что без модернизации мы не можем развиться дальше.

— Искусство тоже нуждается в модернизации?

Г.С.: Нет. Я сейчас говорю об обществе, об экономике. Модернизацию невозможно осуществить чьим-то приказом или Указом президента о том, чтобы с завтрашнего дня мы модернизировались. Я хочу сказать, что цивилизованным человеком можно стать лишь тогда, когда освоишь культурные ценности, выработанные до тебя человечеством.

— Наблюдая за нашим «цивилизованным» обществом становится понятным, что мы идем, наоборот, к полной деградации.

Г.С.: Это совершенно очевидно. Это можно наблюдать в сфере массовой культуры, я туда отношу и телевидение. Я недавно слышал, что Константин Эрнст объясняя сетку вещания первого канала телевидения, говорил: «А что вы хотите? Мы общественная столовая. Мы должны удовлетворять вкусы населения. Что население хочет, то мы и показываем».

На телевидении и в сфере массовой культуры происходит так называемая понижающая селекция. Все больше и больше предлагается произведений, которые ориентированы на невзыскательный вкус.

— А в театральном искусстве разве нет этого?

Г.С.: Скажем, в театральном искусстве такая тенденция тоже существует. Мы этому пытаемся противодействовать. Противодействуем и говорим, что если театр сдвинется в сферу услуг, если театр пойдет по пути телевидения и отечественного книгоиздания, то театр неизбежно уйдет в рынок и лишится государственной поддержки. Потому что государство поддерживает именно социальную миссию театра.

Театр все равно будет ставить спектакли. Найдутся люди, которые будут писать пьесы, играть эти спектакли, но государство тогда будет ни при чем. Потому что государство поддерживает именно социальные функции театра, социальную миссию театра, если хотите. И в этом смысле у театра должны оставаться просветительские функции.

Спектакли, которые ставятся в театре, призваны служить тому, чтобы в обществе культивировались идеалы добра, справедливости, толерантности. Театр — это мощнейший инструмент социализации личности. Если ребенок в детстве лишен возможности общения с театральным искусством, то он уже сильно обделен. Потому что, когда театр замещается чем-то другим – телесериалами, игрой на компьютере, тогда утрачиваются ценности – уважение к старшим, к своей истории, стремление помогать людям, сострадать.

— В театр тоже проникают и эротика, и нецензурная лексика – все это уже довольно частые явления.

Г.С.: Да, я этого тоже ужасно не люблю.

— Во время посещения Парижа я выстояла очередь, чтобы попасть на выставку. Подумала, что-то интересное, оказалось – выставка картин с обнаженными натурами, исполненных чрезвычайно натуралистично. Это тоже можно называть искусством?

Г.С.: В искусстве нет законов, по которым надо рисовать человеческое тело, человеческое лицо и т.д., каждый сам решает, как он будет это делать. Более того, в авторском праве существует так называемый принцип равного достоинства: стихи величайшего поэта и стихи графомана – они авторским правом охраняются одинаково. Но общество само оценивает – это шедевр, а это графоманство. Это первое.

Второе, поскольку у нас по большей части искусство музыкальное, театральное, в какой-то мере изобразительное, тут очень важно, что поддерживает государство. Государство должно выбрать для себя определенные приоритеты и сказать «вот это мы поддерживаем, а вот это мы не поддерживаем. Хотите ставить спектакль, где со сцены звучит мат – ради бога ставьте, но без нашей помощи, без средств налогоплательщиков».

Причем, это не только наша российская проблема. Этот вопрос серьезно обсуждался и в Конгрессе США. Они говорили, что «нудисты и богохульники могут ставить все, что им заблагорассудится, весь вопрос состоит в том, чтоб не делать это за мои деньги».

— Хорошо, Вы говорите, что в искусстве единственным и непреложным условием развития является свобода. А как объяснить тот факт, что в Госдуме рассматривается проект закона, по которому картины художников заставят проходить цензуру, с целью оградить наших детей от сцен насилия и жестокостей. Тогда надо закрыть и каналы на телевидении, и Интернет, потому что там насилия еще больше. Правильно ли такое решение вопроса?

Г.С.: Понимаете, какая штука. Здесь очень тонкая грань. Одно время, помните, когда была борьба с пьянством, по телевидению нельзя было показывать сцены, где выпивают. В этом случае надо было бы запретить показ фильма по телевидению «Судьбу человека» Сергея Бондарчука. Нужно было бы запретить все картины про войну, потому что там жестокости более чем достаточно и со стороны фашистов и … понятно, да?

Здесь скорее помогли бы профессиональные сообщества. Чтобы телевизионные и кино-производители, кинорежиссеры, и театральные деятели выработали какой-то собственный кодекс морали и сказали бы, вот это позволительно, а это не позволительно показывать. Не государство им установило бы, что можно и что нельзя, а сами для себя определили бы.

Почему я говорю, что это очень важно, чтобы сами для себя определили этот кодекс. В свое время тележурналисты это сделали, договорились, что не будут показывать фрагменты тел после взрывов, например. Сегодня вы не увидите этого, просто они договорились и не показывают эти патологические сцены.

Так и здесь, если художники между собой не договорятся и не примут сами этого кодекса, то рано или поздно государство им навяжет и установит эти законы сверху. Тогда будет плохо. Потому что государство – неуклюжий инструмент, не тонкий. Там просто рубанут с плеча, отсекут все. Тогда и проявится цензура в каком-то явном или не явном виде. Это опасно для свободы творчества.

— 12 июля в суде будет вынесен приговор организаторам выставки «Запретное искусство-2006», против которых возбуждено уголовное дело за разжигание религиозной розни. Вы можете сказать свое мнение по этому делу?

Г.С.: Я знаю только комментарий к этой выставке, сам я на ней не был. Но что значит — суд рассматривает? Судья без мнения экспертов не может вынести верного решения. Потому что он даже не может определить, условно говоря, порнография это или не порнография — кто это может определить? Может ли это сказать судья? Нет. Надо приглашать экспертов. А где их взять? Вот и решили в одно время, что это будут врачи.

— Врачи- психологи?

Г.С.: Это должно быть некое экспертное сообщество. И опять, должен быть общественный договор, люди должны договориться между собой: «Вот этим экспертам мы доверяем».
Если не будет договора, т.е. согласия в обществе по этому поводу, то все время будут какие-то судебные тяжбы, коллизии, противостояния и т.д.

— Давайте поговорим немного об ответственности художника.

Г.С.: Это чрезвычайно важный вопрос. Я сторонник того, чтобы ответственность общества и государства перед художником каким-то образом соотносилась с ответственностью художника перед обществом. Т.е. «как слово наше отзовется».

В докладе Всемирной комиссии по культуре и развитию, который готовился под руководством Хавьера Переса де Куэльяра, про ответственность Художника говорится: «…нигде свобода не является абсолютной, и никому не дозволено, прикрываясь ею, действовать, не думая о последствиях».

Это особенно важно, когда произведения искусства становятся доступными детской аудитории. Не только произведения искусства, но и информация, которая проходит по телевидению, компьютерной сети, на страницах газет и журналов. Если это доступно детям, то действовать, не думая о последствиях – это безнравственно. И опасно.

100 лет назад, как раз в начале века Александр Блок написал статью «Три вопроса». В ней он говорит об ответственности художника, о том, что художник, приступая к созданию произведения, должен ответить себе на два вопроса « ЧТО? И КАК?»

Вот «Как?» — это и есть содержание искусства, форма, в какой я хочу его преподнести. «Что?» — это тема, которую я выбираю для своего произведения. Но есть еще третий, очень важный вопрос: «ЗАЧЕМ?».

Что, как и зачем. Мне кажется, что многие художники, в широком смысле художники — режиссеры, авторы наших сериалов, кинорежиссеры, продюсеры, телевизионные начальники знают, ЧТО они делают, знают, КАК это можно сделать, но на вопрос ЗАЧЕМ у них ответ очень простой – чтобы повысить рейтинг.

Потому что это приведет к поступлению рекламных денег. То есть вопрос «ЗАЧЕМ?» упирается в деньги. А вот если бы художник думал о социальных последствиях своих действий, то может быть, какие-то произведения не появлялись бы вовсе, или появлялись бы в другом виде.

— Спасибо, это очень важный аспект. А Вы в основном занимаетесь общественной деятельностью?

Г.С.: Да, Союз театральных деятелей – общественная организация, и, кстати, вполне дееспособный институт гражданского общества, который берет на себя очень много государственных функций и замещает государство в каких-то вопросах социальной, правовой поддержки деятелей театра, творческой поддержки молодежи.

Мы многое делаем при поддержке государства, освобождаем государство от исполнения некоторых функций. Мы говорим: «Давайте мы будем это делать» и государство говорит: «Хорошо».

— Вы зависимы от них, имеется в виду финансово? Т.е. вы получаете субсидии?

Г.С.: Государство, безусловно, нам помогает. Раньше это было установление налоговых льгот для нас, мы же ведем собственную хозяйственную деятельность. Когда отменили налоговые льготы в 2001 году, нашли механизм возмещения потерь от отмены налоговых льгот — мы платим налоги, нам их потом возвращают в виде субсидий.

Мы их тратим на нашу уставную деятельность – социальную поддержку, творческую деятельность и т.д. Кроме того государство, благодаря Александру Александровичу Калягину, его встречам с руководителями нашего государства, поручает выполнение некоторых программ, связанных с поддержкой театрального искусства в РФ.

Это поддержка детского театра, любительского театрального движения, русского театра за рубежом. Мы всем этим занимаемся, на это государством в федеральном бюджете предусмотрены специальные средства. Мы их получаем, и мы по ним отчитываемся перед государством.

— Желаю Вам успеха и благодарю за разговор.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА