Ефим Пищанский: «Портреты людей, животных и птиц я увидел в коре»

— Ефим Иосифович, поговорим о феномене ваших скульптур из коры. Расскажите, как все началось.

Е.П.: Началось все в Израиле, чудесным образом, когда моему сыну исполнилось 13 лет. Шел 1981 год. Я был на больничке, приходил в себя после остановки сердца. Жена увезла сына за границу – подарок ему к 13-летию. А я остался дома, страдал от бессонницы и решил заглушить свои страдания, тоже сделав сыну подарок. Вспомнил, что он начал строгать маленькую лодку из коры. Полез в ящик его стола, там лежало незаконченное изделие. Я начал работать и случайно расколол кусок коры надвое. До сих пор, когда я вспоминаю об этом моменте, или рассказываю о нем, меня пробивает дрожь. Я увидел там, в расколотой коре, настоящую собаку, миниатюрную, точную копию моего пса породы ротвейлер.

Я, после поправки через три месяца, поехал в Бейт-Шемеш на работу, и попросил там оператора посмотреть под микроскопом с десятикратным увеличением эту собачью головку. Он ошибся и увеличил в сто раз. Оператор первый заглянул в микроскоп и побледнел: «Иди, глянь, это невероятно!» потом заглянул в микроскоп я и оторопел: у собаки были в наличии глаз, зрачок в глазу, ноздри, зубы — все было на месте. Прибежал народ, выстроилась очередь. С тех пор я стал ходить в лес и собирать кору. Я не срываю кору с дерева, ни в коем случае, только подбираю с земли опавшую и высохшую. Так и началась чудесная эпопея, сначала собаки, птицы, верблюды, потом портреты.

Е.П.: Я не знаю, что было первично. Целый год попадалась кора с собаками, птицами, верблюдами.

— И вы их не вырезали, не отламывали, просто вынимали из коры готовый образ, который находили?

Е.П.: Всех животных и птиц я вытащил из коры готовыми. Некоторые доклеивал, делал своего рода коллажи. Я не работаю с ножом вообще. Я просто собираю кору, прихожу домой, а потом что-то происходит.

— У вас дома многочисленные портреты, когда они появились?

Е.П.: Через год после миниатюрных зверей и птиц появился первый портрет — он точная копия судьи Левина, того самого, который судил Ивана Деменюка (одного из главных фашистских палачей в Треблинке, его прозвали «Иваном грозным»).

Е.П.: Через 1,5 года мне предложили сделать в культурном центре выставку. Она прошла с успехом. Однажды, сразу после закрытия выставки, постучала ко мне домой женщина и умоляла сделать из дерева портрет ее погибшего на войне сына, принесла его фотографию. Я был тронут ее обращением ко мне, хотел бы облегчить ей горькую тяжесть потери сына, но я не делаю портретов по заказу, я не резчик по дереву, у меня совсем другая специфика. Я вижу образы, в основном по ночам, а потом нахожу их элементы или образ целиком в коре. Пришлось отказать бедной женщине, она так плакала.

— Где вы собираете кору?

Е.П.: Раньше в Израиле возле аэропорта росли великолепные эвкалипты, потом начали строить магистрали и вырубать деревья. Там уже не собрать кору.

Как-то я вез 18 кг коры из Лос-Анжелоса в Канаду. Меня задержали пограничники, посадили в каталажку на час. Потом извинились и пропустили меня в Канаду. Когда я вернулся в Иерусалим, то обнаружил, что почти вся кора изломана на мелкие куски, видимо таможенники искали наркотики.

Как-то друг привез мне кору из Турции, из нее получился вот этот ротвейлер со слюной.

Е.П.: Здесь я склеил два кусочка коры. «Картина» называется «Запахи».

— Вы не продаете свои работы?

Е.П.: Нет, не могу я их продавать, никто не может понять, почему я их не продаю. Но я не продаю. Когда я отвез свои работы в Америку (16 работ, две из них – большие), их поместили в музее Лос-Анджелеса, где они находились с 1986 по 1994 годы. 15 января в Лос-Анджелесе произошло сильное землетрясения, во время которого пропала часть моих работ. Только два больших портрета спаслись, я увез их обратно в Иерусалим.

Американцы из всего делают бизнес. Со мной им не удалось договориться, т.к. у меня на тот момент не было достаточного количества больших работ, миниатюры их не волновали. Если бы были у меня требуемые для коммерции работы, я бы стал миллионером. Этого не произошло, о чем не жалею.

— У вас дома настоящий музей, включая сад под названием «Ефимленд», где вы сами соорудили печь, колодец, пруд для рыб; всякая древняя всячина здесь, как-будто собранное пиратское добро. Чего здесь только нет, даже штурвал корабельный! Лица на печи, покрытые эмалью и лаком – это тоже кора?

Е.П.: Нет, что вы, это лепка из фимо (быстросохнущая керамика). И это настоящая работающая печь. С ней тоже интересная история произошла. Я решил соорудить печь, ничего не зная о том, как это делается. Изучил дело печника. Синженерил. Работает прекрасно. Печь пережила землетрясение, которое было в Израиле в 1986, мне пришлось ее переделывать. Она отделилась от стены на 6 см и представляла опасность для посетителей сада. Потом я украсил ее лепкой из фимо. Сад создавался на протяжении 18 лет и до сих пор создается, работа без конца.

Е.П.: Она называется Книга мудрых советов добрых пожеланий и обидных замечаний.

— Обидные замечания вряд ли в ней есть. Давайте посмотрим ее с самого начала.

*Борис Камянов, поэт, первый написал статью обо мне под названием «У нас есть свой Папа Карло», но я же не Папа Карло, сами понимаете;

*Поэт Наум Басовский – мой большой-большой друг;
*Виктор Перельман, редактор журнала «Время и мы»;
*Дети, которых я короткое время обучал скульптуре;
*Академик Леонид Прицкер, написал мне стих, пробыв здесь 5 часов, тут же на месте и написал, «Крик стен» называется;
*Ольмерт Эуд, он был тогда мэром Иерусалима;
*Владимир Добин, Марк Розовский;
*Китайцы были с детьми, оставили иероглифы, детские рисунки;
*Инна Лиснянская, писательница;
*Арье Динур, израильский писатель и многие др.

— Ефим Иосифович, вам 7 июля исполнилось 77 лет. Какая интересная дата! Ваши творческие планы на будущее?

Е.П.: Действительно, дата необыкновенная — четыре семерки. Хотел бы сделать книгу своих стихов с иллюстрациями.

— Прощаясь с Вами и вашим «Ефимлендом», хочу опубликовать стихотворение Н.Басовского, посвященное вам.

А в дальнем углу, где аисты свили гнезда,
найдешь колодец с тяжелой крышкой на нем,
и в черной воде будут плескаться звезды,
большие звезды, видные даже днем.

И вдруг поймешь, что никогда здесь не был,
что это не просто дом и не просто сад,
а, отразившись в колодце, вернулось небо,
которое было над ним тысячи лет назад.

Легко заскользит ведро на веревке прочной,
воды достанешь – тебе подскажет она:
— Ты здесь на время, я в колодце бессрочно;
Напейся, путник, — твоя дорога трудна…