Заглянув в мастерскую писателя Михаила Ландбурга

Автор: 28.08.2010 Обновлено: 06.09.2021 13:46
Михаил Ландбург, прозаик, член Союза русскоязычных писателей Израиля. Фото: Хава ТОР/Великая Эпоха
Михаил Ландбург, прозаик, член Союза русскоязычных писателей Израиля. Фото: Хава ТОР/Великая Эпоха
Имя писателя Михаила Ландбурга известно многим русскоязычным читателям во всем мире. Наконец, и мне посчастливилось с ним познакомиться. Это произошло в июле этого года в иерусалимской литературно-музыкальной гостиной «Тиффани».

Писатель любезно откликнулся на мое предложение об интервью. Название — «Заглянув в мастерскую писателя», как бы пытается оправдать дерзость «газетчика» утомить «мастера слова» своим банальным любопытством. Но Михаил Ландбург терпеливо попытался удовлетворить любопытство прессы. Предельная лаконичность ответов писателя сохранила его незаурядный, фотографический, ясный стиль.

— Михаил, вы ставите перед собой писательские задачи?

М.Л.: Во мне оживает лишь одна задача: поговорить с читателем всерьёз и честно.

— Такую задачу можно назвать высшей?

М.Л.: Возможно, с моим зрением не всё в порядке, но, принимаясь за работу, я не вижу перед собой задачу высшую, среднюю или низшую.

У израильского поэта Натана Заха имеются такие строки:

«Эта песня – песня о людях:
о том, что они думают, и о том, чего они хотят,
и о том, что они думают, что они хотят».
Так вот: соглашаясь, в данном случае, с образом мыслей поэта, я порой, обнаружив в себе не то позывы смелости, не то толчки наглости, делаю попытки к многовековой повести, сказанной о человеке, присоединить и несколько своих строк.

О читателе.

— Тогда, Михаил, вам нужен особый, подготовленный читатель. Какого читателя вы бы хотели?

М.Л.: Читателя с широко раскрытыми глазами, с добротным слухом и трепетным дыханием.

— Читателя, способного изменяться? Современный читатель другой по сравнению с прошлым поколением?

М.Л.: Было бы ненормальным, если бы читатель, будучи живым организмом, не менялся.

— Способность людей сопереживать изменилась ли со временем?

М.Л: Слава Богу, нет! То, что не способно сопереживать, не может считаться человеком.

— Михаил, Вас интересуют только жизненные, вернее, житейские темы?

М.Л.: Нежизненных, не житейских тем я себе не представляю.

— События Гуш-Катиф* потрясли Вас, в результате чего родился роман «Cui bono?» Расскажите, как на него откликнулись читатели.

М.Л.: Верно, события, связанные с размежеванием, меня потрясли, в основном, не тем, что было властями предпринято, а как всё происходило. Видеть, как еврейская полиция, а тем более еврейская армия выгоняет евреев из еврейских домов, было для меня невыносимо; промолчать я не мог. Роман оказался единственным художественным произведением в стране, затронувшим эту тему. О романе хорошо отозвался Леонид Финкель, секретарь правления Союза русскоязычных писателей Израиля. Книга была опубликована в Германии (в журнале «Мосты»). А вот отзывов от деятелей поселенческого движения я как-то не заметил.

О героях книг

— Ваш герой Альберт говорит: «Что могут книги?
Между прочим, они пишутся всего лишь…теми же людьми». Согласны ли вы с
Альбертом в том, что в наше время книга бессильна изменить мир, уберечь
его от гибели?

М.Л: Книга никогда не изменяла мир. Что же касается гибели мира, то я не уверен, что он погибнет.
— Вы, как автор, в своих симпатиях выделяете кого-либо из своих героев?
М.Л.: Автор обязан быть совершенно трезвым в своих чувствах, но при этом помнить, что чувства автора к тому или иному герою, как и любовь мужчин и женщин, лишь одной логикой не определяется.

— Герои, от имени которых ведется повествование, — вы сам?

М.Л.: Повествование может вестись и от имени кота или курицы, которых вряд ли отождествляют с автором рассказа.
— Герой романа «Вверх по лестнице, вниз по лестнице» Вили Кнох, сделавший себе самообрезание, придуман Вами или был такой потомственный тамплиер на самом деле?
М.Л.: Такой случай действительно имел место, но мне о нём рассказал врач-психиатр, работавший в больнице для душевнобольных.

Примечание автора:

История тамплиеров не менее трагична, чем история евреев. Их жестоко преследовала католическая церковь Европы в средние века, мусульмане неоднократно изгоняли их со Святой земли, постоянно воевали с ними. Орден тамплиеров, рыцарей Храма, зародился на Святой земле, с целью сохранить Храм Соломона, за этим небольшая горстка европейцев прибыла в Палестину в начале 11 века и воодушевленно принялась превращать здешнюю пустыню в сад. Вили Кнох – из потомков немецких тамплиеров. Он родился в Палестине, перед Второй мировой войной. Будучи мальчиком, его семью и всех тамплиеров депортируют в Германию, так как в среду «благородных рыцарей» проникают опасные для еврейского поселения нацистские настроения. Семье Кнох нацизм был глубоко отвратителен. Вили, скрипач, учитель музыки, пережив ужасы фашизма, глубоко и искренне верующий, ищет диалог с Богом и место свое на родной земле, теперь – страна Израиль.

О писательстве

— Считаете ли Вы подражание своему кумиру необходимым этапом в становлении собственного стиля?

М.Л.: Нет, подражание своему кумиру или кумирам не считаю необходимостью, но в начале пути такое происходит само собою.
— Вас по праву считают мастером диалога. Можно
ли сказать, что когда сочиняете свои диалоги, Вы беседуете с самим
собой, как писатель с читателем?

М.Л.: При работе я беседую и с самим собой, и со
своими персонажами; могу и с Богом и с дьяволом, если того логика текста
потребует.

— Что тяжелее: поднимать штангу или написать новеллу?

М.Л.: Тяжелее — сохранить в себе себя…

— Вы говорили, что просыпаетесь по ночам и что-то записываете. Это мучительно?

М.Л.: Случалось, что я просыпался и от нахлынувшей на меня страсти к любимой женщине. Разве такое может быть мучительным?

— Кто из современных израильских писателей вам близок?
М.Л.: Аарон Мегед, Уеудит Гендель, Иорам Канюк, Григорий Канович, Ицхокас Мерас, Феликс Кандель, Давид Маркиш.

— Вы писали стихи?

М.Л.: Стыдно признаваться: в юности написал огромное множество. Теперь горжусь тем, что сумел их уничтожить, как это делают с ненужным хламом.

О жизни

— Тоскуете ли по Литве?

М.Л.: Литва — моя родина, в Литве остались могилы моих предков, в Вильнюсе живут мои любимые профессора и мои бывшие ученики, и я, если случается возможность, прилетаю в гости к родине.

— В этом эпизоде из романа «Cui bono?» («Кому это нужно?»), наверняка, Вы писали о себе:
«Следователь задумчиво улыбнулся.
— А в свою Литву вернуться хочешь?
— Иногда хочу, только она не моя… И потом… Всё, что было моим там, я захватил с собой сюда: память о моих улицах, моей школе, моих друзьях, моих далёких предках, которые в той земле…«Иерушалаим ин Лите»…»

— Верующий ли Вы? Во что верите?

М.Л.: Хотелось бы верить, но действительность такова, что делать этого мне не позволяет.

— Какое человеческое качество Вами больше всего ценится?

М.Л.: Пожалуй, милосердие.

Михаил Ландбург родился в Литве в 1938 году, жил в Вильнюсе, окончил
филологический факультет пединститута, преподавал, писал, занимался
тяжелой атлетикой (штангой), став чемпионом Литвы в наилегчайшем весе. С
1972 года живет в Израиле, входит в Союз писателей Израиля, становится и
здесь чемпионом страны, тренером молодежной сборной.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом!

Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА