Условия возникновения дружеских отношений между слепоглухими и окружающими: опыт и размышления

Кандидат философских наук, президент Европейского союза слепоглухих, президент Общества социальной поддержки слепоглухих «Эльвира» Сергей Алексеевич Сироткин. Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха
Развитие взаимоотношений между слепоглухими и их партнерами (специалистами, родными, друзьями, просто знакомыми или новыми людьми) обычно начинается с делового сотрудничества с инвалидом — по выполнению его жизненных функций или его обучению (реабилитации). Путь и итог развития этих взаимоотношений определяются многими факторами — целью сотрудничества (просто обслуживания, опеки инвалида или обучения, подлинно реабилитации, общения), характером отношения обеих сторон друг к другу, от степени взаимопонимания. Чаще всего взаимоотношения слепоглухих со здоровыми (зрячими и слышащими) людьми или с инвалидами других групп приобретают односторонний, субъектно-объектный характер, при котором одна сторона становится средством решения проблем или удовлетворения нужд другой. В этом случае обычно не происходит переход к дружеским отношениям.

Дружба предполагает субъектно-субъектный, взаимонаправленный характер отношений, возникновение и развитие межличностного общения, отношения взаимной активности и заинтересованности в общении друг с другом, ощущение равенства, взаимоуважения, взаимодоверия, взаимокомпромиссов, чувство взаимных симпатий.

Пожалуй, самым важным условием и фактором для возникновения дружеских отношений между людьми (не только слепоглухими) является именно МЕЖЛИЧНОСТНОЕ ОБЩЕНИЕ. Древнегреческие философы и поэты, например, Аристотель, говорили, что дружба рождается в беседах. И что «многие дружбы расторгает нехватка беседы».

Аристотель в своих знаменитых исследованиях («Никомахова этика», «Евдемова этика», и др.) различал три вида дружеских отношений между людьми:

1) дружбу, основанную на получении партнерами взаимного удовольствия (например, дружба собутыльников, игроков, любителей вечеринок, празднеств);

2) дружбу на основе извлечения взаимной пользы (например, дружба бизнесменов, учёных-исследователей и изучаемых клиентов; дружба симпатизирующих друг другу учителя и ученика);

3) дружбу на основе «добродетели», на основе чисто нравственно-личностной, на основе приоритета интереса к личности друг друга и её ценности.

Последний, третий вид дружбы, Аристотель считает наивысшей и самой совершенной формой, поскольку она не носит прагматический характер и не нацелена на извлечение какой-то выгоды или пользы для себя друг от друга. Её основа — просто симпатия и интерес к личности друга, желание безвозмездно помогать и заботиться о нём. Правда, этот последний вид дружбы по Аристотелю включает в себя свойства и первых двух, менее совершенных видов дружеских отношений. Дело в том, что, как самый совершенный вид, она обладает достоинствами первых двух видов дружбы, но лишена их недостатков. Ведь при дружбе на основе добродетели друзья также получают и пользу, и удовольствие от общения друг с другом.

Следует заметить, что среди зрячих и слышащих людей дружеские отношения рождаются и развиваются гораздо раньше и быстрее, чем между слепоглухими и окружающими. Поскольку, как известно, психическое
и личностное развитие обычных детей протекает и стимулируется в повседневном общении с ними окружающих (родителей, близких, школьных учителей, сверстников) посредством устной речи. Притом устная речь выполняет не только функцию передачи информации, обмена мыслями, смыслами, но и функцию воздействия на эмоционально-волевую сферу детей, «обмена» эмоциями, чувствами (посредством
интонаций, специальной лексики, междометий и т.д.). К тому же в процессе речевого общения активно
участвует не только слуховое восприятие, но и зрительный контакт между партнерами общения,
обеспечивающий одновременное восприятие мимики лица и позы собеседников, что тоже очень важно для
полноты межличностного общения.

Иначе обстоят дела у слепоглухих детей и взрослых, в том числе с поздней слепоглухотой. У них очень ограничены возможности межличностного общения с окружающими (зрячими и слышащими, инвалидами других
групп) по причине различий у обеих сторон способов и средств общения, а во многих случаях и различия
языков (жестового и словесного), и возникающего в связи с этим взаимонепонимания. Здесь нужна либо
помощь переводчика-посредника, либо изучение и освоение одной из сторон способов и средств общения
(например, ручной азбуки, метода Лорма, Малосси, системы Брайля, жестов и др.), которыми пользуется
другая сторона общения. Однако, сложность проблемы здесь ещё в том, что в межличностном общении
друзей, как правило, не участвуют третьи лица. Поэтому переводчик в таких ситуациях чаще всего
помочь не может. Он обычно участвует при деловом общении слепоглухого со специалистом (врачом,
нотариусом, преподавателем, лектором, при коллективных беседах или нейтральном общении с другими
людьми), работниками социальной инфраструктуры.

Слепоглухим, особенно врождённым или глухорождённым, жестовикам, нелегко добиться дружеских отношений с зрячеслышащими или инвалидами других групп из-за тех же проблем с общением, отличия
своего социального положения, нередко уровня интеллектуально-личностного развития и мировосприятия.

Поэтому обычно слепоглухие (от рождения или с детства, или подростки, прошедшие определённый путь специального обучения и воспитания) обычно вступают в дружеские отношения только между собой, как и глухие от рождения. Межличностное общение у них осуществляется посредством жестового языка, которым не владеет подавляющее большинство зрячеслышащих людей и инвалидов других групп (слепых и слабовидящих, слабослышащих, поздних глухих и слепоглухих). С этими другими людьми слепоглухие обычно контактируют эпизодически, по деловому поводу.

Поздние слепоглухие тоже сталкиваются с подобными трудностями, хотя они нередко сами прежде были либо зрячеслышащими, либо глухими с нормальным зрением, имели друзей и благополучное социальное положение, полноценное общение. Всё это они теряют с наступлением слепоглухоты, и это они переживают наиболее тяжело и трагично, чем слепоглухие с детства, даже меняются в личностном плане в негативную сторону. Им необходима не только практическая реабилитация — в том числе в области налаживания общения с окружающими, — но, прежде всего, и квалифицированная психологическая помощь специалистов по слепоглухоте.

При удачном и эффективном обучении или (реже) самореабилитации, при наличии определённых личностных качеств слепоглухие вполне могут найти друзей среди зрячеслышащих или инвалидов других групп. Здесь необходима инициатива самих слепоглухих или кого-то из окружающих, способных общаться с ними. Чаще всего поздние слепоглухие, преодолевшие душевную депрессию и овладевшие новыми навыками общения, проявляют настойчивость в налаживании контактов с окружающими, в расширении общения с ними ради получения более обширной информации о происходящем вокруг них или ради удовлетворения обострённой потребности в общении, в поиске друзей.

Полагаю, что основными условиями преодоления указанных трудностей должны быть:

— обретение слепоглухим и зрячеслышащим (или инвалидом другой группы) полноты общения и
взаимопонимания на базе единства языка и средств общения;

— достижение обоими собеседниками личностного — не прагматического — характера взаимоотношений, выделения общения в самостоятельную деятельность, обслуживающую лишь душевные и интеллектуально-личностные потребности;

— негласное соблюдение обеими сторонами межличностного общения этических принципов и требований к взаимоотношениям;

— способность слепоглухого быть полезным и интересным партнеру общения, потенциальному другу, при условии, что последний не имеет никаких корыстных намерений и притязаний в отношении к слепоглухим.

Слепоглухой партнер как делового сотрудничества, так и межличностного общения, должен уметь отвечать на помощь и за внимание к нему хотя бы элементарной благодарностью и позитивными чувствами.

* * *

Повторяю: дружеские отношения необходимы человеку не столько для практической деятельности и делового сотрудничества с другими людьми, сколько для удовлетворения душевных, личностных потребностей — в общении с другим человеком, для получения поддержки или совместного решения проблем в личной жизни, для перенятия нового жизненного опыта, знаний и стимулов к саморазвитию от другого человека. Это возможно только при межличностном общении, располагающем людей друг к другу, представляющем для них взаимный интерес и не требующем никаких физических усилий, материальных
затрат и пожертвований на него. Как известно, при дружеской поддержке (не обязательно материально
выраженной; нередко достаточно бывает просто доброго слова — не шаблонного и формального, а
искреннего, идущего от души, от доброго сердца друга) человеку легче преодолевать проблемы и
трудности в своей личной жизни. Тем более, слепоглухому человеку.

Постараюсь проиллюстрировать изложенные положения и соображения примерами из своей и других слепоглухих жизни.

Первым другом-наставником в моей жизни стала известная слепоглухая, воспитанница основателя российской тифлосурдопедагогики профессора Ивана Соколянского, ставшая учёной и писательницей, —
Ольга Скороходова. Меня с ней познакомили, когда мне было 6 лет, сразу после потери зрения. Моим обучением и воспитанием как слепоглухого вначале тоже руководил профессор Иван Соколянский. Он и подключил Скороходову к моему воспитанию.

Но я почувствовал, что она существенно отличается от моих учителей и воспитателей. Не только
слепоглухотой. Особенно выделялась доброта и любовь с её стороны ко мне, она обращалась ко мне
всегда ласково (я это чувствовал по прикосновениям её рук), никогда не раздражалась и не ругалась,
как иногда мои учителя. Когда нужно было сделать мне какое-то замечание в целях воспитания, Ольга
Скороходова в доброжелательной форме объясняла мне и показывала наглядно, как нужно поступать.

Я быстро привязался к этому человеку и постоянно испытывал потребность в общении с ней, часто просился к ней в гости. Мама отвозила меня к Скороходовой или приглашала её к нам домой. А когда я
научился писать по-брайлю, начал переписываться с ней. Она всегда отвечала мне, тоже по-брайлю.

Дружба у нас со Скороходовой завязалась на многие годы, почти до конца её жизни. Когда мы встречались, всегда подолгу общались, рассказывая друг другу о своих делах, о своей жизни. Ольга
была старшим моим другом, всегда внимательно выслушивала мои рассказы, мои проблемы и давала мне
советы в сложных ситуациях, например, когда у меня были конфликты с кем-то из близких или приятелей,
даже проблемы с любимой.

Она тоже много рассказывала мне о своей личной жизни, о людях. Благодаря ей, я освоил грамотной письменной и пальцевой речью, много узнал о жизни и проблемах общих наших знакомых, о культуре отношений с окружающими. Это помогло мне лучше и глубже понимать жизненные проблемы у людей.

Когда я поступил в Загорский (ныне Сергиево-Посадский) детский дом для слепоглухих, стал находить там новых друзей среди слепоглухих — как жестовиков (глухорождённых), так и словесников (позднооглохших). Мне повезло на общение в разных речевых средах. Самым близким моим другом среди слепоглухих в детском доме стал глухорождённый жестовик Владимир Пудовкин. Он показался мне самым
добрым и внимательным, готовым прийти на помощь (в сопровождении, в посредничестве при общении с
другими слепоглухими жестовиками, которых я плохо понимал). Я немного знал жесты со времени бытности
в детском саду для глухих. Владимир с большим увлечением взялся меня обучать языку жестов. Я быстро
запоминал новые жесты и сразу применял их в общении с приятелем и другими жестовиками.

В свою очередь, я помогал Владимиру выполнять домашние задания учителей по школьной программе — объяснял непонятные вопросы, слова, исправлял грамматические ошибки в его письменных работах. В свободное время от уроков и общественно полезного труда по детскому дому мы встречались и общались — обсуждали текущие события, узнанные от учителей или родственников новости, просто рассказывали друг
другу о своей прошлой жизни. Нам обоим было очень интересно общаться посредством жестов. Вместе
гуляли, играли в шахматы, домино, карты, шутили, баловались…

Мы с Владимиром так подружились, что стали приглашать друг друга в гости на зимние и летние каникулы — ко мне в Москву и к нему в деревню в 900 км к востоку от Москвы. Любили бродить по улицам Москвы
(Владимир тогда был слабовидящим, сейчас он уже слепой), тайком от моих родителей путешествовали по
метро, благодаря чему я почти наизусть запомнил все маршруты и названия станций тогдашнего
московского метрополитена и теперь часто подсказываю своим сопровождающим, даже зрячеслышащим, как
лучше проехать.

А в деревне у Владимира мы вместе помогали его родителям по хозяйству — поливали огород, пилили дрова. В свободное время гуляли по деревне и ближайшему городу, катались на велосипедах (каждый ехал
на своём велосипеде, рядом, Владимир время от времени показывал мне направление движения, повороты).

Дружба с Владимиром дала мне очень много — знание жестового языка, зрительные представления тех
предметов, которые я не мог потрогать руками, знание мира и психологии глухорождённых подростков и
взрослых «изнутри».

Во время учёбы в университете у меня появился ещё один друг — на этот раз зрячеслышащая женщина из далёкого Казахстана — философ и журналист Эльвира Шакенова, ныне, увы, покойная. Она узнала о
слепоглухих в своём институте философии и права В Алма-Ате из лекции московского доктора философии
Эвальда Ильенкова. Эта лекция её потрясла до глубины души, она захотела поехать в командировку в
Сергиев-Посадский детский дом слепоглухих. Но учёный посоветовал ей вначале познакомиться со
слепоглухими студентами университета в Москве.

Эльвира так и сделала. Она приехала в Москву и провела весь свой отпуск рядом со слепоглухими студентами, усиленно осваивая ручную азбуку прямо в процессе общения, ходила с каждым на прогулку,
выполняла разные их просьбы по бытовым и учебным делам. Ездила с ними в Сергиев-Посад в детский дом
слепоглухих. По возвращении в Алма-Ату она написала и опубликовала в толстом журнале большой очерк о
знакомстве со слепоглухими и своём (как нового человека) восприятии и понимании их проблем.

Так получилось, что этот очерк о слепоглухих вызвал у московских учёных негативную реакцию по причине некоторых расхождений и противоречий с их концепцией слепоглухоты. Начались дискуссии вокруг
этого очерка и научные претензии в адрес автора. К тому времени у нас с Эльвирой сложились
достаточно близкие дружеские отношения и взаимопонимание. Мы много и подробно обсуждали — устно, при
встречах, и в интенсивной переписке (Эльвира очень быстро освоила письмо по-брайлю и писала мне
толстые корреспонденции) — и совместно переживали проблемы слепоглухоты и положения слепоглухих в
обществе зрячих и слышащих. Она очень близко воспринимала это к сердцу, переосмысливала свой
собственный опыт общения и взаимодействия со слепоглухими и в некоторых вопросах выражала своё
несогласие с воззрениями учёных на эти проблемы, пыталась доказать их неправоту (впоследствии в Философском обществе СССР был выпущен дискуссионный сборник научных докладов по проблемам слепоглухоты, в том числе нашего совместного с Эльвирой Шакеновой).

К сожалению, эти научные дискуссии приобретали политический и идеологический характер, переходили на взаимоотношения между нами и учёными, которые для нас были большими авторитетами и покровителями, которым мы, слепоглухие студенты, были обязаны обучением в университете и последующей работой в научно-исследовательском институте. Конфликт с ними и даже со слепоглухими сотоварищами по учёбе, и окружением, поддерживавшими их, ставил меня и Эльвиру перед сложнейшей психологической и нравственно-этической проблемой выбора своей дальнейшей позиции по отношению к этим людям, поскольку мне неизбежно предстояло чем-то жертвовать в своей личной жизни — вплоть до полного раскола и утраты дружеских отношений с этими людьми…

В этих нелёгких и драматических условиях наша с Эльвирой дружба только крепла и перерастала во взаимную любовь. Эльвира твёрдо решила посвятить себя служению слепоглухим и их проблемам. Через три года мы поженились. И мы с ней провели 21 год совместной и счастливой, насыщенной жизни, вместе сотрудничали во Всероссийском обществе слепых как руководители созданного там сектора реабилитации слепоглухих и как консультанты развития службы помощи слепоглухим в регионах; позже создали организацию слепоглухих — Общество социальной поддержки слепоглухих «Эльвира». Этими двумя структурами я продолжаю руководить и поныне.

*****

Автор статьи, Сергей Алексеевич Сироткин, — кандидат философских наук, президент Европейского союза слепоглухих, президент Общества социальной поддержки слепоглухих «Эльвира».

Данная работа — доклад, представленный на 7-ю Европейскую конференцию DBI «Взаимоотношения и дружба».