Преступная трансплантология в России – преувеличение или страшная реальность?

Представители российских властей, активно выступающие за расследование случаев преступной
трансплантологии в отношении граждан бывшей Югославии, никак не реагируют на подобные события в соседнем Китае и практически так же ведут себя в своей стране, когда многие факты говорят о распространении этого зла. В чём причины? Какие условия способствуют и могут свидетельствовать о преступной трансплантологии в России?

Вступление человечества в третье тысячелетие ознаменовалось появлением ещё одного зла – преступной трансплантологии.

Информация о том, что военные формирования косовских албанцев были причастны к торговле человеческими органами, изъятыми у сербских пленных, появилась в мемуарах экс-прокурора Международного трибунала по бывшей Югославии Карлы дель Понте в начале 2008 года. Официальная Россия живо отреагировала на описанные в книге преступления против человечности, стала настойчиво воздействовать на секретариат ООН, Совет безопасности ООН, требуя расследования обвинений в причастности албанских боевиков в Косове к торговле человеческими органами в 1999 году.

О ещё более масштабных преступлениях против человечности, но уже в Китае, мировое сообщество узнало из официального обращения Коалиции по расследованию преследований в отношении Фалуньгун в Китае (CIPFG) от 24 мая 2006 года. В нем говорилось, что по всему Китаю уже более пяти лет в большом количестве и в широких масштабах у последователей Фалуньгун (духовной практики, преследуемой в Китае с 1999 года) насильственно изымаются внутренние органы с целью последующей трансплантации, после чего последователей Фалуньгун, убитых подобным способом, кремируют.

Представители Коалиции обратились к независимым экспертам с тем, чтобы они проверили имеющиеся признаки масштабной преступной трансплантологии, осуществляемой государственными учреждениями при поддержке правительственных чиновников в Китайской Народной Республике. Это взялись осуществить Дэвид Мэйтас – адвокат, занимающийся частной практикой в Виннипеге по вопросам иммиграции беженцев и соблюдения прав человека, а также Дэвид Килгур – бывший член Парламента и бывший Госсекретарь правительства Канады по Азиатско-тихоокеанскому региону, до начала парламентской деятельности служивший прокурором.

Дэвид Мэйтас и Дэвид Килгур подтвердили выдвинутые Коалицией предположения, что нашло отражение в двух отчётах – предварительном (июль 2006) и обновлённом (январь 2007), а также книге «Кровавая жатва» (ноябрь 2009). С появлением этих отчётов мировое сообщество и на уровне
международных организаций, и на уровне инициатив отдельных стран выступило против репрессий в Китае.

В этом процессе официальная Россия никак себя не проявила, а единственную телевизионную передачу российского масштаба из серии «Русские сенсации», посвящённую преступной трансплантологии в Китае и репрессиям Фалуньгун, урезали. Кроме того, российские власти фактически препятствуют правозащитной деятельности сограждан – последователей Фалуньгун, информирующих общество о трагедии в Поднебесной, а также раскрывающих ложь официального Пекина, которая с самого начала репрессий обильным потоком «льётся» на мировое сообщество.

В результате незаконные действия представителей китайских посольств и консульств в России только активизируются. Так, 15 апреля 2010 года в здании главного управления внутренних дел по городу Москве посол КНР в Российской Федерации Ли Хуэй на встрече с высшим руководством московской милиции сориентировал правоохранительные органы на преследование российских последователей Фалуньгун и защитников прав тибетского народа, представив их в качестве экстремистских организаций.

Подобные встречи и заявления имели место и раньше. Поэтому не удивительно, что представители России и ещё 19 стран (Афганистан, Венесуэла, Вьетнам, Египет, Ирак, Иран, Казахстан, Китай, Колумбия, Куба, Марокко, Пакистан, Саудовская Аравия, Сербия, Судан, Тунис, Украина и Филиппины) проигнорировали состоявшуюся 10 декабря 2010 года церемонию вручения Нобелевской премии мира китайскому правозащитнику Лю Сяобо.

Отметим, что Мэйтас и Килгур являются номинантами на Нобелевскую премию мира за их расследование случаев преступной трансплантологии в Китае. Также отметим, что обосновать свои выводы относительно китайского холокоста (термин ввёл канадский доктор Джерри Коффман) при отсутствии доступных свидетельств очевидцев и невозможности въехать в Китай, экспертам-правозащитникам удалось в результате использования независимых
источников и дедуктивной модели рассуждений. Судя по результативности расследований обстоятельств,
указывающих на существование преступной трансплантологии в России, назрела необходимость в
подобного рода расследованиях и у нас в стране, поэтому актуальность системы доказательств
Нобелевских номинантов приобретает особый интерес для отечественной правозащитной практики.

Факты, указывающие на существование преступной трансплантологии в России, в большинстве случаев носят косвенный характер. И если они исчерпывающе не доказывают широкого распространения этого страшного явления, то позволяют проанализировать условия, ему способствующие.

Первой о возможном прецеденте преступной трансплантологии у военнослужащих известила «Новая газета» в 55-м выпуске от 24 июля 2006 года в виде обращения к Уполномоченному по правам человека В.Лукину. В этом обращении мать солдата, погибшего в январе 2003 года в Бикинском гарнизоне Хабаровского края, отмечала: «… При вскрытии обнаружены следы от наручников, седой висок, открытый перелом переносицы, отсутствовали внутренние органы, а главное – на шее не было следов повешения.

Экспертиза и материалы уголовного дела – фальшивые…». Седой висок, по словам матери, свидетельствовал об изъятии органов у ещё живого человека, что согласуется с результатами анализа Килгура и Мейтаса случаев извлечения органов в Китае. В этой же статье «Новой газеты» говорится не только о признаках, но и о фактах преступного изъятия органов у гражданских лиц: ссылаясь на хабаровскую прессу и уголовные дела, описываются обстоятельства преступного извлечения внутренних органов в больницах Приамурья.

«Новой газете», увы, пришлось продолжить тематику гибели военнослужащих. Последний случай, связанный с загадочной смертью призывника из Омска Романа Суслова, получил освещение не только в «Новой газете», но и в других СМИ: матери призывника сообщили, что сын покончил с собой, повесившись в туалете вагона. Однако у женщины возникли подозрения, что самоубийства не было. Роман Суслов давал знать о признаках надвигающегося убийства – из поезда он позвонил своей гражданской жене и сказал, что его «зарежут или убьют», а преступление совершит «лейтенант, прапорщик». Когда он звонил в другой раз, то рассказал, что у него отобрали еду, воду и сигареты, держат отдельно и «чуть ли не под конвоем водят в туалет». Этот телефонный разговор состоялся накануне гибели Романа Суслова.

По данным Комитета солдатских матерей, это не первый случай, когда гибнут отправляющиеся на Дальний Восток призывники. В частности, 29 июня 2009 года также по пути в гарнизон был найден повешенным в туалете поезда Челябинск-Биробиджан 21-летний житель Кургана Александр Мажуга. Только призывников из Омска до Романа Суслова похожим образом погибло ещё шесть
человек, причём направленных в одну воинскую часть, расположенную в
непосредственной близости от Китая.

В конце того же года призывник из Тувы, служивший в той же воинской части, был обнаружен в петле, но уже на территории Китая. Тела всех призывников были присланы родным в закрытых цинковых гробах с запретом их вскрывать.

Не успев стать призывниками, в психиатрической больнице при загадочных обстоятельствах были обнаружены два мальчика. Произошедшее привлекло внимание даже центрального телевидения.

Выяснилось, что 5 апреля 2010 года двое 16-летних братьев Руслан и Жаслан пропали, отправившись в больницу сдавать анализы. Направление на анализы было выдано военкоматом Центрального округа города Омска, где братья проходили медицинское обследование. После исчезновения детей родители обратились в милицию, но поиски пропавших девятиклассников не дали результатов. Через три дня неизвестная женщина, предположительно медсестра, позвонила родителям и сообщила, что мальчики под чужими фамилиями лежат в психбольнице, и что нужно срочно спасать их, так как у них собираются изъять внутренние органы. В справочной больницы имена братьев не значились.

Около двадцати родственников на четырех машинах подъехали в тот же день к больнице и блокировали выезды с её территории. Там уже был следователь, которому позвонила мама братьев. К родственникам вышел врач и сказал, что пациентов с такими фамилиями нет. После этого люди начали громко выкрикивать имена ребят, в результате чего один из братьев залез на подоконник и выглянул в окно, но его оттуда кто-то резко сдёрнул. Врач и милиционер вошли в корпус больницы, их не было часа полтора. Внутри больницы стала заметна необычная суета. Потом врачи вышли и пояснили: «дети спят, поэтому сегодня их родным не отдадут». В ответ на это родственники пригрозили штурмом. Ещё через два часа подростки вышли. Дома выяснилось, что, со слов врача, сама мама сдала их в больницу «на органы». Руслан и Жаслан также рассказали, что в отделении вместе с ними находилось 15 молодых парней. После разразившегося скандала следственные органы решили провести дополнительную проверку обстоятельств произошедшего, но о её результатах ничего не известно.

Описанные события, по всей видимости, лишь верхушка айсберга, а о проблеме преступной трансплантологии в России можно судить только предположительно. Ведь особенностью такого рода преступлений является невозможность их осуществления без участия и взаимодействия представителей государственных структур. Поэтому в отсутствие государственной воли самого высокого уровня такие проблемы не решаются.

Какие имеются признаки и условия, способствующие преступной трансплантологии в России? Что может помешать власти и обществу её преодолеть?

Во-первых, сохраняющаяся в сталинских традициях закрытости и сомнительной научной обоснованности система психиатрических заведений, что очень роднит Россию с современным Китаем.

Во-вторых, отсутствие или слабое влияние на власть и на решение возникающих проблем существующих институтов гражданского общества. Сегодня даже самые вопиющие, резонансные события, ставшие общеизвестными, не приводят к искоренению вызвавших их причин.

В-третьих, состояние медицины и недостойное социально-экономическое положение медицинских работников. На этом фоне неизбежно обостряется проблема профессионализма и сохранения нравственного стержня медицинских работников. Всё чаще вскрываются факты недопустимого отношения к человеческой жизни, о чём непросто утверждать в связи с объективной сложностью лечения человека.

Однако корпоративная порука, а также схемы обогащения недостойным образом или халатное выполнение своих обязанностей, увы, имеют место быть.

Фактически, то же самое справедливо и в отношении военных с той лишь усугубляющей ситуацию разницей, что их материальное положение в последние годы существенно изменилось к лучшему. Вместе с тем, лидер движения «Мы» в своё время говорил о том, что в российской армии, которая не ведет боевых действий, ежедневно погибает три человека. Это больше, чем потери американской армии в Ираке, сообщается в статье Андрея Буслова со ссылкой на ikd.ru (нам не удалось обнаружить данные официальных источников).

В-четвёртых, правовые лазейки, подпитывающие негативные явления в медицине, в частности, в трансплантологии, где отсутствует удовлетворительное правовое поле для этого не только потенциально преступного, но и перспективного направления медицины.

В-пятых, исчезновение в России большого количества людей без вести, когда соответствующие поисковые, оперативно-разыскные и следственные мероприятия не дают результата. Детали исчезновения и обнаружения двух братьев вызывают массу вопросов, однако что может стоять за информацией о 15 молодых парнях, оказавшихся вместе с Русланом и Жасланом? Тенденция роста числа пропадающих бесследно людей в России наблюдается на фоне неурегулированных миграционных процессов, закрытости информации силовых ведомств, а также коррупции всех ветвей власти. Коррупция, как и плохое качество раскрытия и расследования преступлений – известные проблемы. В контексте рассматриваемой тематики они могут способствовать сокрытию следов преступной трансплантологии практически во всех случаях, когда речь идёт о смерти или исчезновении человека.

В-шестых, таможенный контроль, который, если даже не касаться всепроникающей коррупции, не сориентирован на пресечение преступной трансплантологии и трансплантационного туризма. Это может способствовать криминогенному перемещению доноров из разных стран, незаконной перевозке внутренних человеческих органов. Так, в отмеченных случаях смерти военнослужащих выдвигалась версия о вывозе их внутренних органов в Китай, который сегодня, судя по исследованиям Килгура и Мэйтаса, продолжает лидировать по количеству людей, приезжающих из разных стран для трансплантации.

В-седьмых, отношение к Человеку в нашем обществе в целом, к его жизни и достоинству, условиям существования, соблюдению его прав и свобод. Характерным является непоследовательное отношение российских властей к преступной трансплантологии. Российская власть, реагируя на государственном уровне на преступления против человечности в одной из стран Европы, справедливо усматривая там вопиющие факты недопустимых деяний, обходит молчанием гораздо более масштабные преступления того же рода в соседнем Китае, таким образом, становясь косвенным пособником их совершения. А при явных признаках стремительного развития преступной трансплантологии у себя в стране, когда надо бить во все колокола, власть не делает практически ничего.

Оппоненты могут возразить – отношение к жизни Человека соседнего государства и своей страны нельзя ставить в один ряд. Тем более, мы дружим с официальным Пекином, сотрудничаем во многих областях, у нас единые геополитические интересы. Однако есть иные примеры. Франция пусть и не так сильно, как Россия, но также зависима от современного Китая. Вместе с тем, упоминаемый ранее отчёт Килгура и Мейтаса заслушивался в Национальном собрании в Париже, в результате чего был предложен законопроект, направленный на борьбу с трансплантационным туризмом, а также появилось достаточно жёсткое обращение к лидерам компартии Китая. Поэтому и сложно представить во Франции, с её отношением к Человеку, его правам и свободам, ту невнятную реакцию власти и общества в целом на признаки разворачивающейся преступной трансплантологии в стране.

Активная правозащитная позиция России в отношении прав человека в Китае, на наш взгляд, может только повысить эффективность взаимодействия с восточным соседом, которому свойственно уважение силы, а не проявления дружественной слабости. Маленький, но показательный пример: в период горячей дружбы с Россией в китайских учебниках пишется, что Западная Сибирь по Томскую область включительно – временно утраченные китайские территории…

Оценит ли дружбу с Россией Китай, способный на беспринципные поступки по отношению к своим гражданам? Россия не только равнодушно относится к правам человека в этой стране и правам российских граждан – последователей Фалуньгун, но и делает территориальные уступки, заключает недальновидные деловые контракты, осуществляет совместные военные учения. Территориальные уступки, по всей видимости, уже сейчас, спустя совсем небольшой период времени, служат поводом для дальнейших территориальных претензий Китая. Что касается деловых контрактов, то западные компании давно поняли стратегию китайского сотрудничества – недолгий период взаимодействия, в результате которого перенимаются технологии производства, после чего начинается период самостоятельного ведения бизнеса, причём, с распространением на рынки сбыта недавнего партнёра, и без каких-либо компенсаций последнему за присвоенные наукоёмкие технологии.

Так, в частности, случилось в сфере космических технологий, самолётостроения, в результате чего Россия потеряла и технологический задел, и большинство традиционных для себя рынков сбыта. Контракты в области энергетики изначально оценивались некоторыми экспертами весьма скептически. Что касается общих геополитических интересов, то трудно не согласиться с тем мнением, что усиленно милитаризирующийся Китай остаётся абсолютно непрогнозируемым для России и представляет первоочередную военную угрозу, пока там господствует
коммунистический режим.

Таким образом, сотрудничество с Китаем не только портит имидж России в глазах мирового сообщества, делает сомнительной поддержку мировых лидеров в случае агрессивных военных действий восточного соседа, но и нарушает нравственные устои власти и общества, усугубляет и без того тяжёлое экономическое положение. А последнее, как известно, является ещё одним условием преступной трансплантологии, когда донорами органов становятся, исходя из экономической безысходности.