Интервью с композитором, дирижером и пианистом Брайтом Шеном
В Белом Доме: Брайт Шэн с Президентом Клинтоном на официальном обеде в Белом Доме, где в 1999 г. состоялась премьера «Трех песен для пипы и виолончели» Шэна
Согласно «И-Цзин» или «Книге Перемен», когда встречаются две противоположности Инь и Ян — рождается новая жизнь. То же самое случается, когда артисты бывшего коммунистического лагеря, подобного России или Восточной Европе, бегут в Америку.
Здесь нашли новую жизнь многие из известных артистов и художников 20 столетия, такие как Джорж Баланчин, Игорь Стравинский и Михаил Кертис, они создали шедевры, которые не имеют национальных границ.
Многие известные китайские литераторы в изгнании также создали неподвластные времени произведения искусства. В древнем Китае литераторов, которые потеряли благосклонность императора, подвергали остракизму и ссылали в отдаленные районы с суровой окружающей средой, такие как Цинхай и Тибет, далеко от центра мировой политики и борьбы. В изгнании природа и искусство становились их единственными друзьями и опорой их души.
В изгнании они создавали великие произведения поэзии, живописи, музыкеи и литературы, что не только дало им возможность превозмочь личное несчастье путем артистического катарсиса, но также вдохновлять будущие поколения в течение тысяч лет.
Например, Ли Бай (701-762г.г.), часто называемый «Божественным поэтом», и Ду Фу (712 — 770г.г.), «Поэт -мудрец», два величайших поэта династии Тан, достигли вершины китайской классической поэзии в изгнании.
Традиция создания великих произведений в изгнании продолжена Брайтом Шэном, известным композитором, дирижером и пианистом. Шэн был единственным протеже Леонарда Бернстейна, соратником Мак-Артура, и Леонарда Бернстайна, выдающегося профессора Мичиганского университета по классу композиции.
Долгое время, сотрудничая с Ё-Ё Ма, Шэн выступал как художественный консультант проекта «Шелкового Пути» Ма. Его работа «Три песни для пипы (китайский музыкальный инструмент) и виолончели», заказанная Белым Домом, была впервые исполнена Ё-Ё Ма и У Манем в Белом Доме в 1999 году.
Шэн дважды был в изгнании. Первый раз, в подростковые годы (в возрасте от 15 до 22 лет), он был отправлен в один из самых суровых районов Китая — провинцию Цинхай — во время «Культурной революции». Это обернулось скрытым благословением: на удаленном неприветливом плато с разреженным воздухом, полностью пренебрегая угрозой со стороны коммунистического центрального правительства, он собрал «Цветы Цинхая», или народные песни и музыкальные традиции, незапятнанные тенью Мао.
В бесплодной пустыне его любовь к музыке расцвела, как цветы.
Его второе изгнание он осуществил сам. Подобно многим китайским интеллектуалам, которые покинули Китай, чтобы обрести личную свободу, Шэн со своими родителями иммигрировал в 1982 году в Соединенные Штаты.
Он изучал композицию с Джорджем Перлом и Хьюго Вейсголом в Колледже округа Квинс, CUNY; и Чоу Вень-Ченом, Джеком Бисоном, и Марио Давидовским в Колумбийском университете.
Во время обучения в Колумбии в 1985 году он встретил Леонарда Бернстайна в Музыкальном Центре Tanglewood. Бернстайн взял Шена «под свое крыло» и обучал его частным образом до самой своей смерти в 1990.
По словам самого Шэна, Бернстайн называл его «гением из Китая», когда он представлял его итальянскому оркестру во время гастролей в Европе.
В марте 1999 маэстро написал в письме по поводу Шэна: «Я следил за работами Шэна в течение нескольких лет, относясь с особым интересом к его смелым попыткам преодолеть разрыв между его любимым родным Китаем и западным миром. Я думаю, что это соединение привело к некоторым экстраординарным работам … У него есть действительно собственный голос».
Оба случая изгнания стимулировали творчество Шэна. Его первая оркестровая работа «Hun: В память 1966-76» (1988 г.), стала портретом «Культурной революции». Опера «Госпожа Мао» (2003 г.) является драматическим рассказом о трагической жизни, погубленной путем обмана, террора и мести, совершенными под влиянием идей коммунизма.
Оркестровая пьеса «Тибетские ритмы» (2002 г.) вызывает в воображении любимый Шэном образ длинных рукавов тибетской девочки, качающихся на фоне гор Гималаев. Его ностальгия приняла форму пьесы для оркестра «Грезы о Китае» (1992-1995 г.).
Жизненные впечатления Шэна простираются от изысканности Шанхая до дикости Тибета, от хаоса «Культурной революции» до стремительной модернизации, и от Востока до Запада, добавляя большую глубину его музыке.
В основе китайских мелодий лежит подавляемая тоска по дому. Они показывают его ностальгию и глубокую любовь к далекой родине. Несмотря на то, что его любимая родина разорвана на части террором и насилием, его музыка позволяет аудитории выйти за пределы несчастья, поскольку среди диссонанса бескомпромиссный голос Шэна отказывается мириться с темнотой.
На лицевой стороне СД диска «Никогда не далекая» (для арфы и оркестра, 2008 г.) изображен лотос, символ стойкости, вырастающий из илистой почвы и неожиданно расцветающий ярким цветком.
5 декабря Шэн дал интервью корреспонденту «Великой Эпохи» в Нью-Йорке, городе, который является его домом. Он обсуждал традиции и их влияние, которые не только преобразовали его жизнь, но также сформировали его собственный голос в музыке.
— Вы все еще ищете ответы на вопросы современной музыки в творчестве великих мастеров от Баха до Бартока. Для Вас важны традиции?
Брайт Шэн: Мы не можем оставить традиции. Это подобно птице без крыльев, невозможно летать без глубокого знания традиций. Существует китайская поговорка: «выдвигать традиции вперед для создания новых изобретений». Как волны океана, они набегают вперед, не оставляя предыдущие потоки, чтобы создавать новые волны.
Мы все стоим на плечах предшествующих поколений — подобно пирамиде, поднимаясь по лестнице знаний и традиций, чтобы достичь более высокого уровня. Мы не сможем построить высокое здание на шатком основании. Это — иллюзия.
Изучение традиций очень важно для меня. Бернстайн имел глубокое и основательное знание классической музыки. Он погружал меня в традиции классической музыки. Когда я был в Колумбии, я был среди восьми студентов композитора — лучших студентов, отобранных из музыкальных школ — которые получили привилегию встретиться с Леонардом Бернстайном в 1985 г. в Tanglewood.
Четыре студента (включая меня) оказались в Нью-Йорке. Я был единственным и азиатским и иностранным студентом. Я помню, Бернстайн сказал нам: «Вы все будете в моем личном списке и будете приглашены на все мои репетиции. Все, что вы должны сделать — позвонить в мой офис, выяснить, где будут проходить репетиции, и появиться».
Все четверо студентов приехали в Нью-Йорк. Позже я оказался единственным, кто там появлялся. Я пропускал свои занятия, чтобы пойти на его репетиции. Я стал единственным студентом Берстайна по классу композиции. Затем я научился у него дирижировать. Он предложил мне быть его ассистентом. Я работам с ним до самого его ухода в 1990 г.
Изучение традиций похоже на этнографическое исследование. Вы должны быть в этом пространстве, погрузиться в окружающую среду и изучить это опытным путем. Это подобно изучению французской кухни. Вы должны находиться во Франции и изучать её у французского повара. Изучение французской кухни в Китае у китайского повара не будет работать.
Брайт Шэн с Ленардом Бернстайном (С) и исполнителями в 1988г. после премьеры «Арий и Баркарол», музыки, сочиненной Леонардом Бернстайном и оркестрованной Брайтом Шэном. (Фото предоставлено мистером Шеном) Мне очень повезло в этом отношении. Я многому научился в течение тех лет учебы у Бернстайна. Помимо проведения со мной частных занятий, он брал меня на свои концерты по всему миру и ввел меня в элитный круг музыкантов, с которым он был связан — великих музыкантов — классиков нашего времени, таких как Исаак (Айзек) Стерн.
Я был с ним, когда они находились вместе на встречах, обедах. Одно только присутствие на их беседах, их разговоры о музыке, приносило мне огромную пользу. Я не отдавал себе отчета, насколько глубокой была их музыкальность в то время, оценив это только несколькими годами позже. Что и как они говорили о музыке, является большим отличием от того, что вы слышите сейчас.
— Как вы совмещаете новое со старым, используя прошлые традиции, неподвластные времени, применительно к настоящему времени?
Брайт Шэн: Ну, я живу в настоящее время, поэтому, если даже я попытаюсь, то я буду не в состоянии добиться большого успеха в подражании прошлому. Традиции, которые я изучил у старых мастеров, прошли сквозь меня, и, надеюсь, я говорю современным языком.
Мы должны изучить традиции и превзойти их. Но когда мы начинаем писать, мы должны быть изобретательными и иметь свой собственный голос. Я не хочу написать что-либо, что звучит как Бетховен или Брамс. Я могу предложить что-то другое — другие мысли, другое понимание.
— Что Вы подразумеваете под своим собственным голосом?
Брайт Шэн: «Собственный голос» является моей индивидуальностью, характером и даже темпераментом художника. Конечно, каждому необходимо мастерство, чтобы эффективно выразить его в своей работе. Но, в конечном счете, это и есть то, что создает свой собственный голос, а не стиль работы, который является только способом.
— Как Вы соединяете Запад и Восток в музыке?
Брайт Шэн: Это не просто смешение двух различных вещей вместе — подобно пиньину. Мы должны действительно хорошо понимать и чувствовать родными оба языка и культуру. И это нелегко. Я всегда говорю, что я на 100% китаец и на 100% американец. Когда я только начинал, я думал «или-или» — или китайское или западное.
Теперь я не думаю таким образом. Когда я пишу, мои идеи просто текут без необходимости размышления о заимствовании — или с Востока или с Запада. Они становятся частью меня — едиными. Все, что я изучил и чем овладел, непроизвольно объединяются во мне, выражаясь полнее.
Это требует большого тяжелого труда в течение долгого периода времени — этого достигают даже в течении целой жизни. Это действительно напряженный процесс. Как говорится в китайской поговорке: «Трехфутовый лед не сформируется за один холодный день».
Иногда люди не хотят проходить через этот процесс. Например, музыкальное образование в Китае подобно «подтягиванию саженца, чтобы помочь ему расти», сокращая тщательное обучение необходимому мастерству, надеясь получить быстрые результаты. Рим не был построен за один день — требуется время, чтобы воспитать прекрасного художника.
Помимо технических навыков, необходимо также хорошее всестороннее воспитание по другим аспектам. Например, темперамент и индивидуальный характер — все необходимо должным образом совершенствовать и облагораживать. Художественное воспитание является таким важным не только для тех, кто хочет стать профессиональным художником или музыкантом, но также для каждого.
— Я предполагаю, что занятия с Бернстайном были интересными. Можете ли Вы привести мне несколько примеров?
Брайт Шэн: Бернстайн постоянно делал попытки улучшить что-нибудь, всегда стремясь к совершенству. Никогда не желал остановиться на чем-либо хорошем, он никогда не был удовлетворен тем, чего он достиг — никогда не хотел останавливаться на прошлых достижениях.
Друзья называли его «беспокойной натурой». Однажды он взял меня в Европу во время своей гастрольной поездки дирижировать моей оркестровой работой «Hun:В память 1966-76 годов». Один раз он попросил меня сыграть «Арии и Баркаролы», последнюю работу Берстейна, необычным образом — фортепианным дуэтом с четырьмя сольными певцами.
Я предложил ему: «Почему бы Вам не сделать оркестровую версию?»
Бернстайн сказал: «Это может быть неплохая идея. Почему бы вам не сделать это самому?»
Я спросил: «Вы хотите китайского Бернстайна?»
«Уверен!», — ответил он.
Позже Бернстайн интересовался у меня каждую неделю, когда мы встречались: «Вы попытались сделать это?»
Я отвечал: «Это находится в моей голове. Я готов сделать это». В то время я был уже занят, делая некоторую работу за вознаграждение. Я знал, как сделать это, но только еще не начал писать.
После двух-трех недель я все еще ничего не написал. Однажды я получил выговор от менеджера Бернстайна.
— Маэстро попросил Вас написать что-то. Вы написали?
— Я готов написать, но я еще не приступал, — ответил я.
— Почему вы ничего не написали? — менеджер стал настойчивым.
— Если вы укажете мне дату, крайний срок, я напишу что-нибудь. Мне необходимо запланировать. Если вы не дадите контрольный срок, то я не смогу это наметить.
— Сказать вам по правде, если имеете одобрение Маэстро и не пытаетесь делать что-нибудь, я не могу устанавливать для вас контрольный срок, — сказал после секундной паузы менеджер.
Тогда я еще не получил работу. Бернстайн хотел сначала увидеть, смогу ли я выполнить работу! Он был очень требовательным и разумным человеком, когда это касалось музыки. То, что он думает, что вы — гений, не значит, что вы можете автоматически получить работу.
Итак, я сказал его менеджеру: «ОК! Я напишу что-нибудь».
Двумя днями позже я отослал свою работу. Бернстайн написал «фантастика» на моем сочинении и даже не изменил ни одной ноты. Таким образом, я получил работу.
Многие люди очарованы Берстайном и хотят подражать его яркому стилю и личному обаянию. Но очень немногие знали что-нибудь, кроме этого. Глубоко внутри он был большим и серьезным ученым.
Другой пример: Он много раз дирижировал симфонией Моцарта. Но каждый раз, когда он собирался дирижировать, он брал новую партитуру и изучал музыку. Затем он прослушивал свою предыдущую запись на компакт-диске. Затем он сравнивал свои новые ноты со старыми. Каждый раз его дирижирование представляло собой новый музыкальный опыт.
Для подготовки своего дирижирования работами Малера, Бернстайн помещал себя в пространство разума Малера — на многие недели — для изучения музыки и жизни Малера. Он полностью помещал себя в мир Малера. В течение тех недель он становился Малером, и он был Малером. Это показывает, что он посвящал себя музыке полностью.
— Какое воздействие на людей, в конечном счете, пытается оказать музыка?
Брайт Шэн: Я думаю, развлечение — только часть задачи, которую выполняет музыка. Работа артиста должна превышать это. В общем, это подобно религиозному опыту. Если вы слушаете великую симфонию, смотрите большое кино, это уводит вас от вашего окружения, вы забываете, где вы теперь находитесь, какие трудности вы имеете в жизни.
Вы взяты и подняты в другое измерение так, что больше не ощущаете себя частью этого мира. По мне — это является главной целью музыки или искусства. В музыке вы должны быть способны работать над созданием импульса, направляя людей в такие моменты.
Однажды Бернстайн окончил выступление и обратился ко мне: «Сегодня было хорошее выступление». Затем он спросил меня: «Откуда я знаю, что это было хорошее выступление? Потому что мне потребовалось много времени, чтобы впоследствии выйти из-под его влияния», — сказал он.
— Вы хотите, чтобы будущие поколения запомнили Вас как человека и музыканта?
Брайт Шэн: Люди забывают о вас быстрее, чем бы хотелось. Если мою музыку будут исполнять после того, как я уйду, тогда, возможно, я сделал что-то значащее для человечества. Малер сказал, что да или нет, останется ли музыка в истории, будет решено через 50 лет после его или её смерти.
Работы Шэна изданы исключительно G. Schirmer Inc. Для большей информации смотрите официальную страницу Шена здесь.
Версия на английском
Поддержите нас!
Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!
Поддержать