Стихи Аси Векслер. Поэты по субботам
Поэтесса и художник Ася Векслер. Фото: Хава ТОР/Великая Эпоха
Ася ВЕКСЛЕР родилась в Глазове. С детства жила в Ленинграде. Окончила Институт им. Репина по специальности «Книжная графика». Её работы вошли в антологию «Гравёры земного шара. Всемирная гравюра на дереве в ХХ1 веке» (Лондон, 2002). Автор книг стихов «Чистые краски» (1972), «Поле зрения» (1980), «Зеркальная галерея» (1989), «Под знаком Стрельца» (1997), «Ближний Свет» (2005). Публикации в журналах и альманахах России, Украины, Израиля и США. Стихи включены в антологии «Петербург – Петроград – Ленинград в русской поэзии» (Л., 1975), «Царское Село в поэзии» (СПб, 2000), а также «И упало каменное слово» – «Русские поэтессы ХХ века» (Франкфурт-на-Майне, 1993, нем.) и «В Петербурге мы сойдёмся снова» – «Город в зеркале его поэзии» (Штутгарт, 1996, нем.). С 1992 года живёт в Иерусалиме.
Это всё ещё я.
«С возвращеньем из небытия», –
мог сказать бы мне кто-нибудь встречный.
Не на полном ходу
я себя из починки веду,
не изведав поломки конечной.
Есть срок годности нам.
А истекших времен черепкам
есть их прежнее место в кувшине:
мгле и мору назло
можно древнее склеить стекло
для бессмертья в музейной витрине.
только первоначальная мгла –
тьма над бездною до созиданья.
Не в раю, не в аду,
те края не имеют в виду
ни луча вдалеке, ни сознанья.
Это в жизни мы мчим
сквозь туннель и по свету за ним, –
повезло на побывку покуда.
Так что – здесь и теперь,
перед тем, как закроется дверь.
И, увы, без гарантий на чудо.
НА ПАМЯТЬ О ПОБЕРЕЖЬЕ
Не до прихотей. Однако,
без обиды на судьбу
вижу порт, подобный Акко,
как в подзорную трубу.
Налицо былые мили
купоросно-синей мглы,
запах рыбы, тины, или
древесины и смолы.
Там совсем немноголюдно,
там работа – не вопрос,
там на мачтовое судно
не спешит попасть матрос.
Он торопится иначе:
узнаёт, кто у руля
и каков запас удачи
капитана корабля.
Он не промах, – промахнётся
шторм, а может быть, разбой.
Он, Бог даст, назад вернётся
за века до нас с тобой.
Знать бы смолоду, как надо
отправляться в океан
тем, кто сам себе команда,
рулевой и капитан.
Цвета моря стеклотара.
На губах не молоко.
Уже горло Гибралтара,
чем игольное ушко.
586 ГОД ДО Н. Э.
Н. Локшиной
Я рисую людскую цепочку.
Семьи, пары, а кто – в одиночку,
окружённые стражей, сквозь дым
оставляют Иерусалим.
Между бычьих повозок и конских
вслед верблюдам до рек вавилонских
обжигать им ступни о песок,
выдыхаясь, идти на восток.
Соплеменники, родичи, предки.
Налицо родословные ветки,
ропот с гомоном, под ноги взгляд
больше ста поколений назад.
Давит ноша, сутулятся спины,
вьются кудри, волнятся седины.
Чётко вижу не со стороны:
нет ни тени на них, ни вины.
Но над каждым из них, от пророка
до младенца, нацеленность рока.
Но лучист и воздушен покров
их имён. И во веки веков
этот день будь не к ночи помянут.
Лишь иерусалимский пергамент
в силах выдержать зримый повтор
среди тех же, что в древности, гор.
МЕЖДУ ТЕРАКТАМИ
Я знаю, чего я хочу: на автобус успеть.
Я знаю, чего я боюсь: полчаса потерять
в той жизни, от коей осталась неполная треть,
а может, всего шаг-другой и одна только пядь.
Я знаю благое незнанье, – хотелось бы впредь,
задавшись вопросом, ответ не расслышать опять.
Вконец ли себя исчерпает закатная медь,
а может, она не успеет себя исчерпать?
Чёт-нечет. Орёл, или решка. Добро, или зло.
На то и случайность, – настигнув, застанет врасплох.
Как многим, на улицах этих мне дважды везло.
И тот, кто считает, пусть не застревает на трёх.
* * *
Отстранив года и числа,
не усматривая смысла,
ускорять износ,
хорошо бы научиться
к этой жизни относиться
не вполне всерьёз.
Притомясь, ослабить вожжи,
не считать, кто сколько прожил,
много ли успел;
наконец, сменив повадки,
меньше печься об остатке
планов или дел.
Не ловить судьбу на слове,
не гадать, что уготовил
вечный небосклон.
А ещё бы научиться
проще к смерти относиться:
был – да вышел вон.
* * *
Во что бы то ни стало, уберечь.
Уже в дверях, пока ещё возможно,
произнести
скороговоркой речь,
сводимую к словам «будь осторожна»,
«будь осмотрителен». И тут себе
отдать отчет в конечном превосходстве
судьбы. Кто может диктовать судьбе,
пытаясь настоять на благородстве.
ЛОДЖИЯ
Для мастерской здесь тесно. Но окно
простором переполнено. Оно,
округу измеряя в километрах,
чтит равновесие и заодно,
вникая в труд, вовнутрь обращено.
Стол у стены наружной. А спиной
художник ощущает мир иной,
до коего не больше полуметра.
И вот, как на весах, вопрос двойной:
«С трудом я слажу, или он со мной?»
Тревога не беспочвенна: успеть
осуществить полдела, или треть,
вполне владея мастерством, обидно.
Иллюзий мало: как ни посмотреть,
разменян возраст золотой на медь.
Ну, что ж, – до туч с дождём наперевес
и впрямь, выходит, времени в обрез.
Ещё одной попытки нет в запасе.
Пустырь. Дуга шоссе. Размах небес.
Нагорный иерусалимский лес.
День, заглянув, уходит восвояси.
Поддержите нас!
Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом!
Поддержать
