Принц Малик

«Сегодня я навсегда покидаю дворец…» Фото: Екатерина Кравцова/Великая Эпоха
— Азиз, ступай и передай отцу, что я покидаю дворец. Прошу, не смотри на меня такими глазами, как будто это тебя удивило. Пожалуйста, выполни мою просьбу. И, быть может, тогда я избегу очередного бессмысленного скандала. И хотя бы сейчас воспользуйся дарованной тебе свободой и начни жить так, как тебе угодно. И если нужны еще средства, ты скажи, — с искренней улыбкой сказал Малик
.

— Малик, ты и так знаешь, я сам, по своей воле, до сих пор нахожусь рядом с тобой. И я готов жизнь отдать ради тебя, мой мальчик, — едва сдерживая слезы, ответил Азиз. С того самого дня, когда ты, еще совсем маленький, взял меня за руку и попросил встать с колен, я перестал быть твоим слугой, став другом. Тебе было всего девять лет, но уже тогда… — не успев договорить, он поднес руки к лицу и заслонил ими глаза, дабы скрыть скатывающиеся слезы. Малик подошел к пожилому человечку и бережно его обнял. Азиз ответил тем же, радостно улыбнувшись, и, отстранив Малика, начал поспешно вытирать слезы. Немного успокоившись, он согласился.

— Хорошо, я выполню твою просьбу, мой мальчик. Только обещай, что с тобой все будет хорошо.

— Ты же знаешь, что я тебе отвечу, так почему просишь об обещании?- все так же улыбаясь, проговорил Малик. — Не стану ничего обещать, а скажу, что мы можем лишь надеяться. И если тебя это успокоит, дорогой, то я надеюсь.

Азиз заулыбался и всем видом дал понять, что понял. Посмотрев в глаза Малику, который рос и развивался, менялся на его глазах, Азиз повернулся и потихоньку направился к дверям. Глаза старичка вновь наполнились слезами, и он вышел вон, закрыв за собой массивную дверь. После чего Малик прошагал на просторный балкон. Глубоко вдохнув свежий вечерний воздух, он обвел взглядом весь горизонт, потом, подняв глаза к небу, стал рассматривать спокойно плывущие облака.

Солнце приближалось к закату и слегка окрасилось в красноватый цвет. Он любовался этой красотой, и все его существо было переполнено непринужденной радостью, счастье отражалось даже в глазах и улыбке. Он не думал ни о чем, позволяя музыке Вселенной заполнить ту тишину, что царила внутри, истинными и самыми светлыми чувственными красками. Он чувствовал, как его сердце бьется в унисон с сердцем Вселенной.

Это делало его поистине счастливым. Это было именно то, чего он хотел: быть ближе ко всему, что его окружает, стать ближе к себе. Жить в соответствии с порывами сердца, а не так, как его учили. С детства его воспитывали, готовя к тому, что в один прекрасный день он станет правителем и должен соответствовать…

До некоторых пор Малик слепо следовал всем указкам и жил в соответствии с канонами и нормами поведения, подобающими принцу — будущему королю. Он делал все, что от него требуется, не осознавая всю бедовость происходящего, он вел себя так, как от него требует высокое общество и статус.

Шли годы, и с ним начало что-то происходить. Сначала он начал задавать себе вопросы, стараясь найти ответ, почему он живет именно так, а не иначе? Выбрал ли он сам этот путь, или это ему просто навязали? Или же это его предназначение, так сказать, судьба? Малик подолгу размышлял, теряясь в догадках, разбивая свои мысли о стены, которые сам же возводил… казалось, он был не в силах ответить на эти вопросы — почему? Ради чего? Для кого?

Малик стал замечать, что день за днем ему становится все труднее вести подобный образ жизни. Его выворачивало от тех людей, что его окружали, он ненавидел все эти званые ужины, пиры. Охоту он на дух не переносил и не любил брать уроки по фехтованию. Тем не менее, он все это делал. Чувство, что он проживает чью-то чужую жизнь, все сильнее овладевало им. Он стал наблюдать за собой, своими ощущениями, за родителями, за всеми, кого встречал, и за жизнью в целом.

Спустя некоторое время в нем начало происходить нечто, что не поддавалось никакому объяснению. Это был тот самый маленький росточек, который впоследствии дал богатейшие плоды. Малик начал обретать истинного себя, который все это время был заключен в темнице. Со временем он все больше и сильнее чувствовал свое сердце, становился искренним и открытым душой, несмотря на все запреты и наказания, которые ему пришлось пережить в ходе своей трансформации. Его притягивало море, звали горы, радовало солнце, смешили облака, подгонял ветер и купал в своей теплоте дождь. Малик полюбил Вселенную, как во вне, так и в себе.

Он очень любил лежать на берегу, слушать море и смотреть на звезды. И в какой-то миг он словно переносился ввысь, и уже теперь с высоты той самой звезды смотрел на Землю, такую крохотную… Ему это так нравилось! Лишь только Вселенная его понимала и принимала таким, какой он есть, ничего не прося и не требуя взамен. И он, в свою очередь, любил ее, не ожидая ничего в ответ. Любил всем сердцем, чувствуя, что он есть во всем, что его окружает, и наоборот.

Постояв еще несколько минут на балконе, понаблюдав закат, Малик вошел обратно в комнату. Перебросив маленький мешочек через плечо, он пошел к выходу из дворца. И как только он начал спускаться вниз по бесчисленным лестницам, раздался гневный голос отца, доносившийся снизу. Через несколько минут он сравнялся с этажом, где, словно пороховая бочка, весь дрожа от злости, стоял его отец — король Халиф.

— Малик, остановись сейчас же!!! — прорычал тот, — Куда ты собрался?! Опять бегать по горам и таращиться на звезды?! Когда же ты придешь в себя и займешься серьезными делами?

Малик просто стоял и с легкой улыбкой на лице смотрел в глаза отцу, не желая ничего говорить.

— Убери эту блаженную улыбку! Мало ты бед принес, хочешь еще?! Ты испортил репутацию нашей семьи, а теперь, надев этот балахон, с мешком на плече, хочешь покинуть дворец?! Ты в своем уме? Что скажут люди?!

Малик, чувствуя, что отец не выговорился и готовит очередную порцию пустых для него слов, просто молчал. Азиз, стоявший рядом с королем, развел руками, как бы объясняя, что он не смог ничего поделать. Малик улыбнулся ему, дав понять, что все хорошо. Азиз едва заметно ответил ему той же доброй и искренней улыбкой. Король искоса посмотрел на него и жестом велел, уходить.

— Азиз, мой сын даровал тебе свободу, так какого черта ты еще здесь? Проваливай, пока я не передумал!

Малик слегка подмигнул Азизу, и тот, кивнув, развернулся, и не спеша спустился вниз по лестнице, скрывшись из виду.

— Посмотри на сына короля Омара! — продолжал громко говорить король, — Молва о нем пронеслась по пяти королевствам. Отменный воин, поразивший с сотню врагов, искусный стратег! Недалек тот день, когда он станет полководцем и достойным правителем своего государства. Сотни раз я приводил его в пример. Будь ты похожим на него хоть немножко, я был бы счастлив! Таких людей история не забывает. А кто вспомнит тебя, Малик? За что мне такое наказанье?! Все шепчутся, что ты не от мира сего. Весь сенат говорит за моей спиной о сыне, который не дружит с головой. Когда ты, наконец, повзрослеешь, тебе уже 25 лет, пора набраться мудрости и стать ответственным человеком! На тебя возложена большая миссия!

Малик все так же смотрел на отца с легкой улыбкой на лице. И, подойдя ближе, положил руку ему на плечо и спокойно, почти шепотом, произнес:

— Не беспокойся, отец, тебе ничего не грозит. Сегодня я навсегда покидаю дворец, а вскоре покину и само королевство. И может быть, когда появится желание, я приеду проведать тебя с мамой. Жаль, что вы так ничего и не поняли.

Услышав такое, король Халиф пришел в бешенство. С силой убрав руку сына, он с размаху ударил его ладонью по лицу. Перстень на пальце рассек Малику бровь, откуда тонкой струйкой потекла кровь. Король стоял весь в напряжении, нервно сдавливая кулаки, словно готовясь к очередной атаке. Малик все стоял и продолжал искренне смотреть отцу в глаза, пытаясь передать ему чуточку тепла своей души. Вытирая кровь рукавом балахона, он невозмутимо сказал:

— Должно быть, таким образом ты прощаешься со мной, папа?

Король стоял в растерянности, не зная, что сказать. И старался попросту оправдать свои действия

— Как ты не поймешь, ты единственный наследник престола! Ты обязан…

— Мне это не нужно, — резко перебил его Малик.

— Как ты смеешь перебивать меня, да и вообще, идти против моей воли?! Предать своих предков, которые бились за каждый клочок этой земли. Я и твой дедушка, проливая собственную кровь, создали одно из сильнейших королевств объединенных земель. И все это достанется тебе безо всяких усилий. Власть, богатства, женщины, уважение и почет… И ты еще смеешь высказывать недовольства!?

— Хватит папа, остановись. Ты сейчас говоришь о таких вещах, которые меня совершенно не интересуют. О какой власти речь, когда ты даже не властен над собой. Зачем нужны богатства, когда сердце мертво, а женщины… я встречу ту самую, с которой мы проживем в гармонии наш земной срок и, может быть, уйдем вместе, взявшись за руки. Я старался, правда, старался, соответствовать, быть таким, каким ты хотел меня видеть. Но у меня ничего не получилось. То был не я, а жалкая пародия на себя. Мне было тяжело жить чужой жизнью в соответствии с навязанными ценностями, этими вашими правилами, шаблонным мышлением. Я всегда чувствовал себя, как на маскараде, на котором мне была отведена роль шута. К счастью, актер из меня получился никудышный. У меня другой путь, а этот не мой.

— И откуда ты набрался всей этой дряни, как же я не уследил?!

— Набрался не откуда-то, а из сердца. К сожалению, ты не хочешь этого понимать, — сказав это, Малик развернулся и стал спускаться по лестницам, не обращая внимания на отца.

— Не смей, поворачиваться ко мне спиной, щенок, — прокричал король, — не забывай, кто стоит перед тобой! — После этого он принял властную позу, гордо задрав подбородок к верху.

Малик остановился и, поднявшись обратно, пристально смотря в глаза отцу, спокойно произнес:

— Хоть ты и король для всех, а для меня ты просто человек, который потерял себя во всей этой иллюзии. Ты надел на себя эту корону, окружил себя продажными людьми и ты думаешь, что этим ты велик? Я вижу в тебе до смерти перепуганного ребенка, который изо всех сил строит вокруг себя крепость. Дабы никто не узнал правду о том, кто на самом деле скрывается под изящной маской бесстрашного завоевателя. И знаешь, я люблю тебя, папа, люблю не за твой титул, богатства и «славное» имя. Люблю просто, потому что ты — это ты. У тебя есть сердце, то самое сердце, о котором ты не хочешь вспоминать, всячески игнорируя.

— Замолкни, Малик! Я не желаю слушать бредни сумасшедшего. Я скажу лишь одно, если ты сейчас покинешь дворец, то назад дороги уже не будет.

Король состроил немного холодное, равнодушное лицо, и, нервно теребя перстни на пальцах, ждал реакции сына. Малик, в свою очередь, оставался спокоен и невозмутим. Слова отца не вызвали в нем никаких чувств, кроме искреннего сожаления, что папа так и не услышал его, как и не слышал всегда. А король стоял и прикидывал, что бы еще такого сказать, дабы образумить сына.

— А как же твоя мать? Ты о ней то подумал?! А свадьба? Как ты можешь все так просто бросить и уйти?!

— Я говорил с мамой утром. Она, как и ты, не хочет видеть. Почему вы не хотите понять, что все, что вы для меня желаете, исходит из ваших чисто эгоистических побуждений. В этом нет меня, есть только вы и ваши желания. Да и они, скорее всего, сформировались под влиянием различных факторов извне, и никак не из сердца. Я устал, папа. Просто отпусти меня. Прикажи им открыть ворота. Пойми, что если даже единственным выходом будет смерть, то я этим воспользуюсь. Жить так дальше я не желаю. А там, за воротами, я стану ближе к себе к Вселенной. Просто постарайся осознать.

— Ты сам понимаешь, о чем просишь!? Что будет, когда все узнают, что принц Малик отрекся от всего, став предателем, чтобы бегать по горам, и в этом ему помог сам король! Ты отдаешь себе отчет в том, что просишь?! — в бешенстве заорал король.

— Меня это не волнует, пусть считают меня, кем угодно. Папа, пожалуйста, хотя бы сейчас постарайся услышать меня. Сделай это для меня — просто отпусти. Когда искренне любишь, то не держишь, не отнимаешь свободу, а наоборот, даруешь ее. Я пришел в этот мир не ради того, чтобы прожить жизнь так, как хочешь ты или ждут от меня другие. Это Я и это моя жизнь. Мы все гости в этом мире. Кто-то уходит с недовольством и разочарованием, а кто-то — с любовью в сердце. Все, чего я прошу — это открыть мне эти ворота и позволить идти своим путем.

С минуту помолчав и уставившись в мраморный пол, дрожа от гнева, переполняемый разными чувствами, король вдруг ясно понял, что нет смысла отговаривать сына. Нет смысла в попытке как-то повлиять на него, даже угрозами ничего не достичь. Постояв с минуту, король Халиф сделал медленный жест рукой в сторону стражников, стоящих внизу. Малик был приятно удивлен и его глаза разом зажглись радостными огоньками.

Все-таки отец сумел услышать! Стражники немедля подчинились приказу, и вскоре ворота были открыты. Малик с искренней радостью смотрел на отца, который стоял, готовый разорвать его на части. Но все же сделавший для него самое большее, на что был способен. Малик, улыбаясь, поблагодарил отца и, подойдя ближе, просто обнял. Тот, не ожидая такого, застыл в нерешительности и, ленясь, поднял руки и так же заключил в объятия сына.

— Ну что ж, Малик, ступай, только помни, что ты предал меня, предал королевство и свой народ. И тебе придется с этим жить. Аллах тебе в помощь, -сказав это, король развернулся и стал подниматься в свои покои.

Малик не ответил ничего и, развернувшись, неспешно прошел в открытые ворота, переполняемый чувством радости и неимоверного счастья. Он оборвал все, что связывало его, а точнее, привязывало к месту. Теперь он свободен.

Король повернул голову и наблюдал, как его единственный сын шаг за шагом отдаляется от него. Услышав плачь, он поднял глаза и увидел жену, спускающуюся с лестниц, которая бежала к Малику. Когда она была рядом, он схватил ее за руку и, потянув, прижал к себе.

— Оставь мальчика, Нармин, он избрал свой путь, став предателем.

Нармин не унималась и, выкрикивая имя сына, билась в могучих объятиях короля Халифа. Она ругала его за то, что тот отпустил Малика, и молила вернуть. И тут вдруг король начал осознавать, что сын и так очень давно от них отдалился. Просто он не хотел в этом себе признаться. В нем бурлили чувства, сменяющие друг друга. То гнев и горечь утраты, то некая радость, что может быть, его сын обрел именно то, о чем он сам втайне даже от самого себя мечтал и всегда желал получить. Но удалось это не ему, а сыну.

Халиф посмотрел в глаза Нармине, еле заметно улыбнулся и, взяв ее за руки, нежно поцеловал. Постепенно она успокоилась. И вот так, обнявшись, впервые за долгое время, они наблюдали, как ворота закрываются за спиной их сына…