Маэстро Савари. Штрихи к портрету

Их называют людьми с ограниченными возможностями

Тысячи людей здоровы, работоспособны и – счастливы. Но они не ощущают своего счастья, ибо они никогда не были инвалидами и не знают, что значит быть инвалидом. Они не понимают, как это – чувствовать свою ущербность. Здоровым людям не нужно каждый день доказывать себе, что ты – такой же, как все, что ты не хуже.

Станислав Витальевич Савари, прочитав изречение «Перенёсший страдания обретает терпение», говорит: «Это точно про меня. С двух лет, выкарабкиваясь из своей болезни, я испытывал одни нескончаемые страдания, научившие терпеть».

Душевная боль людей, у которых всерьёз нарушено здоровье, всегда с ними. Независимо от того, хромой человек или слепой, нет у него одной руки или сердце на батарейке, о таких говорят «он на костылях».

Свою сокровенную тайну о том, что чувствуют люди с ограниченными возможностями, выдала одна талантливая художница, инвалид с детства, которая каждый грядущий день отвоёвывает у жизни своей силой воли, жизнелюбием. Она сказала: «Все инвалиды – оптимисты. Если бы мы не были оптимистами, мы бы не выжили в этом мире. Как ни странно, здоровые люди порой завидуют нам. Мы ведь никому не говорим, какими страданиями платим за улыбку на лице».

Да, люди с ограниченными возможностями, как никто другой, хотят быть нужными обществу, служить ему. Они остро чувствуют человеческое внимание. И невнимание. Такие люди с головой погружаются в профессиональную деятельность, в общественную работу. Энергия у них фонтанирует. Нам, здоровым, нужно учиться у них ценить и любить жизнь так, как они умеют.

Глухой от рождения англичанин из Глазго Герри Хьюз отправился в одиночку в кругосветное путешествие на парусной яхте и успешно его завершил в мае этого года. Безногий австралиец Маршалл Алан написал о себе книгу: «Я умею прыгать через лужи», Валентин Дикуль, восстановивший себя после перелома позвоночника, поднимает штанги. Станислав Савари получил звание Заслуженного артиста Украины, затем Народного артиста Украины. Его с большой любовью принимают в Польше, присвоили ему звание Заслуженного деятеля культуры Польши. Савари создал первую в истории ассоциацию аккомпаниаторов Украины. Кроме того, он профессор и заведующий кафедрой концертмейстерского мастерства в Донецкой консерватории и главный концертмейстер Донецкой филармонии.

Кровь на клавишах рояля, или как формировался характер

Станислав Савари верит в его величество Случай. Судьба посылала ему своё благорасположение таким образом. Первый раз – когда двухлетний Стасик получил второе рождение после перенесённой болезни – полиомиелита, едва не стоившей ему жизни.

Второй – когда поступал в консерваторию в 16 лет, не закончив музыкальной школы. Станислав Витальевич рассказывает, как это было: «Однажды во время школьных летних каникул, после поездки к родственниками во Владимир и в Москву, я вернулся домой в Ташкент. Был август, время абитуриентов.

Неожиданно к нам домой пришла директор нашей музыкальной школы, она же проректор консерватории. В консерватории вдруг образовалась вакансия, и Ольга Сергеевна, зная нашу семью и меня, предложила участвовать во вступительных экзаменах.

Соблазн сократить себе время учёбы в музыкальной десятилетке был велик. Открывались перспективы войти в новый неизведанный музыкальный мир. Но я полтора месяца не садился за фортепиано. Как наверстать?

В тот же вечер, вооружившись нотами, я стал вспоминать программу. Назавтра занимался часов восемь. Начали отставать ногти, расслабившиеся за лето, полилась кровь.

Приехавший из Ленинграда заведующий кафедрой специального фортепиано Виссарион Исаакович Слоним был мне не известен. Каковы его требования? Сумею ли я восстановить программу за несколько дней? И как играть, когда каждый палец пронзает острая боль? Вопросов было много. Играл, как мог. Виссарион Исаакович был явно недоволен. Посоветовал кое-где прибавить темп, контрастнее проявить динамические нюансы. Сообщил, что у меня есть на всё про всё только завтра. Послезавтра он ждёт меня здесь же для выяснения «быть или не быть».

Дома я играл одиннадцать часов подряд. Мозги «съехали», но боль в пальцах притупилась.

На следующее утро подклеил пластырем пальцы, пошёл к Слониму. Выложился полностью. Слоним забегал вокруг рояля, потом крикнул жене: «Зельма! Иди сюда. Посмотри на этого молодца, что выделывает! Да захвати мокрую тряпку. Надо вытереть клавиши, а то скажут, что я из учеников кровь пью». А мне: «Ты молодец! Завтра будешь сдавать».

Назавтра всё прошло прекрасно, сыграл на «отлично»».

Учился Савари самоотверженно. Он вспоминает: «Я не знал, что такое кино, прогулки с девочками, праздное времяпрепровождение». Дни и ночи посвящал учёбе.

Ещё в консерватории Станислав понял: аккомпанирующий пианист может быть всесильным. И стал стремиться к высокому профессионализму. На него сильно повлияли слова из книги Н. Шпиллер о том, что половина успеха певца зависит от аккомпаниатора.

И чувства добрые он в людях пробуждал

Станислав выбрал профессию концертмейстера, она более обширна и вместе с тем позволяет давать сольные концерты.

Эта профессия довольно сложная. Концертмейстер должен обладать артистизмом, иметь художественный вкус, должен владеть образным мышлением, фантазией, чувством ритма, формы, гармонии, пониманием стилевых и жанровых особенностей произведения, словом, должен быть музыкально одарённым человеком.

Но и это еще не всё. Концертмейстер обязан быть хорошим психологом и педагогом. Он должен уметь организовать музыкантов так, чтобы зарождающаяся мелодия передавала слушателям все благородные устремления, возвышенные мечтания, страсть и вдохновение, владевшие композитором в момент создания музыкального произведения.

Кроме прочего, концертмейстер должен уметь подстраиваться под певца в ущерб своему пониманию музыкального произведения. Он может ощущать музыку несколько иначе, но вынужден пренебречь собственным пониманием ради солиста, иначе концерта не получится. Он должен идти на такие жертвы. Станислав Савари именно помогает раскрыться таланту музыканта, помогает довести произведение до уровня подлинного искусства.

И ради того, чтобы новые ученики могли достичь высокого мастерства исполнения, Савари сегодня много работает с ними в консерватории и немало требует от студентов.

Хотя сам по себе вокальный голос – явление редкое, Станислав Витальевич считает, что для выразительного пения одних только природных данных мало. Вокалист просто с хорошим звуком не производит на слушателя особого впечатления. Красота голоса сама по себе мало значит.

Случается и наоборот: голос у певца не слишком красив по природе (Савари приводит в пример Б. Корсова, первого исполнителя главной партии в «Мазепе»), но голосовая палитра выразительности богата и насыщена красками. Это внутреннее свойство певца, которое зависит от широты его души и тонкости его интеллекта.

С голосом нужно работать, нужно подключать разум. У «интеллектуального» певца должен быть певческий звук. Такой звук несёт теплоту и многообразие красок. Он одухотворяет пение. Настоящий путь к сердцу слушателя – артистическая выразительность голоса. Этому тоже учит в консерватории профессор Савари.

«Утро туманное» в ре-миноре

Биография любого артиста всегда пестрит разными забавными и уникальными случаями. У Савари их было бесчисленное множество. Волею судьбы семья Савари оказалась в Узбекистане. Станислав родился в Ташкенте и прожил в городе 40 лет. Там получил музыкальное образование, там же стал артистом. Учился в классе одарённых детей у лучших преподавателей, которые эвакуировались сюда во время войны из Ленинграда и Москвы.

Молодых талантливых музыкантов после окончания консерватории часто приглашали выступать на правительственных приёмах, когда в Союз приезжали руководители других государств и видные общественные деятели разных стран мира. Станислав Витальевич рассказывает такую историю:

«Однажды к приезду президента Финляндии мы подготовили концерт из произведений скандинавской музыки. Сыграл я ноктюрн, аккомпанировал романс Э. Грига «Сон». Но тут появляется распорядитель и обращается ко мне:

– Президент хочет исполнять русские народные песни. Ты можешь без нот сыграть «Утро туманное»?
– В какой тональности?
– Тональности? Что это такое? – и убежал.
Выхожу на сцену, а Кекконен уже тут.
– Здравствуйте. Сумеете подыграть в «ре миноре»?
– Конечно.

Президент без акцента поёт в микрофон романс, очень выразительно, смакуя слова и паузы. В зале – бешеные аплодисменты. Спрашивает у меня: «Можно ещё попеть? Знаете «Глядя на луч? » Я обожаю старинные русские романсы! » Поёт. Благодарит меня и удаляется под овации к своему столу».

В начале девяностых годов Савари вновь довелось побывать в Финляндии, в консерватории города Тампере. Там он рассказал о выступлении с их знаменитым президентом. Коллеги-музыканты пояснили: «Кекконен получил образование в России, там и полюбил старинные русские романсы».

Тот самый Савари

У известных творческих людей – художников, поэтов, музыкантов, есть некая невидимая сила. Эта сила удерживает внимание публики на протяжении всего выступления. Чем выше талант, тем больше поклонников. Откуда берётся эта сила? Что она собой представляет?

Станислав Витальевич объясняет это внушением. Он считает, что музыка, свет, художественное полотно – это составляющие внушения. «Каждый артист, сильный артист, убедительный артист – экстрасенс, успех или неуспех зависит от силы его экстрасенсорности», – говорит Савари.

Обаяние, экстрасенсорность, внушение… Это как будто составные характеристики личности. Чем сильнее личность, тем больше её обаяние, тем больше влияние её на людей. Музыканты – не исключение.

Но ведь силу что-то формирует. Что именно? Конечно, талант, одарённость, подготовленность человека. А имеет ли значение воспитание и то, кем были родители, что из себя представляли предки? Возможно, талант накапливается в генах, но приходит момент, когда чаша полна, и божий дар выплёскивается на какого-нибудь одного потомка рода.

Станислав Витальевич вспоминает: «В консерватории, в Москве, в первый момент знакомства с профессором Генрихом Нейгаузом он вдруг спросил: «Вы из тех Савари?» Никто раньше не связывал нашу фамилию с деятелем наполеоновских времён. Но у Нейгауза, свободно владеющего французским, обучались два парижанина. Может быть, поэтому иногда на уроках он подтрунивал надо мной: «А вот у нас в классе сидит представитель славного рода, не знающий родного языка. Позор! »

Да, мой род идёт от Савари Анн Жан Мари Рене, военного и политического деятеля Франции конца ХVIII века. Получив титул герцога Ровиго в 1808 году, он стал министром полиции, позже был главнокомандующим французскими войсками в Алжире, генерал-адъютантом Наполеона. Так утверждают семейные исторические хроники и старые документы.

По линии матери у меня в роду оказался прогрессивный русский предприниматель и меценат Савва Морозов, довольно сильная личность. Мой прадед Лев Григорьевич Цитович был белорусом. В конце ХIХ века он принимал участие в военной кампании по присоединению Средней Азии к России. Позже стал комендантом Ферганы.

Были в моём роду поляки и украинцы. Корни моего деда Петра Ярёменко тянутся из Полтавы. Другого деда – Станислава Львовича Савари, судьба закинула во Владимир, где он и обзавёлся семьёй».

Вот такой неожиданный поворот событий. Теперь понятно, откуда в Украине на афишах Донецкой филармонии появилась звучная французская фамилия Савари.