Стихи Бахыта Кенжеева. Поэты по субботам

«Я всегда старался за свою короткую жизнь прожить как можно больше жизней и, чёрт возьми, мне это удавалось до сих пор. И это продолжится, будем надеяться», — говорит 63-летний Бахыт Кенжеев. Может быть, в его словах и скрывается ответ? Речь идёт о Бахыте во многих ипостасях. Или о кочующем космополите?

*** Струятся слезы матери, твердь спит. Грач-феникс молча чистит перья. Священник грех водой святой кропит. Спокойный пекарь-подмастерье запоминает музыку муки, теплопроводность кирпича в заветном нутре печи, глубокие желобки, бороздки жёрнова, с трудолюбивым ветром брачующиеся. Плотный известняк не столь тяжел, сколь косен, порист. Скажи мне, отче, в наших поздних днях есть смысл? Молчу. Хотя бы жар? Хотя бы поиск? Лишь горе светлое гнездится между строк, сквозит в словах непропеченных: я царь, я раб, простуженный зверек, допустим, брошенный волчонок. Не знает хлеба волк, не ведает зимы метельный мотылек. Душа, ты легче гелия. А мельница скрипит, и печь дымит, и мы поем осеннее веселье. Струятся слезы матери, твердь спит. Грач-феникс молча чистит перья. Священник грех водой святой кропит. Спокойный пекарь-подмастерье запоминает музыку муки, теплопроводность кирпича в заветном нутре печи, глубокие желобки, бороздки жёрнова, с трудолюбивым ветром брачующиеся. Плотный известняк не столь тяжел, сколь косен, порист. Скажи мне, отче, в наших поздних днях есть смысл? Молчу. Хотя бы жар? Хотя бы поиск? Лишь горе светлое гнездится между строк, сквозит в словах непропеченных: я царь, я раб, простуженный зверек, допустим, брошенный волчонок. Не знает хлеба волк, не ведает зимы метельный мотылек. Душа, ты легче гелия. А мельница скрипит, и печь дымит, и мы поем осеннее веселье.

* * * …и атом нам на лекциях забытых показывали: вокруг его ядра вращались электроны на орбитах из проволочек. Ночь была щедра на звезды дикие, на синие чернила, табачный дым и соль девичьих слёз. Что минует, то станет мило? Нет, то – поэзия, а я всерьёз. Вот вымокший балкон. Вот клен багроволистый. Юдоль беспамятства и тьмы. Но занавес небес – глухой и волокнистый асбест – вдруг рвется там, где мы забыв от счастья самые простые слова и времени берцовый хруст, застыли на краю пылающей пустыни, не размыкая грешных уст.

* * * Тише вод, ниже трав колыбельная, сквознячок с голубых высот, бедный голос, поющий «ель моя, ель» с бороздок пластинки под антикварной иглой из окиси алюминия. Не смотри на тычинки в приемном лотосе и родной мимозе: внутри чудо-яблочка – горе-семечко, и от станции до сельпо заспешит золотое времечко по наклонной плоскости, по незабвенной дорожке узенькой, мимо клуба и овощной базы, чтобы подземной музыкой, ахнув, вдруг очнуться в иной, незнакомой области. Кто мы, те, что ушли, не простившись? По ком телефон звонит в пыльной комнате, надрывается телефон?

* * * пряжа рогожа посох - и прах вольно рассыпанный в снежных мирах пороховая дорожка к звездам неутомимым разным было да было светло и тепло зеркало ртутное скалит стекло что отражается в раме двойной в раме сосновой в воде нефтяной? в зеркале свечка коптит парафиновая молча зима наступает рябиновая и гуттаперчевый мальчик московский ловит юродствуя мячик кремлевский действуй ристалище обреченного с крепким пожалеть бы о терпком раз больше не о ком я бы всё отдал любви, равнодушной дуре, весь закопанный в торф медный талант ave, товарищ мой, morituri te salutant ты поправишь: salútant. Вздохну: зрение на закате светлее слуха, и не журчит река по которой плывут забытые ударения мертвого языка

* * * Я забыл о душе-сведенборге и костюмчик домашний надел в рассуждении влажной уборки и других обязательных дел. Ведь не зря меня мама учила, и не зря продолжает жена уверять, что словесная сила в наши дни не особо нужна ни в быту, ни на празднике кротком. В ветках сакуры розовый дым. Молча пьем мы лимонную водку, молча ужин нелегкий едим. Даже господу строя гримасы в антраша, словно грузный Антей, человек изготовлен из мяса и довольно непрочных костей. Не алкай же возвышенной пищи, Позаботься-ка лучше о том, чтобы пыль не летала в жилище, не томился носок под столом.