Пророчество Солженицына о крахе Запада

Солженицын был русским не только потому, что знал русский язык, но и потому, что чувствовал сердцем, что он русский. В своей биографии он называет русских своим народом, а Россию – своей страной. Он отождествляет себя с русскими людьми, истекает кровью, когда они истекают кровью, плачет, когда они плачут, и радуется, когда они радуются. Религия и традиции связывали его со своим народом, как это происходило в большинстве цивилизаций в истории. Солженицын не называл себя «националистом» и предпочитал слово «патриот». Именно так он писал о себе в своём письме Рональду Рейгану в 1982 г. Он хотел дистанцироваться от «крайне русского национализма», который продвигал русский империализм.

В феврале 1945 года во время службы в Красной Армии Солженицын был арестован властями после критики Сталина, причина его ареста была не важна. Как он объяснил в своей работе «Архипелаг ГУЛАГ», написанной узником с истекающим кровью сердцем, который провёл более восьми лет в исправительно-трудовых лагерях системы ГУЛАГ,  попасть туда может любой желающий, в любой момент.

В 1920-е годы те, кто преподавал детям религию, были арестованы и отправлены туда (согласно статье 58-10 УК РСФСР). В 1930-е годы эта же участь постигла представителей сельской интеллигенции, которых подозревали, что они могут восстать против диктатуры пролетариата. Туда же были отправлены историки, которые не были депортированы из страны, владельцы бизнеса, считавшиеся буржуазными элементами (таким образом можно было отобрать у них нажитое добро), и евреи, бежавшие от нацистов во время Второй мировой войны.

Александр Солженицын в тюремной одежде, 1953 год.

Солженицын был освобождён в 1953 году и примерно через девять лет опубликовал роман «Один день из жизни Ивана Денисовича». Это был рассказ о жизни узника ГУЛАГа в Сибири, произведение, которое изучалось в школах в Советского Союза благодаря Никите Хрущёву, сменившему Сталина на посту генерального секретаря ЦК КПСС. Хрущёв осудил культ личности Сталина и его преступления. Во время правления Хрущёва Солженицын получил право опубликовать свои рукописи. В 1964 году Хрущёв был отстранён от власти, и положение писателя изменилось.

«Архипелаг ГУЛАГ» – это художественное и документальное описание жизни заключённых в советских исправительно-трудовых лагерях. Роман, написанный тайно в  60-70-х годах прошлого века, состоял из трёх томов.   Согласно мемуарам писателя «Бодался телёнок с дубом» и «Невидимые союзники», он был вынужден скрывать свои рукописи или делать с них много копий, которые затем предавал своим близким друзьям для хранения или отправки за границу. Угрозы КГБ о лишении свободы и тюремном заключении были реальными. Был случай, когда один из «невидимых союзников» Солженицына нашёл свою смерть, вероятно, из-за сотрудничества с ним.

Солженицыну с трудом удалось избежать покушения  на его жизнь во время пребывания в Швейцарии в 1978 году. Он написал,  что в том же десятилетии был также включён в «список ликвидации» (вместе с крайне левыми террористическими организациями). В приложении к книге «Невидимые союзники» он представил письмо бывшего офицера КГБ с описанием неудавшегося покушения на его жизнь ещё в 1971 году.

«Были времена, когда нельзя было пересылать тексты, имелись места, которые нельзя было покидать, телефоны, которыми было запрещено пользоваться, и крыши, под которыми никто не должен был разговаривать» – писал он.

С одной стороны, Солженицын любил свой народ и саму Россию, с другой – ненавидел коммунизм и его лидеров. Кроме того, он также предвидел, что Запад вот-вот рухнет, и в резких выражениях предупреждал об этом общественность.

Александр Солженицын

Консерватизм и твёрдая вера Солженицына подтолкнули его к тому, чтобы предупредить жителей Запада о чрезмерном, не имеющем границ индивидуализме, который наводнил Запад, и о системе просвещения, на которой будет основано большинство современных государств. Писатель чувствовал, что эти вещи несут в себе огромную опасность: разрушают духовные связи человека с  Богом, уничтожают древние связи человека с его народом, его братьями. Таким образом открывается дверь для вторжения опасных марксистских теорий, стремящихся разрушить Запад.

Прибытие на Запад

Многие жители Запада не знали, как относиться к Солженицыну, когда он жил в Западной Европе (1978–1974 г.) и в США (1978–1992 г.) после того, как власти СССР выслали его из страны. Они знали, что он герой, бывший политзаключённый, который боролся с коммунизмом и разоблачал ужасы этого режима с большим риском для себя и своей семьи. Они также знали, что он был важной фигурой на Западе во время холодной войны и талантливым писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе.

И всё же им было нелегко «переварить» его. Солженицын не выглядел счастливым на Западе. Он не переставал критиковать его, изолировал себя, выражал враждебность к средствам массовой информации, которые время от времени так же враждебно относились к нему. Он выражал презрение к популярной культуре. Кроме того, Солженицын предвидел катастрофу и гибель Запада, что заставило воспринимать его как реакционера. К концу 80-х годов многие потеряли к нему интерес.

Но его слова не были необоснованными. Скорее, наоборот. Подобно локомотиву, медленно набирающему скорость, Солженицын постепенно увеличивал  глубину своей критики и анализа ситуации, которые позже были истолкованы как пророчества. Подобного рода заявления начались в июне 1975 года, когда писателя пригласили выступить в Вашингтоне на обеде, организованном «Американской федерацией промышленных организаций». Он предупредил своих американских слушателей о политиках, которые их возглавляют.

«Существует союз, на первый взгляд странный и удивительный. Но если задуматься, то это прочно установившийся союз, который легко понять: это союз между коммунистическими лидерами и вашими капиталистическими лидерами», – заявил Солженицын.

«Это не новый союз, – продолжил он, – в течение последних 50-ти лет мы видели постоянную и стабильную поддержку советских коммунистических лидеров со стороны западных бизнесменов. Неуклюжая и неудобная советская экономика, которая сама по себе никогда не сможет преодолеть трудности, получает существенную техническую помощь. Строительные объекты в первой пятилетке строились с использованием американских технологий и материалов. Даже Сталин признал, что две трети необходимых материалов были получены с Запада».

В качестве примера Солженицын упомянул Арманда Хаммера, американского предпринимателя, который встречался с Лениным в первые годы после коммунистической революции и заработал миллионы на торговле с СССР.

Сотрудничество не прекращается и сегодня, на этот раз – между лидерами капиталистических стран и лидерами Коммунистической партии Китая. Бесчисленные примеры: Билл Гейтс, который встретился в 1994 году с генеральным секретарём Коммунистической партии Китая (КПК) Цзян Цзэминем в стремлении проникнуть на китайский рынок; крупные американские банки – Goldman Sachs и Morgan Stanley, которые в 1990-х годах вложили огромные средства в китайские правительственные корпорации, что дало им возможность стать теми, чем они являются сегодня; ряд политиков в Израиле, которые в течение последних двух десятилетий продвигают большое количество коммерческих и технологических проектов, основанных на сотрудничестве с высшим руководством КПК, включая поставки оружия.

Ли Пэн, председатель Всекитайского собрания народных представителей (Китай) встречается с премьер-министром Израиля Эхудом Бараком (ноябрь 1999 г.) | Sven Nackstrand/AFP via Getty Images

Солженицын был особенно шокирован американскими бизнесменами, которые по собственной инициативе организовали в Москве выставку технологий, используемых для слежки за преступниками, подслушивания, фотографирования и идентификации их.

«Её выставили на обозрение в Москве, чтобы агенты советского КГБ узнали о ней, как будто бизнесмены не понимали, каких преступников будет преследовать КГБ. Советское правительство очень заинтересовалось этой технологией и решило её купить. Ваши бизнесмены очень горели желанием продавать, и только когда здесь (в США) громкие голоса возразили, сделка была заблокирована. […] Несмотря на это, у КГБ уже было время испытать и скопировать технологии. Если сегодня людей преследуют с применением самых лучших и передовых технологий, за это можно “благодарить” западных капиталистов», – утверждал писатель.

Нетаньяху встретился в Пекине с премьер-министром Китая Ли Качяном (май 2013 г.) | Ким Кён Хун / AFP через Getty Images

С той памятной речи Солженицына как будто ничего не изменилось. В 2002 году журналист Этан Гутман, писавший для ряда западных СМИ, сообщил, что, когда китайские власти решили создать систему, известную как «сетевая полиция», западная компания помогла ему в этом.

«Я прилетел в Шанхай, чтобы посетить выставку информационной архитектуры, – сказал Гутман в интервью. – Первое, что я увидел, когда вошёл, было слово Cisco.

Системный инженер компании в Китае действительно пытался показать мне, насколько успешной была эта система, которая только что была запущена в Китае. Он объяснил, что система Cisco не только обеспечивает доступ к записям о судимости конкретного человека или о нарушениях им правил дорожного движения, но и позволяет службе безопасности Китая зайти в течение нескольких секунд в записи на рабочем месте человека и получить информацию о его политических взглядах и о его семейной жизни».

«Это то, что почти непостижимо для человеческого разума: жгучее стремление к наживе, которое превосходит всякую логику, уничтожает весь самоконтроль, всю совесть только для того, чтобы получить деньги», – сказал Солженицын.

«Но я должен сказать, что Ленин предвидел весь этот процесс. Ленин, который провёл большую часть своей жизни на Западе, а не в России, который знал Запад намного лучше, чем Россию, всегда писал и говорил, что западные капиталисты сделают всё, чтобы укрепить экономику СССР. Они будут конкурировать друг с другом, чтобы продавать нам более дешёвые товары и продавать их быстрее, чтобы Советы покупали у них, а не у их конкурентов.

Он сказал, что они принесут нам всё сами, не задумываясь о своём будущем. И в трудную минуту, на партийном собрании в Москве, он сказал: «Друзья, не паникуйте, когда нам будет очень тяжело, дадим буржуазии верёвку, и она сама себя повесит». Тогда Карл Радек, который отличался остроумием, сказал: «Владимир Ильич, а где мы достанем столько верёвки, чтобы повесить всю буржуазию?» Ленин без особых размышлений ответил: «Они сами продадут нам верёвку». На протяжении десятилетий, в течение 20-50-х годов прошлого века, советская пресса писала: «Западный капитализм, твой конец близок. Мы тебя уничтожим. Но [западные] капиталисты как будто не слышали, не понимали, не верили этому»», – продолжил писатель.

Солженицын, который знал эту систему изнутри и испытал её на себе, был настолько потрясён сотрудничеством с западными капиталистами, что в своей речи он напомнил слушателям сущность проблемы:

«Это система, которая запустила первые концентрационные лагеря в мировой истории, уничтожила все соперничающие партии и не только сами партии, но и их членов. Каждый, кто не был членом коммунистической партии, был ликвидирован. Это система, которая совершила геноцид крестьян: 15 миллионов крестьян были убиты. Это система, которая в мирное время создала искусственный голод, который стал причиной гибели шести миллионов человек на Украине в период с 1932 по 1933 год.

Они умерли на пороге Европы, а Европа этого даже не заметила. Мир даже не заметил этого. Шесть миллионов человек! [… ] В «Архипелаге ГУЛАГ» я цитирую книгу, опубликованную ЧК в 1920 году, в которой с гордостью рассказывается о революционных достижениях тайной полиции в 1918 и 1919 годах. Авторы этой книги приносят свои извинения за то, что данные не совсем точные: в 1918 и 1919 годах ЧК выполняла приговоры без судебного разбирательства в отношении более чем тысячи человек в месяц. Это было написано самим ЧК, до того, как стало понятно, как это будет выглядеть с исторической точки зрения».

Как предсказывал Солженицын, бизнесмены и политики продолжали охотно сотрудничать и даже способствовали развитию коммунистической системы. Сейчас мы видим, что в Китае Коммунистическая партия Китая совершала преступления в ещё более крупных масштабах, чем те, которые совершались в России.

Коммунистическая иллюзия

В своём выступлении Солженицын также указал на одну из самых горячих и противоречивых тем того времени, которая впоследствии нашла отражение во многих голливудских фильмах – об американских военнопленных, оставшихся в коммунистическом Вьетнаме:

«Ваши лидеры так торопились  достичь соглашения о прекращении огня с Северным Вьетнамом, что забыли освободить ваших американских братьев из плена. Они так спешили подписать договор, что там ещё осталось около 3 тыс. американцев. […] Некоторые из них пропали без вести в бою, а некоторые всё ещё находились в тюрьме, как признали лидеры Северного Вьетнама. Они возвратили вам ваших людей? Нет, вместо того, чтобы вернуть их, они продолжают ставить новые условия для их освобождения».

Солженицыну было важно объяснить, зачем они это делают:

«Я хочу ясно объяснить вам, что случилось с вашими братьями во Вьетнаме, основываясь на моём опыте пребывания в архипелаге ГУЛАГ. Там действует закон, согласно которому те, с которыми обращались наиболее сурово, и те, кто выдержал пытки с величайшим мужеством, – самые честные, смелые, самые закалённые люди – никогда не вернутся. Их больше никогда не покажут [свободному] миру, потому что они будут рассказывать истории, которые человеческий разум вряд ли сможет принять.

Некоторые из вернувшихся военнопленных рассказали вам, что их пытали. Это означает, что оставшихся мучили ещё больше, но они не сдвинулись ни на дюйм. Это ваши самые важные герои, которые выдержали испытание изоляцией. Но сегодня, к сожалению, они не могут услышать ваших аплодисментов.  Они не могут услышать их из своих одиночных камер, где они могли умереть или оставаться в течение 30-ти лет, как Рауль Валленберг, шведский дипломат, захваченный Советским Союзом в 1945 году. Он был заключён в тюрьму на 30 лет, и его не освободили».

«Вы оставили своих лучших людей во вьетнамской тюрьме» – это послание, которое Солженицын передал слушавшей его в шоке американской аудитории. И подтекст был не менее твёрдым: вы, а не ваши лидеры, понятия не имеете, что на самом деле думают коммунисты. Ваши теоретики и исследователи «пишут монографии, в которых пытаются объяснить, что происходит [в коммунистических странах], но дают наивные объяснения, которые не могут перестать забавлять нас, Советы». Например, «что советские лидеры отказались от своей бесчеловечной идеологии. Вовсе нет. Они даже ни насколько не отказались от этого. […] Существует также следующая теория: теперь, благодаря развитию технологий, в СССР существует технократия, растёт число инженеров, и именно инженеры управляют экономикой. Они, а не партия, скоро будут определять судьбу общества».

Те же объяснения даются и сегодня, на этот раз в китайском контексте, когда в средствах массовой информации и в академических кругах утверждается, что Китай отказался от коммунистической идеологии и движется к капитализму, и что частные предприниматели влияют на направление движения страны.

«Но я вам скажу, – продолжил Солженицын, – инженеры определяют судьбу страны так же, как наши генералы будут определять судьбу армии,  то есть ноль. Их влияние равно нулю. Всё делается так, как требует партия. Это наша система. Это система, в которой 40 лет были не настоящие выборы, а комедия, фарс; это  система без независимой прессы;  система без независимых судов;  система, в которой люди не имеют влияния на внешнюю или внутреннюю политику; система, в которой подавляются все мысли, отличные от государственных. […] Это система, в которой нас подслушивают почти в каждой квартире и в каждой организации; это система, при которой мясники, истреблявшие массы, никогда не представали перед судом, а уходили на пенсию с огромной пенсией и максимальным комфортом. Ничего не изменилось в коммунистической идеологии, которой придерживались советские лидеры».

Александр Солженицын. Фото:  Павел Кассин

Закон без морали

В июне 1978 года Солженицын вновь резко перешёл на позицию критики, когда приехал читать лекцию в Гарварде, вызвав у слушавших его выпускников заведения сильное чувство дискомфорта. На этот раз Солженицын раскритиковал не только американских лидеров, но и самих американцев и их культуру.

В своей лекции «Расколотый мир» он подчеркнул, что американцы были чрезмерно очарованы свободами, предоставленными им Конституцией, и в результате стали слабыми. Писатель предупреждал, что это может привести только к плохому.

«Речь, произнесённая в Гарварде, стала самой известной с тех пор, как Уинстон Черчилль выступил перед аудиторией в Миссури и сказал, что на европейский континент опустился железный занавес, – пишет Рональд Берман, профессор литературы Калифорнийского университета, в книге, посвящённой лекции Солженицына. – Лекция была прочитана на русском языке, переведена для присутствующей аудитории, а затем и для широкой публики, которая не была подготовлена к взглядам Солженицына».

Солженицын начал с утверждения, что большая свобода, которую западная демократия предоставляет своему народу, ведёт к огромному неравенству. Это не неравенство социалистического типа между рабочим классом и буржуазией, а неравенство между двумя видами свободы: «свобода делать добрые дела и свобода делать плохие дела». А в западном обществе, по его словам, размах злых дел находится на пике.

Примером этого являются люди, которые используют свободу, предоставленную им под эгидой закона, чтобы прибегать к моральному насилию в отношении молодых людей посредством «фильмов, полных порнографии, преступлений и ужасов». Так же поступают СМИ, «пользующиеся максимально широкой свободой», но вводящие общественность в заблуждение неточной информацией или ошибочными выводами.

«Известны ли нам случаи, когда журналист или газета открыто сожалели об этом? Нет! – заявил Солженицын. – Это отрицательно скажется на продажах газеты. Государство, возможно, серьёзно пострадало от допущенной ошибки, но журналист всегда уходил от неё. Он, вероятно, начнёт писать вещи, полностью противоположные его предыдущим заявлениям, и будет делать это с новой уверенностью. Сколько поспешных, незрелых, поверхностных и вводящих в заблуждение предложений произносится каждый день [в СМИ], сбивая с толку читателей?»

По словам Солженицына, средства массовой информации плохо просвещают общественность. Поэтому террористы иногда хвалят их или находят, «что секретные вопросы, связанные с защитой государства, публично раскрываются в них, или что мы являемся свидетелями бесстыдного вторжения в частную жизнь известных людей» во имя прозрачности.

«СМИ стали самой большой силой в западных странах, превзойдя законодательную, исполнительную власть и суды. Но по какому закону они были избраны, и кому они подотчётны?» – спрашивает писатель.

Как  сказал Солженицын, несмотря на это, юридически невозможно обвинять СМИ, точно так же, как нельзя винить нефтяную компанию, которая приобрела новый вид энергии, который был изобретён, только для предотвращения её использования; и производителя пищевых продуктов нельзя винить в «отравлении» (опрыскивании) своей продукции с целью продления срока её хранения; и точно так же, по закону, нельзя обвинять продюсеров, которые производят порнографические фильмы и  внедряют в сознание людей насилие, наносящее вред обществу.

«[Правовая] защита прав личности в западном обществе достигла такого экстремального уровня, что общество в целом лишено защиты от определённых лиц, – сказал он. – На самом деле было доказано, что законно организованная жизнь не может защитить себя от ржавчины зла».

Другими словами, плохие дела перевешивают способность общества противостоять им, и создаётся неравенство между добром и злом, которое тянет общество вниз.

Солженицын не просто так говорил о законе. Он объяснил, что система закона и правосудия – это, как весы, самая важная и центральная система, которую Запад решил поставить в основу своей демократии. Солженицын сказал:

«Каждый конфликт разрешается в соответствии с законом. Если с юридической точки зрения человек прав, больше ничего не требуется, даже если он морально неправ, как, например, автор порнографического фильма. Я провёл всю свою жизнь при коммунистическом режиме, и могу сказать вам, что общество, не имеющее объективных правовых весов, действительно является плохим обществом. Но общество без весов, отличных от весов закона, также не стоит ничего».

«В настоящее время, – пояснил он, – среди юристов распространено мнение, что закон выше морали: “Закон – это нечто сконструированное и развитое, а мораль – нечто изначальное и аморфное”. Это не так. Наоборот, мораль выше закона! Закон – это наша человеческая попытка воплотить через правила часть этого морального царства, которое над нами. Мы пытаемся понять эту мораль, низвести её на землю и представить её в форме закона. Иногда нам это удаётся больше, иногда меньше. Иногда мы создаём карикатуру на мораль, но мораль всегда выше закона. От понимания этого никогда нельзя отказываться. Мы должны признать это в наших сердцах и умах» .

Далее Солженицын предупреждал, что иногда история предостерегает Запад от морального упадка.

«Есть симптомы, с помощью которых история предупреждает общества, которые находятся в опасности [морального упадка]», – сказал он. – Например, это упадок искусства или нехватка великих государственных деятелей».

Иногда предупреждения даже очень ясны и ощутимы.

«Когда ваша демократия и культура остаются без электричества всего на несколько часов, толпа американских граждан начинает воспламеняться и сеять разрушения», – добавил он.

Солженицын предупредил, что «силы зла начали свою решительную атаку. Вы можете почувствовать их давление, но реклама на ваших экранах полна улыбок и радости. Чему тут радоваться?»

Гуманистическая автономия

В следующей части своего выступления Солженицын переключился на «пятую передачу» и предостерёг от коренной проблемы западного мышления. Солженицын назвал эту часть «гуманизмом и его последствиями». Его цель заключалась в том, чтобы указать на первопричину социального упадка на Западе, и к каким катастрофическим последствиям это приведёт.

Солженицын сказал:

«Ошибки лежат в основе современного мышления. Я имею в виду преобладающее западное мировоззрение, которое зародилось в эпоху Возрождения и нашло политическое выражение со времён Просвещения (начиная с середины-конца XVII века или около того). Оно стало основой политических и социальных доктрин на Западе, и теперь его можно назвать «рациональным гуманизмом» или «гуманистической автономией». Эта автономия человека заключается в том, чтобы быть свободным от какой-то высшей власти, стоящей над ним».

Согласно этой точке зрения, по словам Солженицына, в центре стоит человек. Не дух, не высшее существо. Человек – это центр мира, и ему поклоняются. Писатель полагает, что мы отшатнулись от духа и преувеличенно приняли материальное. Благодаря гуманистической автономии, которая стала нашим проводником, не признано существование внутреннего зла, существующего в человеке, и не видно более высокой задачи, чем достижение счастья на Земле. Эта идея положила начало современной западной цивилизации. Всё, что выходит за рамки физического благополучия и накопления материальных благ, все другие человеческие потребности и все другие характеристики тонкой и высокой природы оставались за пределами царства государственных и социальных систем.

Солженицын утверждал:

«Поэтому в ранних демократиях, как, например, в американской демократии при её зарождении, все права человека предоставлялись на основе понимания того, что человек является творением Бога. Другими словами, свобода даётся человеку при определённых условиях. В каких условиях? Не при условии, что он удовлетворит все свои прихоти, а при условии, что воспользуется этой свободой для духовного и нравственного возвышения. Но сегодня человек почти полностью освободился от этого традиционного восприятия».

Как всё это связано со злом, которое свирепствует на Западе и угрожает ему? Солженицын объяснил, что «по мере того, как гуманизм развивался и становился всё более и более материалистическим, он позволял социализму, а затем и коммунизму использовать свои концепции». Именно поэтому Карл Маркс сказал, что коммунизм означает «…становление практического гуманизма».

«Утверждение, которое нельзя назвать нелогичным, поскольку те же самые краеугольные камни, которые лежат в основе рушащегося гуманизма, можно увидеть и во всех видах социализма: безграничный материализм; отказ от религии и веры и сосредоточение внимания на социальных структурах с помощью, казалось бы, научного подхода», – продолжает писатель.

Другой краеугольный камень гуманистической концепции, пояснил Солженицын, – это отношение к злу. Солженицын выступал против гуманистической точки зрения, согласно которой зло – это сила, которая находится вне нас, в различных социальных системах, и поэтому их нужно исправить. Он считал, что зло – это сила, которая сосредоточена глубоко внутри наших сердец и умов. В своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын пишет:

«Постепенно открылось мне, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями — она проходит через каждое человеческое сердце. Линия эта подвижна, она колеблется в нас с годами. Даже в сердце, объятом злом, она удерживает маленький плацдарм добра».

Это понимание писателя также контрастирует с марксистской концепцией, которая отвергает личную ответственность и необходимость смотреть в себя, в своё сердце, и указывает обвиняющим пальцем вовне: в сторону классов, институтов и различных групп, составляющих общество.

«Мы возлагали слишком много надежд на политику и социальные реформы, – говорит Солженицын, – только для того, чтобы обнаружить, что по пути у нас отняли наше самое ценное «имущество » – нашу духовную жизнь. Наша духовная жизнь сегодня попирается [коммунистической] партией на Востоке и [материалистической] коммерциализацией на Западе. В этом суть кризиса».

Человек рождён не только для счастья, как утверждает гуманизм, заключил Солженицын, но его миссия на земле «несомненно, должна быть более духовной: не полное погружение в повседневную жизнь, не поиск лучших способов получить материальные блага и без забот их потреблять. Это выполнение постоянного и серьёзного обязательства, так что жизненный путь человека будет опытом морального роста».

Подтверждение пророчества

Замечания Солженицына подверглись резкой критике. Историк Ричард Пайпс писал, что «общество не является объединением с целью общего стремления к нравственности, потому что мораль одного человека является несправедливой по отношению к другому человеку; такая концепция неизбежно ведёт к деспотизму. Напротив, общество является средой взаимной терпимости и сдержанности по отношению к человеческим слабостям».

Историк Артур  Шлезингер-младший добавил:

«Перед лицом преступлений, совершаемых во имя единой правды, американцы предпочитают держать уши открытыми для многих конкурирующих маленьких истин. Наша нация была нацией скептицизма, экспериментирования, адаптации, самокритики, фрагментированных, но непрерывных реформ».

И Джеймс Рестон, обозреватель The New York Times сардонически заметил:

«По крайней мере, [Солженицыну] было позволено всё это сказать. […] “Духовное превосходство” в СССР, наверное, не допустило бы этого».

Хотя западные критики продолжали атаковать Солженицына со всех сторон, он ничего им не ответил. Его история писателя-диссидента, и тот факт, что он критикует страну, предложившую ему убежище, были использованы для того, чтобы поставить под сомнение его авторитет и дискредитировать его. Но всё это ничего не меняет. Важным вопросом был и остаётся: верны ли взгляды  Солженицина и те вопросы, которые он поднимал в своих выступлениях?

И с этой точки зрения сегодня, примерно 40 лет спустя, можно сказать, что предупреждения Солженицына оказались актуальными, и пророчества сбылись, по крайней мере, частично. Джозеф Пирс, один из авторов биографии Солженицына, который брал интервью у него перед смертью в 2008 году, сказал, что наша неспособность распознать неотъемлемую проблему гуманистических идеалов, таких как, упор на безграничную индивидуальную автономию, поклонение самому себе и поиск зла в извращённых социальных институтах, а не в человеческом сердце, открыли дверь для постепенного проникновения неомарксистских теорий. Именно об этом и предупреждал Солженицын. В итоге это ведёт к разрушению традиционных идей.

Примером этого является «политика идентичности», которая охватила западное общество. Борьба между двумя основными классами, как это было в СССР и Китае (рабочие против буржуазии), трансформировалась через «политику идентичности» в более широкую борьбу, подходящую для Запада: между многими угнетёнными группами (женщинами, геями, чёрными, мусульманами и т. д.) и многими угнетателями (белый человек, буржуазия, государство и т. д). Цель остаётся той же: усиливать борьбу в обществе, поскольку, согласно теории Маркса, общество движется вперёд через конфликты между группами, пока, наконец, не достигнет кульминации борьбы, в которой эксплуатируемые (угнетённые) побеждают и утверждают «диктатуру пролетариата».

Борьба между двумя основными классами, как это было в СССР и Китае, трансформировалась через «политику идентичности» в более широкую борьбу, подходящую для Запада | Chandan KhannA / AFP via Getty Images

На этом этапе, согласно той же теории, оккупированные классы (репрессируемые группы), вместе с их характеристиками, такими как пол, национальность, культура, религия и статус, будут постепенно исчезать, пока общество, наконец, не достигнет своего идеального состояния –коммунистической утопии, в которой нет угнетения, все равны, и нет различий между группами.

Недаром в контексте этой революции часто предлагается использовать свободный от гендерных различий язык, который «объединит» людей, мужчин и женщин, и ликвидирует «властные структуры» в обществе.

«Это революция, в основе которой лежит упразднение ценностей, на которые всегда опиралась наша цивилизация, – традиционных ценностей», – сказал Пирс.

«Речь Солженицына в Гарварде – напоминание о том, что Запад потерял, и что он должен приобрести заново, если хочет пережить испытания нашего времени, – пишет Чарльз Р. Кесслер, профессор государственного управления в Клермонтском университете. – Его послание было отчасти предупреждением, отчасти пророчеством, но отчасти также и ободрением. У западного человека оставалось мало времени, чтобы усвоить уроки, но время не ждёт».