В. А. Жуковский: жизнь без права на счастье

Фигура его отлита в бронзе и стоит в основании уникального памятника Тысячелетию России. После 1917 года советские историки чуть не сбросили его «с парохода современности».

По факту рождения его бы звали Василий Афанасьевич Бунин, но для современников и потомков он Василий Андреевич Жуковский.

В 1770 году русскому барину Афанасию Ивановичу Бунину привезли с русско-турецкой войны интересный подарок-трофей: двух девочек-турчанок, захваченных в плен при осаде крепости Бендеры. Девочки были сёстрами. Младшая вскоре умерла. А старшая, которую звали Сальха, выжила. Её крестили. При крещении она получила имя Елизавета Дементьевна Турчанинова.

Никто не удивился, что спустя некоторое время повзрослевшая красавица-турчанка стала наложницей стареющего барина. Не удивилась этому и законная жена Афанасия Ивановича, Мария Григорьевна. У четы Буниных были уже взрослые дочери и сын-наследник, Иван. Случилось непоправимое. Сын умер. К семейному горю добавилась ещё одна проблема: стареющий барин перебрался жить в домик Елизаветы Дементьевны. Мы можем только догадываться, какие бури бушевали в семье Буниных. Но жизнь вошла в мирное русло чудесным образом.

В 1783 году Сальха-Елизавета родила от Афанасия Бунина сына. Казалось, семейный конфликт достиг апогея, но, как гласит семейное предание, Сальха пришла к барыне с повинной и положила к её ногам мальчика. Так у Васи появилась вторая мать, потому что он отныне жил в господском доме. Господа постарались, чтобы незаконнорожденный барский сын был усыновлён другом Бунина, бедным дворянином Андреем Жуковским, который стал ещё и крёстным Василия. Так появился на свет человек по имени Василий Андреевич Жуковский.

Василия воспитывали две матери и два отца. Вот уж, действительно, не было бы счастье, да несчастье помогло. Мария Григорьевна и Елизавета Дементьевна вряд ли дружили, а вот родной отец и приёмный были близкими друзьями. Судя по результатам воспитания, эти две матери и два отца были людьми добрыми и по-человечески умными, потому что вырастили человека доброго, отзывчивого, миролюбивого, умеющего любить и дружить и сочувствовать.

Все эти замечательные события происходили в усадьбе  Мишенское  Белёвского уезда  Тульской губернии. Когда пришло время начать  образование подрастающего Василия Жуковского, для него, как было принято в те времена, пригласили учителя — иностранца. Немца. Но, вероятно, у мальчика был сложный характер, отношения с учителем не сложились и его домашним обучением занимался приёмный отец Андрей Жуковский. В 1790 году семья переехала в Тулу, Василия отдали на обучение в пансион Роде. Мальчик был приходящим пансионером. Был у него и профессиональный педагог из Тульского народного училища, который после нескольких попыток наладить контакт со своим учеником, отказался от места и объявил, что у Василия Жуковского нет способностей.

В 1791 году, в возрасте 75 лет, скончался Афанасий Иванович Бунин. Наследство получили четыре его дочери и вдова, Мария  Григорьевна. Вероятно, это была необыкновенно благородная женщина, потому что из своей доли наследства она выделила Елизавете Дементьевне на сына значительные деньги. Афанасия Бунина похоронили в родовом имении, семья вернулась в Мишенское, а Василия оставили в Туле в пансионе. Вскоре пансион был закрыт и мальчик становится учащимся народного училища.

Преподаватели  училища признали его неспособным к обучению, и Василий Жуковский был исключён. Теперь он живёт в доме своей замужней единокровной сестры Варвары Афанасьевны Юшковой. Здесь мальчик впервые увидел, что такое театр: у Юшковых был домашний театр. Можете представить себе интересы и развитие мальчика, если он в одиннадцатилетнем возрасте сочиняет пьесы на классицистический манер, подражая Корнелю и Расину.

Надо отдать должное всей семье Буниных, которая позаботились не только об образовании Василия Жуковского, но и о его социальном статусе — о дворянстве. Грамота на дворянство была получена, хотя с большими хлопотами и с нарушением закона. Спустя сорок с лишним лет фальсификация была обнаружена, но Василий Андреевич Жуковский имел уже столько заслуг перед отечеством, что его имя из родословной книги не только не вычеркнули, но императорским указом действительный статский советник Василий Жуковский был пожалован «с потомством» дворянским достоинством.

Вернёмся к юным годам нашего героя. Когда Василию исполнилось четырнадцать лет, Мария Григорьевна Бунина  — представительница  уважаемой дворянской фамилии (оцените её заботу о незаконнорожденном сыне своего покойного мужа), представила мальчика профессору Московского университета. Экзамен-собеседование выявил, что молодой человек хорошо начитан в русской и французской литературах, знает французский и немецкий языки. Теперь Василий Жуковский учится в пансионе при Московском университете.

Мы столь подробно рассказали о роли семьи Буниных в становлении личности этого человека, чтобы было понятно, почему так трагически сложилась его любовная биография, и чувство долга перед этой семьёй не позволило ему устроить своё семейное счастье.

Уже несколько лет молодой Жуковский ведёт дневник, он заменяет ему беседы с умершим близким другом. Это дневник особый, здесь сохраняются записи не только о событиях дня, но планируется саморазвитие на много лет, здесь есть также наброски и опыты его литературного творчества. 9 июля 1806 года в дневнике появился вопрос Жуковского к самому себе: он пытается разобраться в чувстве к своей ученице.

Его ученица, Маша Протасова, дочь его единокровной старшей сестры Екатерины Афанасьевны Буниной, ставшей в замужестве Протасовой. Уже несколько лет Василий Андреевич является домашним учителем своих племянниц. У него своя метода. Он абсолютно свободен в выборе и трактовке всего, что он преподаёт. Девочки видят в нём не с только учителя, сколько старшего друга. Он ведёт с ними доверительные беседы об искусстве, о природе, обо всём прекрасном, что порождают они в человеческом сердце.

Напомним, что эти люди жили и развивались в эпоху чувствительного сентиментализма и уже зародившегося в Европе романтизма. Сентиментализм и романтизм проникли во все сферы человеческих отношений. Люди развивали в себе чувствительность и учились доискиваться до малейших нюансов своей внутренней жизни. Люди привыкали тонко чувствовать независимо от пола и доверительно повествовать о том, что происходит в их душах. Вот в таком ключе, вероятно, и проходили занятия юноши Жуковского с девушками-подростками.

На вопрос, который задал себе Василий Андреевич, он честно ответил: да, он любит Машу Протасову. Это признание самому себе и вдохновило, и расстроило молодого человека. То, что девушка ещё очень молода — не страшно: он подождёт. Бедой было то, что она его родственница.

Василий Жуковский и Мария Протасова

Для всех знакомых семей Василий Жуковский был перспективным женихом. Он публиковался в хороших изданиях, имел поддержку в высоких кругах. Ему была предложена хорошая должность редактора солидного журнала «Вестник Европы». Нужно перебираться в Москву, и перед отъездом Василий  Андреевич решается на серьёзный разговор со своей старшей сестрой Екатериной, он открылся  ей в своих чувствах к Маше. Это вызвало шквал негодования.

Молодого человека обвинили в коварстве, неблагодарности, лицемерии и запретили даже думать о том, что мать позволит случиться этому противозаконному браку. С Марией тоже была проведена соответствующая беседа. Против претендента на руку Маши, увы, работали те уроки нравственности, которые она получила от любимого учителя. И всё это развивалось одновременно: успехи Жуковского в становлении его как социально востребованного и успешного человека и совершенно тупиковые обстоятельства его личной жизни.

Неоднократные объяснения Жуковского с Екатериной Афанасьевной Протасовой встречали всякий раз решительный отказ, несмотря на взаимное чувство Маши и разрешение на брак митрополита Московского Филарета. Эта любовь в чувствительном и благородном  сердце Василия Андреевича не замедлила дать свои плоды в его поэтическом творчестве. Сердцу ведь не прикажешь, и родятся мечты о семейном счастье с Машей, но «тесные связи родства… делали любовь невозможною в глазах тех людей, от которых зависело решение вопроса». Как в молодые годы отречься от личного счастья, от любви? Поэт не в силах был преодолеть своего стремления, продолжал надеяться и оставаться в томительном ожидании.

«Будущее пугает меня неизвестностью, — пишет он в своём дневнике. — Спокойствие души, усовершенствование сердца, деятельность, мне свойственная. Сама религия — всё для меня в одном. Сам бросить своего счастья не могу: пускай у меня его вырвут, пускай мне его запретят; тогда, по крайней мере, не буду причиной своей утраты…»

В дальнейшем, чувствуя и понимая всю несбыточность своих стремлений к семейному счастью, он пишет:

«Исполнится ли то, что одно может дать мне счастье, — зависит не от меня, но я искал его не в низком, не в том, что противно Творцу или человеческому достоинству, а в лучшем и благороднейшем, я привязывал к нему всё лучшее в жизни. Жаль жизни такой, какой я её представлял себе, — тихой, ясной, деятельной, посвящённой истинному добру… Другим нужны несчастия, чтобы привести в силу их душевные качества; мне, напротив, нужно счастье, то счастье, которое может быть моим…»

Но судьба, очевидно, отстраняла от него это счастье, сберегая силы его ума и сердца на другое, более важное, можно сказать, великое дело, о котором мы скажем несколько позднее. А чувство его к Маше Протасовой постепенно перерождалось в платоническую привязанность, которая не исчезла и после выхода Маши замуж в 1817 году за профессора Мойера. С любовью Жуковского совершилось почти то же, что некогда произошло с любовью Данте: подобно тому как Беатриче из флорентийской девушки мало-помалу превратилась в высокий символ чистой любви, — так и здесь: предмет любви Жуковского всё более и более терял свою телесность, пока не сделался для поэта символом всего высокого и идеального.

В 1817 году поэт Жуковский был назначен преподавателем великой княжны Александры Феодоровны, для которой он много переводил на русский язык из немецкой поэзии Шиллера, Гёте. На зиму 1820 года он вместе со своей ученицей отправился за границу, где появились на свет такие переводы, как «Орлеанская дева» Шиллера, «Шильонский узник» Байрона и многие другие. По возвращении в Россию его постигло испытание: смерть Маши Протасовой, умершей после первых родов. Это произошло в 1823 году, а в 1825 году Жуковский призывается к великому делу всей его жизни — к воспитанию будущего царя — Александра Второго.

Со страхом и благоговением приступил Жуковский к исполнению этой ответственной обязанности, справедливо усматривая в ней последнюю и главную цель своей жизни. Вот зачем понадобилось ему богатое любовью и чуткое к добру сердце: оно стало источником сильных воспитательных влияний для подраставшего Александра II, совершившего дело освобождения крестьян от крепостного рабства.

В 20—30 годы девятнадцатого века Василий Андреевич Жуковский — один из самых знаменитых и уважаемых людей Российской Империи. Это влиятельный царедворец, ни разу не замаравший себя корыстью или злоупотреблением своего влияния. Это один из самых известных в Европе переводчиков, это основоположник романтизма в русской литературе. Это ходатай перед царём за Пушкина, Гоголя, декабристов. Это один из первых в России дворян, отпустивших на волю своих крепостных, обеспечив их землёй и деньгами. Это человек, способствующий выкупу на волю украинского крепостного талантливого поэта Тараса Шевченко.

Это автор замечательных стихотворений и баллад, переводчик на русский язык «Илиады» и «Одиссеи». Это автор государственного гимна Российской Империи. Всех заслуг Жуковского перед отечеством не перечесть. А как же семья, личная жизнь?

В 1840 году, находясь в Германии, Василий Андреевич подал путешествующему по этой стране императору, прошение об отставке. Отдал прошение царю лично в руки. Жуковский писал:

«Государь, я хочу испытать семейного счастия, хочу кончить свою одинокую, никому не присвоенную жизнь…».

Затем последовало объяснение с двадцатилетней Елизаветой  Рейтерн, она  согласилась стать женою Василия Андреевича.

В возрасте 58 лет Василий Андреевич женился. Супруги жили в Германии. В 1842 году у четы родилась дочь Александра, а в 1845 году — сын Павел. Как только дети немного подросли, отец приложил весь свой педагогический талант к их воспитанию и образованию. Александра и Павел учились читать по азбуке с картинками, которую собственноручно сделал их отец.

Незаметно подкралась старость с болезнями. Своим детям стареющий отец говорил:

«Помните всегда, что в тот день, когда вы родились, все веселились и радовались, а вы одни плакали; помните это и живите так, чтобы в тот день, когда вы будете умирать, все плакали, а вы бы — радовались».

Василий Андреевич Жуковский умер в апреле 1852 года в Баден-Бадене. Был похоронен в особом склепе на загородном кладбище. В августе того же года его тело было кремировано. Прах был доставлен в Петербург. Повторные торжественные похороны прошли в августе в Александро-Невской лавре.