Дмитрий Швидковский: Мы должны брать то лучшее, что есть в каждой цивилизации…

Автор: 21.03.2018 Обновлено: 20.10.2021 10:58

C одним из авторов книги «Воображаемый Восток: Китай по-русски. XVIII-начало XX века» доктором искусствоведения, академиком РАХ Дмитрием Швидковским мы встретились на презентации книги в Царицыно, где сейчас проходит одноимённая выставка. /epochtimes.ru/

Царицыно. На выставке «Воображаемый Восток: Китай по-русски. XVIII–начало XX века». Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха

Царицыно. На выставке «Воображаемый Восток: Китай по-русски. XVIII–начало XX века». Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха

Признанный специалист в области истории отечественной и мировой архитектуры, глава научной школы по изучению исторического своеобразия российского зодчества и его интернациональных связей, Дмитрий Швидковский много писал об императорских резиденциях под Петербургом.

По словам учёного, в каждой из них присутствовал в той или иной форме воображаемый Китай, особенно в Царском селе. «У нас в семье было особое отношение к Китаю, потому что у моего отца, доктора искусствоведения, учились аспиранты из Китая. Помню, когда я был совсем маленьким, играл в китайские игрушки, которые они привозили. Это были тигры, драконы. Потом эти люди прошли сложный жизненный путь в Китае во время „культурной революции“. В 90-е годы они ещё были живы, и папины ученики уже стали присылать в Москву своих учеников в аспирантуру ко мне», — делится своими воспоминаниями в интервью газете «Великая Эпоха» Дмитрий Швидковский.

Д.Ш.: У меня защитились несколько китайцев. Так я увлёкся этой темой ещё и через свою научную работу. Занимаясь исследованием ментальности, мышления людей, я изучал китайские трактаты разных авторов XVIII века не только в России, но и во Франции и Англии.

В современном Китае ещё сохранился огромный масштаб памятников старины в архитектуре, скульптуре и живописи. Я увлекаюсь всеми видами китайского искусства, в том числе прикладного, восхищён китайской живописью, считаю его одним из величайших направлений, которые были когда-то в истории живописи.

Ваза с ручками в виде дракона. Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха

Ваза с ручками в виде дракона. Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха

В Китае я читал лекции во многих архитектурных школах Пекина, Сиана. Хоть сам я не занимаюсь архитектурой Китая (для этого у меня недостаточно знаний), но некоторые мои ученики достигли хорошего уровня в этом направлении, работали в Пекине. Мне было интересно узнать, как представляли себе Китай XVIII века в Европе, искал контакты, связи, образы, связанные с Китаем и в других столетиях.

Увлечение Китаем в России возникло и развивалось на протяжении более двух с половиной столетий. В книге «Воображаемый Восток: Китай по-русски. XVIII-начало XX века» представлены изображения более 300 редких произведений искусства из 13 музеев Москвы и Санкт-Петербурга, а также из Российской государственной библиотеки. Иллюстрации сопровождаются статьями и комментариями ведущих музейных специалистов и исследователей.

Презентация книги «Воображаемый Восток: Китай по-русски. XVIII–начало XX века». Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха

Презентация книги «Воображаемый Восток: Китай по-русски. XVIII–начало XX века». Фото: Ульяна Ким/Великая Эпоха

Представленная книга не отражает китайскую действительность. Она позволяет читателю войти в пространство воображения, где возникает образ таинственной, закрытой для русского человека Срединной империи — чужой, но притягательной, далёкой и одновременно очень близкой страны, имевшей с Российской империей длинную общую границу и долгую историю политических, торговых и культурных контактов.

Мода на «китайщину» пришла в Россию в начале XVIII века

Д.Ш..: В своих работах я много писал о становлении русской архитектуры как части европейского зодчества со времён правления Петра 1. Однако своеобразие строительного искусства в том, что начиная с петровского времени и вплоть до эпохи модерна звучала китайская тема, каждый раз проявляясь с наибольшей силой в различных видах и жанрах искусства: фарфоре и бронзе, архитектуре и философии.

Если углубиться немного в историю европейского искусства конца XVII—начала XVIII века, именно в этот период в Европе появился китайский фарфор. Лёгкие, тончайшие изделия, покрытые искусными росписями, сразу же привлекли внимание знати. Китай стал ассоциироваться с фарфором: неслучайно china (Китай) также переводится как «фарфор», «фарфоровые изделия». В 1708 году в Саксонии был открыт способ производства фарфора, а спустя два года, в 1710 году в Мейсене был открыт первый фарфоровый завод. Однако на первых порах мейсенский фарфор копировал китайские изделия.

Вскоре появляется мода на «китайщину» — китайскую живопись, декоративно-прикладное искусство. В королевских резиденциях начинают возводить беседки, павильоны и дворцы, выполненные в китайском стиле. Однако китайская философия, лежащая в основе китайского искусства (и всей китайской культуры в целом), осталась непонятой. Художники, декораторы, архитекторы руководствовались, скорее, собственными представлениями и фантазиями о Китае. Так появился стиль, который получил название шинуазри (или шинуазери, от фр. Chinoiserie), являющийся частью ориентализма и рококо в целом.

В начале XIX века началось воздействие конфуцианской мысли на Россию

Д.Ш.: Отношения России с Китаем на протяжении веков были очень разными. В 13 веке, в период царствования династии Юань, мы были недолго, но в одном государстве. При монголах Русь была частью владения младшего сына Чингиз-хана, как и Китай. Второй период сближения приходится на XVI-XVII века, когда восточная торговля с Западом осуществлялась через Среднюю Азию. Появлялись предметы искусства, попытки использовать их как музейные объекты, но это не было отражением китайской государственности, мысли. Их воспринимали как редкие, диковинные вещи, взятые из самых разных источников — рассказов путешественников, картин, книг, рисунков на фарфоре, ткани…. Так постепенно возникал свой, воображаемый Китай, не настоящий.

Только в XIX веке великая китайская мысль проникла в Россию, когда труды Конфуция были переведены Н. Я. Бичуриным. (Архимандрит Иакинф, в миру Никита Яковлевич Бичурин, в 1807 году был определён начальником духовной миссии в Пекине, где и оставался до 1822 года. В совершенстве овладел китайским языком и составил словарь, который лично переписал четыре раза. В Пекине Бичурин начал переводить на русский язык китайские источники: «Сышу» (Четверокнижие) — свод учений Конфуция и конфуцианцев, географическое сочинение в трёх томах, сводную историю Китая в 17 томах, китайскую хронологию, «Описание Тибета», «Описание Чжунгарии», «Описание Пекина», сочинения по религии, философии, юриспруденции, медицине, экономике, сельскому хозяйству, торговле и другие — прим.автора).

Тогда началось действительное воздействие на Россию конфуцианской мысли. Но китайское искусство всё ещё оставалось воображаемым. Только в наше время, когда Китай так быстро развился (быстрее России), наши архитекторы смотрят на то, как строится Шанхай, Гонконг, Пекин. Возможно, сейчас начинается влияние современной китайской архитектуры на Россию, как в своё время советская архитектура существенно повлияла на китайских коммунистов.

Почему Конфуций вновь стал востребованным в атеистическом Китае?

Д.Ш.: Я бы сказал, что это естественный процесс, когда после радикальной «культурной революции» в Китае, которая случилась в XX веке, происходит обратное движение. Этот же процесс наблюдался и в СССР. Он начался ещё до войны, когда в 1934 г. вышло специальное постановление ЦК КПСС об освоении классического наследия. Тогда вернули всех, в том числе и классиков литературы. В настоящее время произошло возвращение и в литературе, и в живописи, и в музыке. Я бы назвал это не возрождением, а скорее ретроспективным движением.

В России классика, начиная с послевоенного времени, никогда не умирала. Толстого, Пушкина, Лермонтова изучали всегда, а вот к Достоевскому да, к нему плохо относились. У Толстого только его религиозные произведения не принимались. В нашей стране также наблюдается процесс возрождения религии, вернее, религиозной духовности.

Строятся сотни церквей по всей России, многие монастыри. Архитектура в наибольшей степени пострадала от «культурной революции», потому что она принадлежала дворянству или церкви, священникам или императорам, и это было тем, что большевики хотели уничтожить в первую очередь. В одной только Москве было уничтожено почти 90% церквей.

В Китае, конечно, многое утеряно из памятников старины, много древних рукописей было уничтожено, сожжено во времена «культурной революции». У нас таких потерь было меньше. Наши большевики Ленин, Луначарский, Троцкий, и Сталин, окончивший духовную семинарию, понимали ценность духовного наследия. Очень многое было собрано в государственные музеи, библиотеки.

Что означает: «Мы переживаем экзотическое очарование другого способа мышления»?

Д.Ш.: Люди сами точно не знают, откуда у них интерес к древности, это выше понимания человеческого разума. Интерес к истории был и при коммунистах, нельзя сказать, что это что-то новое. Хотя сейчас этот интерес несколько уменьшился.

Что притягательного было в идее коммунизма? Почему столько людей захотели познать этот запретный плод? Это связано с глубинными слоями мышления, которые человеку трудно понять в самом себе. Развал СССР многие пережили как потерю империи. Сейчас страна стала меньше, слабее, поэтому символы древности становятся знаками прежней силы государства.

В Китае я наблюдал нечто подобное. Оно проявляется в уважении перед древностью, восхищении тем, что вещи, здания, люди могут быть совсем другими, не теми, к чему привыкли.

Я был в г. Сиане, в провинции Шэньси, где располагается одно из Чудес света, известное как Терракотовая армия императора Цинь Шихуанди. Подземные захоронения насчитывают, по крайней мере, 8 099 терракотовых статуй китайских воинов и их лошадей.

Мне казалось это знаком величия времён правления императора. Хотя я не мог понять, что из этого подлинно, а что реставрировано. Я бывал и на раскопках, там они выглядели похуже. В китайской культуре повторение образцов имеет очень большое значение. Они много копируют, и я с этим полностью согласен.

И у нас в Москве надо много копировать, восстановить из того, что порушено. Я не против современности, творить новое, конечно, нужно, но это другой вопрос. Для государства нужна историческая опора, она должна быть выражена в архитектуре. Я очень поддерживаю президента Путина, когда он хочет восстановить то, что было уничтожено в Кремле. По плану это два монастыря и дворец. Надо бы ещё восстановить Китай-город, как в Cиане.

Вот тогда в Москве будет градостроительное ядро, на которое мы можем опереться и делать новое. Я — за абсолютно новое. Не в подражание европейскому уровню, что может быть важно для комфорта людей, для жизни, но для архитектора неинтересно то, что уже сделано в других странах.

Мне нравится район Дефанс в Париже своим градостроительным замыслом, расположением на главной оси Парижа. И у нас появился Москва-Сити. Но это не ново, это уже строили американцы, китайцы десять лет назад, поэтому уже неинтересно. Да, эти дома придают Москве другой облик, но этот облик не инновационного города, нам нужно строить лучше.

О судьбе китайской, русской, другой цивилизации

Д.Ш.: Как ни странно, судьбы китайской и русской цивилизации очень схожи, потому что это две древних цивилизации. Хотя китайская много старше, но когда счёт идёт на тысячи лет, это не такая уж большая разница. Мы прошли в XX веке схожий путь, у нас были такие же периоды развития и мы очень сблизились. Сейчас с точки зрения цивилизаций мы пока самые близкие на земном шаре. Потому что американская, европейская, индийская цивилизация развивалась совсем другим путём, с другими историями и с другими выражениями в искусстве, архитектуре и мысли.

На мой взгляд, обе, и китайская и русская, едины в готовности воспринять всё новое с Запада. Мы сейчас переживаем изменения медленнее, чем Китай. У нас слабее экономика, но общие процессы сопоставимы. Пока же Китай и Россия могут представить единую евразийскую цивилизацию за счёт близости, возникшей в последнее столетие, несмотря на разные типы древности.

Я изучал связи между культурами цивилизаций и выявил один закон, который действует во все времена. В данный исторический момент имеется в виду заимствование, когда берётся там, где есть самое новое.

При Петре Первом самое новое, эффективное бралось из Голландии, Англии, Франции. Он не заимствовал из Германии, Польши или Турции, хотя они были ближе к нему. Так работает закон эффективности — один из законов развития международных связей. Сейчас таким источником во многом является Китай. Многие современные китайцы не очень любят древние эпохи. Было бы огромной трагедией, если бы исчезла китайская цивилизация, и она включилась во всемирную глобализацию. От этого потерял бы весь мир.

Я в своей новой книге «Прошлое и будущее классики» пытаюсь доказать, что классика в Европе, России связана своим происхождением с древним Римом или Грецией. В России к классической литературе относят литературу XIX века. Я же пытаюсь доказать, что если мы хотим создать жизненную среду и цивилизацию будущего, должны опираться на многокультурную классику — китайскую, русскую, английскую, американскую. Другими словами, мы должны брать то лучшее, что есть в каждой цивилизации и пытаться построить на земле новую жизненную среду.

— Большое спасибо за содержательную беседу!

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА