Меценат Михаил Бондарев: Мы возвращаем детей, перенёсших онкологию, к нормальной жизни

Автор: 24.04.2015 Обновлено: 07.11.2021 21:59

В 2012 году российским бизнесменом Михаилом Бондаревым был учреждён Фонд «Шередарь». Изначально один из проектов фонда «Подари жизнь», «Шередарь» вскоре превратился в отдельный самостоятельный фонд, специализирующийся на реабилитации детей, перенесших тяжёлые онкологические и гематологические заболевания. /epochtimes.ru/

На премьере документального фильма «Человек из Шередаря» актриса Чулпан Хаматова выразила огромную благодарность основателю фонда, генеральному директору компании BKC-International House Михаилу Бондареву, «который взял на себя весь этот груз ответственности и решил, что реабилитация детей заслуживает отдельного внимания».

«В „Шередаре“ очень хорошая, интенсивная программа, здесь всё происходит на вздохе. Ребёнок делает огромное количество дел для себя, он убеждается, что может залезть, прыгнуть, покататься на лошадях, сделать что-то руками. Это замечательная динамичная программа», — так отзывается Григорий Цейтлин, доктор медицинских наук, медицинский директор реабилитационных программ «Шередаря», заместитель директора по научной и медикосоциальной работе лечебно-реабилитационного научного центра «Русское поле».

В День мецената и благотворителя в России, который отмечается ежегодно 13 апреля, учредитель фонда «Шередарь» Михаил Бондарев согласился встретиться на интервью с корреспондентом газеты «Великая Эпоха» и рассказать о своём пути к меценатству.

― Михаил Афанасьевич, готовясь к интервью, я решила узнать, сколько же у нас в стране благотворителей. Их оказалось немало. В списке значатся фамилии известных олигархов и знаменитостей, связанных с коррупцией, с сомнительной репутацией. Не является ли для многих благотворительность прикрытием? Есть основания с опаской относиться к такому роду занятий?

М.Б.: Нечестные люди встречаются везде ― и в государственных структурах, и в частных организациях, и в детских садах. Всюду, где есть деньги, рядом будут люди, желающие извлечь из этого свою корыстную выгоду. Если в благотворительности будет много денег ― и там обязательно будут жулики. Всем известны громкие разоблачения в министерстве обороны, МВД, есть жулики губернаторы, предприниматели, но я не припомню, чтобы кто-то был наказан за благотворительность. Люди правильно не верят, ведь в каждом человеке есть и добро, и зло, и в компаниях есть хорошие люди и плохие. Чтобы в благотворительности была чистота, надо больше прозрачности, открытости в работе.

― Часто ли задают Вам вопрос, а зачем это нужно?

М.Б.: Американский актёр Пол Ньюман известен людям и как бизнесмен, и как общественный деятель, который собрал и пожертвовал более $250 миллионов на образование и благотворительность. Он не представлял себе, как можно жить и не заниматься благотворительностью. Вопрос «зачем» для него казался бы странным.

Также и для меня. Я знаю, что после смерти ничего не заберёшь с собой, даже если осыплешь зелёными «баксами» своих детей. Этим ты можешь только погубить их судьбу, их будут окружать льстивые люди, деньги им счастья не принесут. Детей надо воспитывать на собственном примере. Научить, как заработать деньги, чтобы было чем поделиться с другими, особенно с теми, кому плохо.

― В вашей биографии есть момент, что Вы могли стать учёным, может, страна потеряла в Вашем лице великого учёного при Вашей целеустремлённости?

М.Б.: (смеётся) Я был учёным в микроэлектронике, но после того как я ушёл оттуда, микроэлектроники как науки не стало. Я был специалистом по оперативным запоминающим устройствам, которые используются в компьютерах по чипам. Теперь вся микроэлектроника закупается в Китае, Корее. Наша страна специализируется на других вещах, которые мы умеем хорошо делать. Так что она ничего не потеряла в моём лице.

― Почему Вы решили внедрять американскую реабилитационную программу, а не нашу, российскую?

М.Б.: Я был не только учёным, но и изобретателем, в своё время был награждён почётным знаком изобретателя. Если ты хочешь что-то изобрести, первое что должен сделать ― это пойти в патентную библиотеку, изучить, что уже сделано в этом направлении. Я так и сделал, и провёл немало времени для изучения патентов, чтобы просмотреть всё, что было сделано до меня. Мы и сейчас находимся на этапе патентного поиска, берём лучшее и копируем, и это правильно. Только методом проб и ошибок можно что-то усовершенствовать.

Ведь мы до сих пор посылаем неокрепших после болезни детишек самолётом в Европу на реабилитацию. Когда я пришёл в эту отрасль, единственной среди благотворительных организаций качественной программой была европейская. Либо немецкий лагерь Das Waldpiraten (Лесные пираты), либо Международный реабилитационный лагерь Барретстаун (Ирландия), куда мы отправляем детей, победивших рак.

У нас тоже есть программы, но то, что мы делали у себя дома, находится на более низком уровне. Фонд «Шередарь» впервые в России сделал европейского уровня качественную реабилитационную программу.

― В чём Вы видите особенности в работе с детьми, которые приезжают в лагерь?

М.Б.: Мне было 12-13 лет, когда я упал с дерева и получил компрессионный перелом позвоночника. Два месяца лежал на вытяжке, потом меня выписали и сказали, что физкультурой мне заниматься нельзя. И сидеть тоже. Я мог только лежать или стоять.

Когда ты один стоишь в классе, а все остальные сидят, чувствуешь, что ты не такой, как все. Я это состояние помню до сих пор. Но у детей, которые перенесли онкологические заболевания, ситуация намного тяжелее. Половина из них уходит из жизни на глазах у детей с соседней кровати. Они переживают сильнейшую психологическую травму, и это мешает им вернуться в коллектив. Их неохотно принимают в школе, и сами они считают себя чуть ли не инопланетянами.

Мы собираем человек 50 таких «инопланетян». В нашем лагере они дружат, обмениваются впечатлениями, понимают, что, таких, как они, немало. Но самое главное ― мы даём им понять, что они уже здоровы и могут бегать, играть наравне со всеми. Мы возвращаем детей, которые до этого знали только страдание и боль, к нормальной жизни, даём ощущение силы и радости.

― Вы широко открываете двери всем желающим. Не боитесь, что приедет очень много детей, и вы не справитесь с наплывом?

М.Б.: Мы работаем над тем, чтобы детей в лагере от смены к смене становилось больше, и постепенно этот процесс начинает происходить. Наука говорит, что ребёнок после прохождения реабилитационной программы на два года сокращает период адаптации в коллективе, и родители должны знать об этом. Они не должны бояться отпускать детей в «Шередарь», ведь в лагере рядом с детьми постоянно находятся два врача и медсестры, волонтёры. Но пока некоторые опасения у них присутствуют, поэтому огромной очереди нет, хотя, конечно, со временем заявок будет всё больше и больше, и именно для того, чтобы мы могли бесперебойно принимать детей, нам так необходима поддержка внешних партнёров.

― Как к вам приходят волонтёры? Какие есть требования к ним?

М.Б.: Волонтёры приезжают в Москву за свой счёт после отбора. Здесь мы их обеспечиваем транспортом, чтобы доехать до лагеря, который расположен во Владимирской области, Петушинском районе в посёлке Сосновый Бор.

Мы им зарплату не платим, но они получают у нас очень хорошие знания, находятся на полном обеспечении, очень многому обучаются. Мы не только помогаем больным детям, но и волонтёры уходят от нас более позитивными, уверенными в себе, более опытными и знающими. Они понимают, что в жизни важно, а что есть пыль, суета. У некоторых меняются приоритеты, они становятся мудрее и добрее. У других появляется желание заниматься этим всю жизнь.

― Вы стараетесь удержать волонтёров, чтобы они работали подольше?

М.Б.: (смеётся) Нет, мы стараемся их выгнать, чтобы приходили всё новые и новые. Они присылают нам свои заявления, проходят собеседование по скайпу. Затем для них будет организован 3-4-дневный тренинг, после этого мы некоторых отправляем домой. Большинство остаются и участвуют в реабилитационной программе. Кто эти волонтёры? Это молодые люди, которые не любят говорить лишних слов, могут любить себя, друзей и детей. И таких много, а то, что показывают по российскому ТВ ― это нетипично для нашей страны. Я считаю, что доброта ― самая характерная черта для русского человека.

― Почему же детям инвалидам приходится так трудно в школе, если нас окружают добрые люди?

М.Б.: Преподаватели в школах частенько не понимают, как вести себя с таким ребёнком, их сверстники тоже не понимают. Это же человеческая душа, причём очень ранимая, к ней надо относиться с уважением и любовью, даже к собакам и кошкам мы относимся с милосердием. Эти вещи надо разъяснять людям терпеливо и постоянно.

― Что такого получает ребёнок после прохождения программы, чего не могут дать дома?

М.Б.: Мы ему возвращаем уверенность в себе. Когда ребёнок заболел онкологией, родители и врачи изолируют его от общества и забирают у него право принимать решения. Говорят, ты болен, теперь ты не такой, как все, без нашего разрешения ты ничего делать не можешь, только мы знаем, что надо делать. Они пугают его ― мы будем тебе делать уколы, будет больно, а если мы не будем этого делать, то ты умрёшь, как твой сосед. Многие дети теряют волосы, зрение, очень болезненно переносят ампутацию своих конечностей, рёбер. После химиотерапии страдают от побочного эффекта. Важно после выхода из длительного лечения сказать ему ― всё, теперь ты такой же, как все, ты сильный, ты теперь сам принимай решения. Таким образом, их учат жить как бы назад, учат заново ходить в этой жизни.

― Вы применяете в своей программе зоотерапию, ведь в лагере есть все условия?

М.Б.: Да, сейчас наши дети получают иппотерапию, у нас есть несколько лошадей. Они катаются на них, ухаживают. Ещё мы планируем построить маленький зоопарк или ферму для детей. Очень важно общение с живностью, а там будем что-то сажать, выращивать.

― В древнем Китае большое значение придавали местности, это поселение во Владимирской области выбрано Вами не случайно? И как долго можно находиться у вас?

М.Б.: Можно сказать, оно было выбрано Богом потому, что это место наполнено божественной энергетикой. Это крайне необычное, уникальное место, окружённое тремя реками: Киржачем, Шередарью и Вольгой, издревле по этой причине его называют «Кольцом Радогостья». И это экологически чистое место, в котором расцветает и природа, и дети.

Программа у нас недельная, одного ребёнка мы принимаем не более трёх раз.

Лагерь, который мы построили, будет иметь двойное назначение. Сейчас этот центр находится на балансе благотворительного фонда, что редко случается с нашей российской действительностью. И по закону, и по совести сейчас никто не имеет права ни копейки взять от эксплуатации этого центра в коммерческих целях.

Далее мы планируем разработку и внедрение коммерческих проектов, прибыль от которых пойдёт на развитие бесплатной детской реабилитации в других городах и на разработку лучшей программы. В нашей стране должно быть не менее десятка таких центров.

― Михаил Афанасьевич, в начале нашей беседы Вы говорили о прозрачности и открытости, не боитесь, что Вас замучают проверками?

М.Б.: Чем больше общество будет интересоваться делами благотворительных организаций, задавать разные вопросы, тем меньше будет недоверчивых людей. Почему идёт недоверие? Потому что фонды непрозрачные. На бумаге они все прозрачные, а на деле ― не так. Страна наша молодая, традиции меценатства и благотворительности закончились в 1917 году и возобновляются только сейчас. Был перерыв почти в сто лет! Это очень много. Уже потерялась связь поколений, когда родителя передавали своим детям, как заниматься благотворительностью. У многих европейских стран эта культура передаётся из поколения в поколение, как помогать бедным, как заниматься благотворительностью.
Пока у нас ещё нет нормальной культуры, людям надо рассказывать, отвечать на вопросы. Чем больше будет вопросов, тем меньше будет жуликов в благотворительности.

― Вы надеетесь на поддержку государства?

М.Б.: Для нас главное, чтобы государство не мешало. Мы не откажемся, если государство предложит поддержку, но в основном рассчитываем на свои силы и единомышленников. Во всех странах эти реабилитационные программы делают благотворители. Лечением занимаются профессиональные клиники. Чтобы вылечить ребёнка от тяжёлого заболевания, нужно дорогостоящее оборудование, нужны первоклассные специалисты, нужен целый штат опытных квалифицированных людей. Это целая система, которую благотворителям освоить очень трудно.

А детская реабилитация ― это фактически отдых с психологической рекреацией. Тут не нужно оборудование, нужны хорошие, добрые люди, которые возвращают ребёнка в жизнь. В Европе посчитали, что если бы такой лагерь, как наш, сделало бы государство, оно бы потратило на него в 10-20 раз больше денег, чем мы. Потому что волонтёры к ним не приедут, они объявят такой тендер по питанию, что это выйдет в копеечку. Я не говорю, что будет плохо, но будет очень дорого.

Наш лагерь ― это одно из тех немногих мест, где беззаботно играют и сын богача, и сын бедняка. За пределами нашего лагеря они вновь окажутся «на разных планетах». Наш лагерь всех уравнивает перед богом и перед смертью. Хоть лагерь и бесплатный, но очень качественный. Сюда могут приехать здоровые братья и сёстры детей с онкологическими заболеваниями. Здесь они дружат и играют вместе, и это очень хорошо для общества. Мы приглашаем на нашу программу детей со всей страны, от Калининграда до Владивостока, отовсюду! Абсолютно бесплатно.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА