Чего же стоит принуждение на согласие
Они намерены лишить вас свободы воли, не снимая с вас ответственности… Они играют — вы платите«А твой приказ — уж не такую силу
За ним я признавала, чтобы он,
Созданье человека, мог низвергнуть
Неписаный, незыблемый закон
Богов бессмертных»
(Антигона)«Но власть имущим покорюсь: бороться
Превыше силы — безрассудный подвиг».
(Исмена)
С какого же момента садомазохистская практика становится предосудительной? Сколько же нужно получить ударов плетью, чтобы вмешался судья? Можно ли клеймить раскалённым железом жертву, которая дала согласие? Подвергать пыткам? Использовать электрошокер? Означает ли потеря сознания потерю согласия?
Дополнительный вопрос: кто же вправе определять эти границы?
Согласие — тема, намного превышающая сугубо медицинские сферы, и не должна рассматриваться ограниченно: странно было бы отказывать в уходе или возмещении ущерба человеку, непрошедшему вакцинацию против болезни, которая его поразила, но не мазохисту, который наносит себе добровольные увечья. Не должны ли мы тогда заставлять человека, который не может защитить себя, заплатить за СПИД?
Несомненно, эти люди вредят только себе, но что сказать, когда водитель-лихач попадает в аварию по собственному невниманию? Следует ли отказать ему в медицинской помощи, если он подверг смертельному риску других людей? Мы также должны принять во внимание случаи с преступниками, безрассудными или просто беспечными, которые представляют угрозу для общества.
Возможно, вам будет так же мучительно читать эти строки, как и мне писать их. И всё же, наши законодатели в своём безумии открывают этот сотый ящик Пандоры на телевидении.
Итак, что мы имеем:
- невакцинированный человек должен каждый день платить налог за пропуск, чтобы иметь право на лечение;
- радикальная левая партия призывает к отказу от возмещения расходов на медицинское обслуживание тем, кто отказался;
- Сингапур уже ввёл подобное;
- в Австрии скоро будут за это сажать в тюрьму.
Поскольку эти люди так далеко зашли, следует поскорее закрыть ящик Пандоры, прежде чем случится нечто страшное.
Вопрос о согласии и, в более широком смысле, о взаимоотношениях между личностью и государством — всё это старо как мир. По правде говоря, нет ничего нового под солнцем, кроме нашей тотальной исторической забывчивости и недостаточного знания политической философии.
Поэтому мы должны понемногу возвращаться к истокам и на мгновение задуматься: в какой момент индивидуальное должно уступить место коллективному?
Это важный вопрос, потому что он влияет на нашу политику в области здравоохранения, а также на экологические и, конечно, финансовые вопросы. Не думаю, что отклонюсь от темы, если рассмотрю сегодня вопрос о согласии.
Что говорит закон?
Статья 5 Конвенции Овьедо о правах человека и биомедицине гласит:
«Медицинское вмешательство может осуществляться лишь после того, как соответствующее лицо даст на это своё добровольное информированное согласие».
Если этого недостаточно, то в статье 2 Конвенции говорится следующее:
«Интересы и благо отдельного человека превалируют над интересами общества или науки».
Так что же? Как мы могли дойти до такой жестокой дискриминации людей, не соглашающихся на лечение, само название которого вызывает споры: вакцина для одних (после изменения определения) и генная терапия для других?
Параллельно с этим ЕСПЧ без колебаний создаёт параллельное прецедентное право по вакцинации:
«Он [ЕСПЧ] посчитал, что кампания по вакцинации, проводимая в большинстве стран, обязывающая человека подчиниться общим интересам и не подвергать опасности здоровье своих ближних, не превышает пределов, оставленных государству».
Так мы получаем систему правосудия, которая защищает неприкосновенность то личности, то коллектива, при этом прецедентное право не позволяет провести чёткую границу.
Это важно, ведь речь о неразрешимом парадоксе и серьёзной нестабильности: прецедентное право решительно выступает за неприкосновенность личности и в то же время выступает за государственное принуждение.
Поле руин и политика «выжженной земли»
Это поле руин, на котором мы отказались от суверенитета в несбыточной надежде на расширенный суверенитет, полный провал которого мы можем только наблюдать.
Конечно, это поле руин не для всех…
В отсутствие чёткой, последовательной и контролируемой нормативной базы власть судей умножается в десятки раз и открывается поле для разнузданного непотизма недобросовестных амбициозных людей.
Два года назад разоблачения о контроле судей ЕСПЧ миллиардером Джорджем Соросом и его плеядой активистских ассоциаций, таких как «Открытое общество», вызвали переполох в Европе.
Именно эти неизвестные и неприкасаемые судьи, мой дорогой читатель, будут иметь последнее слово о судьбе нашей политики вакцин. Они будут окончательными судьями наших претензий в десятилетиях судебных разбирательств, которые сулит нам катастрофическое управление последних двух лет.
В 2021 году безжизненный народ отказался от своих прерогатив в пользу власти европейских судей, а сами судьи продались частным интересам. ЕСПЧ стала одной из гноящихся ран, передающих чуму, от которой гибнут наши институты.
Кто скажет лучше?
Без прочной правовой базы как мы можем надеяться выйти из этой дилеммы между личностью и национальным представительством?
По правде говоря, вопрос не такой уж сложный.
Грубо говоря, существует два оправдания для вмешательства государства в частную жизнь:
- Утилитарное обоснование Бентама: пожертвовать меньшинством, чтобы достичь «наибольшее счастье наибольшему количеству людей».
- Контрактуалистское обоснование Канта: «Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека».
Разница между двумя подходами заключается в отношении к неравенству, которое предполагается утилитаристами, но допускается только сторонниками контрактуализма. В обоих случаях лишение свободы должно быть направлено на благо наибольшего числа людей.
Таким образом, обязательство вакцинировать медицинских работников или получение санитарного пропускника оправдано только опасностью передачи инфекции другим людям, но, конечно, не рисками, которые человек решает возложить на себя сам.
Знаю, очень заманчиво навязать вакцинацию скептикам ради их же блага, чтобы снизить давление на больницы и ради других намерений, каждое из которых лучше предыдущего. Но, как сказала бы моя дорогая мудрая матушка, вы не можете помогать другим против их воли. Это просто вопрос уважения.
И если у вас ещё остались сомнения, представьте, что навязываете профилактическую химиотерапию или мастэктомию пациенту, который не даёт на это согласия.
Здесь есть нечто очень тревожное: нет никаких политических, медицинских и юридических оснований для санитарных ограничений, кроме передаваемости вируса. Однако вакцины против COVID были разработаны, испытаны или утверждены не для снижения передачи инфекции, а для снижения тяжёлых форм болезни.
Имеется существенная разница между коронавирусами (или гриппом) и вирусом оспы: коронавирус быстро мутирует, даже слишком быстро, чтобы можно было от него избавиться, следует научиться жить с ним и именно это исследуется в лабораториях.
ВОЗ всё ещё пытается утверждать, что вакцина снижает распространение, возможно, на 40% .
Но тот факт, что в Израиле, Исландии и Сингапуре самые большие всплески заболеваемости наблюдались после массовой кампании по вакцинации, сводят на нет все аргументы в пользу того, что вакцина ограничивает передачу вируса.
Что же делать
Сегодня на карту поставлен шантаж вакцинацией, не для защиты нашего здоровья, а для того, чтобы «вернуть всё как было».
Кажется, что свободы превратились в сладости, которые раздают только послушным детям… Тонко завуалированный способ перефразировать оруэлловский принцип: «Свобода — это рабство».
По сути, то, что оправдывает действия государства, исторически и практически, не имеет ничего общего со счастьем или свободой, а скорее с балансом сил, распределением ресурсов, выживанием группы и местом каждого человека.
Делегировать защиту своего счастья или фундаментальное осуществление своей свободы министерству — это безумие, Оруэлл не ошибся.
Чего стоит принудить нас к согласию
Принуждая к согласию, кампании по вакцинации и системы здравоохранения подпитывают наши тревоги и разжигают наши страхи гораздо больше, чем убеждают скептиков.
Хуже того, правительства не навязывает вакцину, оно принуждает к согласию. Это совсем другое, они намерены лишить вас свободы воли, не снимая с вас ответственности… Они играют — вы платите.
Если же вы недовольны, это ваша вина
И если, как это кажется вероятным, волшебные свойства вакцин исчезнут, то вскоре останется только пепел и горечь.
Думаете, наши рухнувшие надежды обернутся против виновных? Риск заключается в том, что они назовут невакцинированное население искупительными жертвами нашего коллективного безумия, козлами отпущения архаичных обществ, которые обвиняют в своих горестях случайных жертв.
После охоты на ведьм у нас начнётся охота на непривитых? Не спешите пожимать плечами. Конечно, в худшем никогда нельзя быть уверенным. Но это не повод не рассматривать такой исход: у нас слишком много доказательств того, что такое происходит, и гораздо более жестоко, чем мы себе представляем, но никогда не заканчиваются в пользу зачинщиков.
Именно расхождение между нацией и её представителями является конфликтным. Прямая демократия и представительная демократия теперь противопоставляются друг другу.
Верховным судьёй теперь является не народ, а наднациональная организация. Если наши свободы умрут из-за того, что их не защитили, вероятно, мы больше не достойны их… Или же мы получаем мазохистское удовольствие от этого жестокого и произвольного господства.
Выбор за нами.
Взгляды, выраженные в этой статье, являются мнением автора и необязательно отражают взгляды The Epoch Times.
Поддержите нас!
Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!
Поддержать