О принудительном лечении граждан, имеющих наркотическую и алкогольную зависимость

The Epoch Times02.05.2008 Обновлено: 06.09.2021 13:38

Нормативный анализ законодательных инициатив о введении новой меры государственного принуждения.

Первоначально, прилагаемый ниже обзор был составлен в ответ на законодательную инициативу Государственной Думы Астраханской области о принудительном лечении граждан, имеющих наркотическую и алкогольную зависимость и был направлен в Государственную Думу Российской Федерации к вниманию Комитета по охране здоровья Государственной Думы ФС РФ. Эту меру предлагалось применять в случаях систематического нарушения такими гражданами общественного порядка, а также и в отношении несовершеннолетних граждан в возрасте до 16-ти лет (последние – с согласия их родителей или  законных представителей).  Но, как стало известно, этот законопроект был снят с рассмотрения (якобы, по причине несогласованности финансирования с правительством).  В то же время, с подобной же инициативой выступил Совет Федерации во главе с Сергеем Мироновым (см. https://www.izvestia.ru/news/news162609), в адрес которого был также направлен настоящий обзор.

Считаем, что существо дела не меняется, кто бы не выступал с инициативой принудительного лечения лиц, имеющих наркотическую и алкогольную зависимость: и с нравственной: с правовой точки зрения, это крайне рискованная, если не сказать, опасная мера, учитывая весьма низкий уровень соблюдения гарантий основных прав человека в нашем государстве.  На сегодня, в качестве оснований для такого «принудительного лечения» авторы не могут предложить ничего, кроме как «нарушение этими лицами общественного порядка».

В то время как члены Совета Федерации считают, что принудительное лечение никак не нарушает прав человека и, более того, по мнению председателя комитета по правовым и судебным вопросам А.Лыскова, посредством такой меры государство реализует свое конституционное право и, одновременно, выполняет обязанность заботиться о людях, спикер СФ С.Миронов в правозащитных целях предлагает «уточнить критерии возможности принудительного лечения».  Судя по всему, общим для сенаторов является мнение, что заядлые алкоголики и наркоманы своим образом жизни постоянно нарушают права окружающих и потому их нужно принудительно лечить.

При всей социальной привлекательности данной меры, мы живем в условиях, когда, как показывает неутешительная статистика Европейского Суда по Правам Человека, одним из главных нарушителей прав граждан продолжает оставаться собственно наше государство, в лице его органов и обличенных властью лиц.  Приводимые аргументы в поддержку законопроекта, по нашему убеждению, не способны выдержать критики ни с юридической, ни с нравственной стороны и одним «уточнением критериев возможности принудительного лечения» здесь не обойтись.

Целью настоящей публикации является формирование у законодателей, специалистов-правоведов, правозащитников и, в целом, у граждан объективного и критического отношения к обсуждаемой проблеме, которая, к сожалению, способна коснуться многих и многих россиян и их семей.

В декабре 2007 г. была заявлена законодательная инициатива (с ней выступила  Государственная дума Астраханской области, см. Постановление 20.12.2007, № 625/12) о принудительном лечении граждан, имеющих наркотическую и алкогольную зависимость в случаях систематического нарушения ими общественного порядка, а также несовершеннолетних граждан в возрасте до 16-ти лет (последние – с согласия их родителей или  законных представителей).  Пояснительная записка к проекту нового закона (проекта федерального закона «О внесении изменений в  Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан и в Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах»), как и положено в таких случаях, приводит обоснования предлагаемой нормы.

По причинам, приведенным ниже, считаем необходимым высказаться против принятия предлагаемой нормы как нецелесообразной и неподкрепленной объективной необходимостью,  как неконституционной и не отвечающей фундаментальным юридическим принципам и по форме и по содержанию, и идущей вразрез с обязательствами России-участницы Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

I.      Что касается того, насколько обоснованны предлагаемые изменения в действующее законодательство, то те доводы, которые приводятся в Пояснительной записке [к проекту федерального закона «О внесении изменений в Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан и в Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах»], по существу, являются лишь ссылкой на очевидные факты – никакого подлинного анализа правовой необходимости к изменениям закона не приводится.

Во-первых, никто не оспаривает суждение о деструктивных последствиях, к которым ведет наркомания и алкоголизм в масштабе общества.  Но, тогда как наше многострадальное общество взывает к предупреждению и к борьбе с источниками таких социальных явлений как алкоголизм и наркомания, переросших в социально значимые заболевания, разработчики нового закона ограничились лишь борьбой со следствием.       Подчеркиваем, что, как это объективно признано, алкоголизм и наркозависимость это именно «заболевания», это – медицинский диагноз, болезнь, которой «страдают».  Насколько эффективным является лечение этих болезней, за принудительный характер которого ратует законопроект, в Пояснительной записке также не говорится.  Последнее, впрочем, не удивительно, так как общеизвестно, что лечению эти болезни поддаются крайне трудно. Тем более, когда речь идет о хронических формах зависимости. И причины здесь не только медицинского характера —  в значительной степени,  выздоровление (а, точнее, освобождение от алкогольной и наркотической зависимости), связано собственно с желанием человека излечиться – это зависит от его субъективного отношения к своей личности, к обществу, к осознанию себя в нем, своих личных и социальных обязанностей и т.п.

Во-вторых, признавая масштабы акоголизма и наркомании в России приходится отмечать, что процент опережения здесь не в пользу России и ее граждан.  Главное состоит в том, что в благополучных (по крайнем мере, в гораздо менее неблагополучных) в этом смысле странах данная проблема не стоит так остро вовсе не потому, что там от алкоголизма и наркомании лечат принудительно и отнюдь не потому, что государство там безразлично к общественному порядку.  Совершенно понятно всем, что причины здесь в другом, а именно, в экономических, социальных, моральных и идеологических факторах, воздействующих на формирование у человека этих страшных для него самого и для общества в целом пристрастий.  Принудительно вылечив одного подростка, на очереди будет другой, который, вместо, например, бесплатных спортивных школ и перспективы доступного среднеспециального и высшего образования, будет слоняться в подворотне пока не окажется втянутым в распитие, раскуривание и т.п.  В очереди и масса взрослых — тех из них, кто, не оформившись нравственно, профессионально, социально или материально, не в силах самостоятельно справиться с конфликтами, с непростыми условиями в семье, с материальными проблемами, с болезнями, которые, когда приходят в современную семью, ставят в финансовый и нравственный тупик большинство населения среднего и низкого достатка.  Понятно, что эти пагубные пристрастия могут возникнуть и на вполне благополучной экономической почве, но, что тоже очевидно, попадают в нарко- и алкогольную зависимость, в подавляющем большинстве, наименее материально обеспеченные граждане и люди из семей с низким образовательнымй уровнем.

В-третьих, игнорируя эти порождающие алкоголизм и наркоманию причины, авторы рассматриваемого законопроекта, тем не менее, предлагают нам поверить в эффективность и обоснованность предлагаемых мер в решении целого комплекса проблем, обусловленных наркоманией и алкоголизмом, в т.ч., в искоренение силами принудительного лечения различных категорий преступлений, восстановление здоровья граждан и даже решение демографического кризиса.  Совершенно ясно, что достижение этих целей средствами предлагаемого закона нереально.  И дело здесь не в том, что принудительное лечение законопроект связывает с систематическим нарушением наркозависимыми и алкоголиками общественного порядка.  Нарушает ли такой человек общественный порядок или злоупотребляет алкоголем и употребляет наркотики без этого квалифицирующего признака – положение принципиально не меняется: эти болезни, несмотря на предлагаемую меру, будут продолжать воспроизводить себя, имея для этого, к сожалению, соответствующую среду.  Данная законодательная инициатива, имеет благую  цель, но, по существу, расписывается в том, что государство не способно противопоставить проблеме наркомании и алкоголизма и преступлений, совершаемых на этой почве, ничего, кроме своих репрессивных ресурсов.  Насколько они себя оправдывают, не будучи подкрепленными другими средствами по созданию более благополучных условий жизни,  то мировое сообщество уже имеет подобный опыт и отвечает на этот вопрос отрицательно.  Речь здесь должна идти не о принуждении, а о побуждении человека к лечению, к восприятию знаний о вреде злоупотребления алкоголем, о пагубности употребления наркотиков и неотвратимости тяжелых медицинских и социальных последствий.

Вывод:  Предлагаемый законопроект нарушает принцип целесообразности закона.

II.     С юридической точки зрения, рассматриваемая законодательная инициатива о лечение определенной категории граждан без их на то согласия нашла свое выражение в правовых нормах общего (дополнения в Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан) и специального действия (изменения в Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах»).

Дополнения в Статью 34 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 года № 5487-1 предусматривают формы медицинской помощи (читай – принудительного лечения) лиц, страдающих хронической алкогольной и наркотической зависимостью — медицинское освидетельствование, госпитализация, наблюдение, изоляция.  Изменения в Федеральный закон от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» разграничивают а) «наркологическую помощь», оказываемую по просьбе или с согласия самих больных наркоманией, б) «наркологическую помощь» больным наркоманией несовершеннолетним в возрасте до 16 лет, оказываемую им без их согласия, но по просьбе или с согласия их родителей или законных представителей, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации, и в) «принудительное лечение» больных наркоманией по решению суда в случаях систематического нарушения ими общественного порядка.  Исходя из данной законодательной инициативы, мы имеем дело с тремя категориями граждан, которые могут подвергнуться лечению без их на то согласия: систематически нарушающие общественный порядок хронические алкоголики (1) и больные наркоманией (2); больные наркоманией несовершеннолетние до 16-ти лет (3).  Исходя из возраста, с которого наступает ответственность  за нарушение общественного порядка, принуждение к лечению несовершеннолетних-больных наркоманией не обусловлено совершением ими систематических нарушений общественного порядка.

С позиции защиты фундаментальных прав человека — «принудительное лечение» — это мера уголовного принуждения, не взирая на то, в каком нормативном документе она предусмотрена (к какой бы отрасли права ни относился бы данный закон)..  Это — один из основополагающих принципов, на которых строятся нормы Статьи 5 «Право на свободу и личную неприкосновенность» Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, участником которой является Российская Федерация.  Нарко- и алкоголезависимых в России лечат в психиатрических, наркологических и психоневрологических учреждениях.  Лиц, недобровольно помещенных в такие больницы, Европейская Конвенция рассматривает «заключенными под стражу» — находящимися «в руках властей», где несанкционированные попытки выхода из-под такого подчинения ведут к применению к нему мер принуждения (или есть основания сделать такой вывод) и, соответственно, признает таких граждан, лишенными или существенно ограниченными в свободе и в личной неприкосновенности. Отсюда и гарантии, которыми наделяет граждан Ст.5 Конвенции, требуя жесткого судебного контроля за основаниями и сроками содержания граждан в условиях «несвободы».  Именно поэтому Европейская Конвенция делает душевнобольных, алкоголиков, наркоманов (а также бродяг) специальными субъектами права на свободу и личную неприкосновенность (пункт е) Ст. 5)), гарантуруя им, что заключение их под стражу (недобровольное помещение в стационар) возможно только на основании закона и должно быть подчинено тщательному судебному контролю: первичному – при помещении в стационар, и последующему – при определении и продлении сроков содержания в стационаре.

Поскольку речь идет о лишении или существенном ограничении свободы в форме принудительного лечения, то от авторов законопроектов нужны ответы на многие вопросы, главный из которых (отправной) состоит в следующем: «Принуждение к лечению» это вид наказания (уголовного или административного) за «систематическое нарушение общественного порядка» или принудительная мера медицинского характера, или воспитательная мера в отношении несовершеннолетних?, Как согласуются предложенные изменения с конституционными принципами, гарантиями защиты прав человека, действующими законами и, в частности, соответствуют ли они нормами Уголовного Кодекса РФ от 13.06.1996 N 63-ФЗ, принятый ГД ФС РФ 24.05.1996, в ред. от 06.12.2007 с изм. и доп., вступающими в силу с 01.01.2008 (далее «УК») и нормами Кодекса РФ об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ в ред. от 06.12.2007 с изм. и доп., вступающими в силу с 01.02.2008 (далее «КоАП)?

Проведем теперь постатейный правовой анализ анализ на предмет такого соответствия законопроектов действующим нормам УК и КоАП РФ.

1.      Основанием для принудительного лечения законопроект называет систематическое нарушение больными наркоманией и алкоголизмом общественного порядка, а для несовершеннолетних граждан до 16-ти лет таковым основанием считается сам факт наличия у их наркотической зависимости.  Законопроект не дает возможности понять, является ли принудительное лечение наказанием или иной мерой принуждения, как-то: принудительной мерой медицинского характера.

Что касается уголовной ответственности, то ее основанием является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ (Ст.8 УК), где преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное действующим УК РФ под угрозой наказания (ч.1 Ст.14 УК).   Основанием административной ответственности является совершение административного правонарушения — противоправного, виновного действия (бездействия) физического или юридического лица, за которое КоАП (или законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях) установлена административная ответственность (Ст.2.1 КоАП).

Говоря в общем, любое преступление или правонарушение есть нарушение общественного порядка по смыслу этих явлений.  В тоже время, УК и КоАП различают деяния, непосредственно связанные с нарушением общественного порядка, но не относящиеся к категории тяжких, а именно: хулиганство (Ст.213 УК) и мелкое хулиганство (Ст.20.1 КоАП), потребление наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача (Ст.6.9 КоАП), появление в общественных местах в состоянии опьянения (Ст.20.21 КоАП), появление в состоянии опьянения несовершеннолетних, а равно распитие ими пива и напитков, изготавливаемых на его основе, алкогольной и спиртосодержащей продукции, потребление ими наркотических средств или психотропных веществ в общественных местах (Ст.20.22 КоАП).  Кроме того, Статья 23 УК РФ говорит: «Лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности». Иными словами, по уголовному закону, алкогольное или наркотическое опьянение само по себе преступлением не является, но, как это следует из Статьи 23 УК, совершение преступления в состоянии такого опьянения, не освобождает человека от ответственности за совершенно преступление.

Понятно, что, как это следует из общих принципов, мера ответственности, исходя из ее высших и  низших пределов, уставновленных законом, есть предмет усмотрения суда, исходя из обстоятельств дела и личности преступника/правонарушителя, где одним из элементов оценки может являться системность совершенного противоправного деяния, причем деяния, предусмотренного законом (!).  Иначе говоря, нельзя преследовать человека в уголовном или административном порядке за уголовно или адмнистративно ненаказуемые деяния.

Вывод:          Ни действующий УК РФ, ни КоАП РФ не предусматривают такого вида уголовно или административно наказуемого деяния как «нарушение общественного порядка», равно как и «систематическое нарушение общественного порядка». В противоречие с основными уголовно- и адмнистративноправовыми принципами,  предлагаемый законопроект предусматривает в качестве оснований применения мер, ограничивающих свободу и личную неприкосновенность (принудительное лечение), не совершение гражданами конкретных деяний, влекущих уголовную или административную ответственность, а некую совокупность, систему действий (деяний),  предоставляя поле для неоправданно широкого толкования квалифицирующего термина «систематическое нарушение общественного порядка».  Таким образом, в смысле основания ответственности, законопроект не отвечает принципу законности и составлен в нарушение действующих законов.

2.      Для того, чтобы наказание было законным, оно должно отвечать и другому принципу, а именно:  законно только то наказание (как и мера пресечения), которое предусмотренно законом.

Напомним, что, в силу слабой юридической техники, законопроект (как уже говорилось) не дает возможности однозначно понять, является ли предлагаемая мера «принудительное лечение» наказанием или принудительной мерой медицинского характера (Гл. 15 УК).

Если это «уголовное наказание», то, по определению, это есть мера  ответственности, выраженная в форме государственного принуждения.  К такой мере может «приговорить» только суд и применяется она к лицам, признанным виновными в совершении преступления, и заключается в предусмотренных действующим УК РФ лишении или ограничении прав и свобод этого лица. Целями уголовного наказания являются — восстановление социальной справедливости, а также в исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений (Ст.43 УК). Если это «административное наказание», то это тоже мера ответственности, установленная государством, но установленная за совершение административного правонарушения и применяется в целях предупреждения совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами (ч.1 ст.3.1. КоАП). Условием уголовной ответственности является вменяемость и достижение соответствующего возраста – 16 лет и 14 за особо опасные деяния (Ст.19 УК), тогда как административной ответственности подлежит лицо, достигшее к моменту совершения административного правонарушения возраста шестнадцати лет (Ст..2.3 КоАП).

Абсолютно ясно, что ни действующие УК, ни КоАП среди предусмотренных ими видов наказаний (12 видов уголовных наказаний по УК, ст.ст.44, 52, 56 и 9 видов административных наказаний по КоАП, ст. 3.2) не содержат такого вида наказания как «принудительное лечение» (см. предлагаемые изменения в Ст.2 закона «О наркотических средствах и психотропных веществах») или «оказание медицинской помощи… без согласия граждан или их законных представителей (см. предлагаемые дополнения в Ст.1 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан).

На сегодня, условием освобождения от административной ответственности, наступающей в связи с потреблением наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача, явлется то обстоятельство, что это лицо добровольно обратилось в лечебно-профилактическое учреждение для лечения. Кроме того, лицо, в установленном порядке признанное больным наркоманией, может быть с его согласия направлено на медицинское и социальное восстановление в лечебно-профилактическое учреждение и в связи с этим освобождается от административной ответственности за совершение правонарушений, связанных с потреблением наркотических средств или психотропных веществ (Примечение к Ст.6.9 КоАП).

Если под «принудительным лечением» понимать принудительные меры медицинского характера, то для законности этой нормы предлагаемая мера, опять таки, должна быть предусмотрена УК РФ.  Как говорилось выше, действующие уголовный и административный кодексы не содержат такой меры, как лечение наркоманов и алкоголиков без их на то согласия в случае совершения ими систематического нарушения общественного порядка; равно как и не содержат нормы о принудительном лечении больных наркоманий и алкоголизмом несовершеннолетних.

Что касается принудительной меры медицинского характера, то это назначаемая судом специальная мера уголовного принуждения: а) назначаемая, наряду с наказанием в отношении лиц, осужденных за преступления, предусмотренные действующим УК РФ и совершенные в состоянии вменяемости и которые страдают психическими расстройствами; и б) применяемая к невменяемым лицам, в деяниях которых, по определению, отсутствует признак вины (Гл. 15, Ст.ст. 97, 98, 99).

Таким образом, уголовный закон различает три категории лиц, которые могут быть подвергнуты принудительному лечению: 1) лица, совершившие преступления, предусмотренные действующим УК РФ, в состоянии невменяемости, 2) лица, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания, и 3) лиоца, совершившие преступление и страдающие психическими расстройствами, не исключающими вменяемости (ч.1 ст.97).

Другим квалифицирующим признаком для целей принудительных мер медицинского характера является то, что такие меры могут назначаться только только в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц (ч.1 и ч.2 ст.97).

Сами авторы законопроекта в Пояснительной записке отмечают (а, вернее, сетуют), что «[д]о недавнего времени принудительное лечение алкоголизма и наркомании предусматривалось федеральным законодательством только в отношении лиц, совершивших преступление и признанных нуждающимися в лечении от алкоголизма или наркомании по решению суда, однако сейчас данная норма утратила силу.».  (п. «г» Ст.97 УК РФ, Федеральный закон от 08.12.2003 N 162-ФЗ).  Отступая от истории и мотивах введения и отмены этой нормы, подчеркнем, что, с точки зрения юридической техники, она ей соответствовала: суд (и только суд!) должен был разрешить два вопроса – совершило ли данное лицо деяние, квалифицируемое как «преступление» и, соответственно, преследуемое в уголовном порядке (1); и нуждается ли лицо, признанное виновным, в лечении от алкоголизма или наркомании (2).

Заметим, что в смысле юридической чистоты отмененная норма ей отвечала, чего нельзя сказать о предлагаемых изменениях и дополнениях: не называя вещи своими именами, используя нечеткий юридический аппарат, на самом деле, как нам представляется, как раз и идет попытка восстановить и расширить эту принудительную меру медицинского характера: распространить ее уже не только на совершивших «преступление», а и на других граждан, включая несовершеннолетних до 16-ти лет (и стало быть, не подлежащих уголовной ответственности, за исключением случаев, предусмотренных уголовным законом), несовершивших уголовного деяния или предусмотренного законом административного правонарушения. Повторим, что основанием для применения такой меры авторы ставят непредусмотренное законом в качестве противоправного некое деяние под названием «систематическое нарушение общественного порядка» (!).  Особенно огорчает то, что авторы или не видят, или не хотят видеть то, что назначение принудительной меры медицинского характера – это часть приговора  суда со всеми вытекающими отсюда материальными и процессуальными гарантиями, которых, фактически, лишаются субъекты законопроекта.

Как быть с несовершеннолетними и с возрастом уголовной и административной ответственности, где лица до 16-ти лет отвечают только за особо опасные деяния и уже ни в коем случае не за нарушение общественного порядка, пусть и систематического? Законопроект гласит, что несовершеннолетним, страдающим наркоманией, принудительная наркологическая помощи может быть оказана по просьбе или с согласия их родителей или законных представителей, «за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации» (см. предлагаемые изменения в закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» касаются именно и только наркозависимых), — но о каких именно «случаях» идет речь остается непонятным.  То есть, систематическое нарушение ими общественного порядка не является квалифицирующим признаком для оказания помощи больному-несовершеннолетнему.  В то же время, побуждением к лечению несовершеннолетних может быть, судя по законопроекту, именно наркологическая, а не алкогольная  зависимость (см. предлагаемые изменения в закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» касаются именно и только наркозависимых).  Наконец, Европейская Конвенция предусматривает, что лишение несовершеннолетнего свободы, заключение его под стражу возможно только «на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом»  (п. d) Ст.5 Европейской Конвеции)).

Вывод:  Вызывает, по меньшей мере, недоумение то, что предложенные изменения в законы, несмотря на то, что в них напрямую идет речь об ограничении/лишении свободы и личной неприкосновенности и, следовательно, о мере уголовного принуждения, вносятся в нормативные акты других отраслей права, а не в акты уголовного или административного законодательства.  В действующем законе нет такого преступления или административного правонарушения как «систематическое нарушение общественного порядка лицом, страдающим хронической алкогольной или наркотической зависимостью».  Ни уголовный, ни административный закон не предусматривает такого вида наказания, как «принудительное лечение», равно как и не предусматривает в отношении лиц, не совершивших уголовно наказуемое деяние принудительных мер медицинского характера.  Поэтому, рассматривамая законодательная инициатива не выдерживает критики и по этим параметрам.

3.      Законопроект предусматривает несколько видов принудительного лечения (медицинской помощи без согласия больного) – медицинское освидетельствование, госпитализация, наблюдение и изоляция.

Как это уже было сказано выше, согласно принципов, на которых строится Статья 5 Европейской Конвенции, недобровольная госпитализация с целью лечения или медицинского освидетельстования, равно как и амбулаторное лечение, предусматривающее регулярность и обязательность явки, за нарушение чего возможны уголовные санкции, — все это меры уголовного принуждения (ограничивающие или лишающие человека свободы и личной неприкосновенности).

Новый закон, помимо таких уже известных видов уголовного принуждения, применяемых в  недобровольном порядке, как «медицинское освидетельствование» и «госпитализация», вводит и другие – так называемые, «наблюдение» (если в недобровольном порядке) и «изоляция» (по смыслу — недобровольно).

Однако, действующуй УК РФ, среди 12 видов наказаний (Ст.44 УК), не содержит ни «наблюдения», ни «изоляции» как видов наказаний. Вернее, если УК РФ здесь и говорит об «изоляции», то использует этот термин для раскрытия понятия такого вида наказания, как «лишение свободы» и «ограничение свободы», как то: лишение свободы – изоляция осужденного от общества путем направления его в колонию-поселение, помещения в воспитательную колонию, лечебное исправительное учреждение, исправительную колонию общего, строгого или особого режима либо в тюрьму (Ст. 56 УК);  ограничение свободы — содержание осужденного, достигшего к моменту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста, в специальном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора (Ст.52 УК).  Согласно КоАП РФ, существует всего 9 видов административных наказаний и единственное  из них, связанное с ограничением/лишение свободы, это арест (Ст.3.2 КоАП).

В тоже время, если вести речь о принудительных мерах медицинского характера, предусмотренных УК РФ,  то такими мерами являются: а) амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра; и б) принудительное лечение в психиатрических стационарах общего, специализированного,  специализированного с интенсивным наблюдением типов (ч.1 Ст. 99 УК).  Далее, уголовный закон предусматривает, что лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра (ч.1 Ст. 99 УК).

Как бы то ни было, если «наблюдение» и законно, то только в связи с совершением уголовно наказуемого деяния.  Ни УК РФ, ни КоАП РФ не предусматривают не только такого наказания как «оказание медицинской помощи бз согласия больного»/»принудительное лечение», но, что объяснимо этим фактом, не признают «изоляцию» видом наказаний.

Помимо принципиальных проблем с законностью принудительного лечения, рассмотренных выше, есть опасность, что, ввиду трудностей в собственно медицинском и медикаментозном лечении наркомании и алкоголизма, «изоляция» станет «карт бланшем» для лишения человека свободы и личной неприкосновенности.  В связи с этим, нужно особо отметить широко известное — практика работы стационаров системы психиатрической и наркологической помощи полна грубых нарушений прав человека, изобилует горькими примерами жестокого и унижающего достоинство человека обращения, граничащего с пытками, – от элементарно плохих условий содержания до бесчеловечных методов «лечения» и «усмирения» пациентов.  И самое печальное, что судебный контроль за правомерностью и обоснованностью принудительного помещения в психиатрические стационары и за продлением сроков содержания в них остается формальным – на уровне «проставления штампа», с грубыми нарушениями процесса, отсутствием состязательности и откровенным неравенством сторон, фактически лишающего человека права на справедливое судебное решение, гарантированное Ст. 6 Европейской Конвенции.

Вывод:  Предлагаемые виды медицинской помощи, оказываемой без согласия больного наркоманий и алкоголизмом, и виды принудительного лечения таких больных не предусмотрены действующими уголовным и административным законами и им противоречат.

4.      Предлагаемые изменения к закону «О наркотических средствах и психотропных веществах», предусматривают, что для принудительного лечения больных наркоманией совершеннолетних в случаях систематического нарушения ими общественного порядка требуется решение суда. В то же время, судя по предмету регулирования этого закона, эта судебная гарантия не распространяется на других субъектов данной меры принуждения – на лиц, страдающих хроническим алкоголизмом, а также на несовершеннолетних, где последние могут быть подвернуты лечению «без их согласия, но по просьбе или с согласия их родителей или законных представителей». Дополнения в Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан такой судебной гарантии свободы и личной неприкосновенности вообще не предусматривают, что характеризует законопроект соответствующим образом и с позиции формы, и с точки зрения содержания: есть субъект, есть деяние, есть санкция, но нет правовых гарантий и порядка их реализации.

Вывод:  Проект закона не предоставляет всем субъектам равной и надлежащей судебной защиты права на свободу и личную неприкосновенность.

5.      Непонятно, как практически будет осуществляться, реализовываться данный закон?

По идее и как это обстоит в психиатрии, принудительному лечению предшествует принудительное освидетельствование, назначение судом принудительной судебно-психиатрической экспертизы.  Как будет выглядеть решение/приговор суда? — решение «о принудительном лечении»?, об оказании медицинской помощи без согласия больного»?, приговор, устанавливающий меру наказания «принудительное лечение»?, приговор «о лишении свободы с отбыванием наказания в психиатрическом/наркологическом стационаре»? каковы, наконец, рамки усмотрения суда в определении сроков и форм/видов принудителного лечения?

Далее.  Поскольку применение принудительных мер медицинского характера возможно лишь к осужденным за совершение преступления, то, соответственно, и порядок исполнения таких мер определяется, согласно действующему УК РФ, прежде всего, уголовно-исполнительным законодательством Российской Федерации, а также и иными федеральными законами (Ч.3 Ст.97 УК).  Возникает вопрос: кем именно будет регулироваться исполнение назначенной меры принуждения в виде принудительного лечения/оказания медицинской помощи без согласия больного?

Кроме того, известна проблема ограниченных ресурсов наркологической/ психиатрической помощи как и всего бюджетного здравоохранения в целом и ответа на эту проблему пока нет.

Вывод:  В отсутствие механизма регулирования предлагаемых мер, законопроект не может быть принят, в том числе, и по этому основанию.

6.      Обращает на себя внимание то, как и кем данный законопроект представлен – инициатива принадлежит областной Государственной думе (Астраханская область).  Конечно, с формальной стороны возражений быть не может – все в пределах закона.  Как бы то ни было, не может не обратить на себя  внимание тот факт, что с данными законодательными предложениями выступили не власти «центра» (допустим, ведомство здравоохранения или комитет по охране здоровья), которые, безусловно, обладают большими законотворческими и информационными ресурсами, необходимыми для решения общегосударственной проблемы, а региональный законодательный орган, что, в определенной доле, повлияло и на низкое качество законопроекта.

Вывод:  Данная законодательная инициатива и составленный на ее основе проект закона о внесение измененеий в действующее законодательство напоминает почти забытые сегодня «просьбы трудящихся», во исполнение которых в былые времена вершились судьбы народа с характерным постоянством – к государству общались за совершением именно репрессивных мер, причем, от экономических. (повышение цен) до политических (расправа с «врагами»).

Таким образом, представляется, что есть достаточные и необходимые основания считать принятие рассматриваемого законопроекта невозможным, поскольку предлагаемые законы противоречат действующему законодательству РФ и на уровне правовых норм, и на уровне принципов права, а также как нарушающих основные права и свободы человека, которые Россия должна гарантировать в силу своих международных обязательств.

Ольга Михайловна Щуковская*
канд. юрид. наук (СПбГУ)
магистр международного права и сравнительного правоведения (Школа права Университета Нотр Дам, Лондон), лауреат Диплома международного института по правам человека им. Рене Кассина за 2002 г. (Страсбург)

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА