Владимир Буковский свидетельствует. Часть 2.

The Epoch Times08.06.2005 Обновлено: 06.09.2021 13:37

Ведущий пресс-конференции: Вопрос, который, я задам, будет наиболее интересным для польских читателей. Он касается генерала Ярузельского. Что говорят документы, с которыми Вы познакомились в кремлевских архивах, о роли генерала Ярузельского в событиях 1981 года и последующих? И главный для поляков вопрос: в какой мере Ярузельский добровольно хотел подавления «Солидарности», введения военного положения и т.д. и в какой мере он был вынужден сделать это под давлением Москвы и угрозой интервенции?

Владимир Буковский: Документов по польскому кризису у меня довольно много. Это, в основном, протоколы заседаний Политбюро, где они обсуждают кризис в Польше. С самого начала и до самого конца вопрос о военной интервенции в Польше никогда не обсуждался. То есть даже как запасной план никогда не предлагался. В самом начале, когда еще было непонятно, как пойдет развитие событий, некоторые в Политбюро прямо говорили: «Польша — это не Чехословакия». Не развивая эту тему. Но нам понятно, что они имели в виду. В процессе развития кризиса единственное, что Политбюро требовало от польских коллег, это введения военного положения. С самого начала до самого конца.

В апреле 1981 г. планы такого введения военного положения были разработаны в Политбюро. И переданы были на тайной встрече между Андроповым и Устиновым с одной стороны, и Каней и Ярузельским, с другой — в Бресте. Там же было объяснено польским коллегам, что вот это полная разработка того, как проводить военное положение. Более того, от них потребовали расписаться, а когда Ярузельский сказал, что не может и что он должен посоветоваться с коллегами, ему сказали: «А вы подпишитесь, что вы ознакомились. К тому же, когда вам придется вводить военное положение, будет поздно подписываться».

За три дня до введения военного положения, 10 декабря 81 года, на заседании Политбюро Андропов сказал фразу, которая действительно интересна: «Одно дело, если в Польше даже победит «Солидарность», и совсем другое, если мы туда вторгнемся и на нас обрушится весь западный мир с санкциями и т.д.».

Что касается самой идеи вторжения, то она всегда разрабатывалась в Политбюро как дезинформация. Я нашел решение Политбюро, где, в частности, сказано: «Поскольку контрреволюция в Польше и империалистические круги Запада боятся нашей интервенции и этот страх сдерживает их, эту идею нам нужно развивать в пропагандистской кампании». И потому и Брежнев, и многие другие в своих выступлениях повторяли одну и ту же фразу, которая была согласована на Политбюро: «Мы Польшу в обиду не дадим». Это очень двусмысленная фраза. Вот такую неопределенность они всегда оставляли. Более того, как вы помните, для того чтобы создать впечатление о своей готовности вторгнуться, они проводили военные маневры, создавали концентрацию войск на границе с Польшей. То есть они нагнетали напряженность специально. Создавали впечатление готовности вторгнуться в Польшу. Но готовили только введение военного положения. Они понимали, что при такой подготовке этого вопроса военное положение будет воспринято в мире как меньшее зло. Так оно и произошло. Я очень хорошо помню, что введение военного положения в Польше вызвало на Западе вздох облегчения, ибо все ждали советского вторжения.

Вот так они готовили и проводили эту операцию. И довольно успешно, должен сказать.

Вопрос: В какой степени русские располагали агентурой КГБ в руководящих органах партии и в правительстве? Есть ли в архивах какие-то следы этой информации? И еще: позволили ли документы составить психологический портрет Ярузельского? Каков он?

В.Б.: Что касается агентуры, то она увеличивалась, в основном, в городах. Речь идет не о высших эшелонах власти, а о разных местах. Например, чтобы увеличить оперативные возможности КГБ, они открыли два дополнительных пункта АПН в Гданьске. Причем, в постановлении ЦК сказано прямо, что работники КГБ займут места журналистов в этих пунктах. Но там же в штате предполагалось определенное количество поляков. Надо полагать, что эти поляки наверняка знали, чем они занимаются.

Что же касается высших эшелонов власти, то не было никакой нужды иметь каких-то специальных агентов КГБ среди них по той причине, что руководство ПОРП напрямую все докладывало в Кремль. То есть, в каком-то смысле, они все были агентами. Информацию Москва имела исчерпывающую на всех уровнях польской власти. В разгар кризиса даже экономические программы ПОРП разрабатывались сначала в Москве, а потом передавались полякам. На всех уровнях управления сидели группы советских советников. Любое, даже малейшее решение согласовывалось с послом Аристовым.

Ну, что вам сказать про Ярузельского? Я приведу вам телефонный разговор между Ярузельским и Брежневым, запись которого лежит в документах Политбюро.

Итак, Ярузельского только что сделали первым секретарем ПОРП. Брежнев ему звонит, чтобы поздравить и говорит: «Здравствуй, Войцех!» Ярузельский отвечает: «Здравствуйте, дорогой и горячо любимый Леонид Ильич! Я Вам благодарен за Ваше доверие!» То есть он отлично понимает, что его назначили в Москве. Дальше Ярузельский говорит так: «Я согласился с трудом. Только когда я узнал, что Вы хотите, чтобы я занял этот пост, только тогда я дал согласие». Дальше идет речь о том, что нужно подобрать новых помощников. Брежнев ему говорит: «Смотри, подбери хороших помощников». — «Да, да, конечно, я сразу же этим займусь и обо всех назначениях буду советоваться с послом Аристовым». И так на протяжении всего разговора. В том, что Ярузельский был слугой, нет ни малейшего сомнения.

Продолжение следует.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА