Стихи Андрея Голоты. Поэты по субботам

Автор: 01.02.2021 Обновлено: 09.11.2023 16:02

Андрей Голота родился в 1966 году в городе Крымске, там и живёт по сей день. Родиться в 60-х, расти в 70-80-х, созревать у подножия Миллениума — это как раз поворачивать вместе с Историей на её финишную прямую. Главное — повернуть, не пропустить поворот.

Андрей Голота повернул, не пропустил поворот. Совершил «поворот», как и многие пацаны со двора, упоённо игравшие в «индейцев» и зачитывающиеся Фенимором Купером. В отрочестве бегающие на запрещённые сеансы фильмов до 16 лет. С чудовищным качеством, из-за советских «глушилок», записывая песни «битлов» с радиостанций ВВС, «Голос Америки» и «Свобода» на первые кассетные магнитофоны. Современник «Школьного вальса», который обычно тогда распевался на каждом углу, в каждом уголке огромной страны под «железным занавесом».

Андрея Голоту не приняли в комсомол, выгнали с «волчьим билетом» из школы в девятом классе. Повернул резко. Наверное, потому, что чуть быстрее других подрос: стихи и прозу начал писать в 12, уединяться в городской библиотеке, так как школьная цензура не позволяла портить подростков Мопассаном и Шаламовым. В 16 уже пошёл «в люди», освоив множество рабочих профессий, параллельно учась в вечерней школе. Сыграл Пашу в спектакле «Дорогая Елена Сергеевна». Поступил и окончил, по рекомендации преподавателя института Культуры, культпросвет училище в родном городе и институт Культуры в Краснодаре. Организовал в Доме Культуры Крымска самодеятельный театр. Постоянно писал и стихи, и прозу. Регулярно печатался в газетах и журналах Кубани. Работал журналистом, был главным редактором молодёжной газеты «Крымск».

В итоге: семь книг, среди них сборники стихов, проза, эссе, статьи, историческая повесть «Юность царя», пьеса «Чистейшей прелести чистейший образец», посвящённая А.С. Пушкину.

Обыкновенное

Обыкновенный человек,
Но что-то необыкновенное,
До боли что-то откровенное
Всплывает из под грустных век.
Обыкновенные слова,
И жизнь моя обыкновенная,
Она такая же мгновенная,
И так легко её сломать.
Обыкновенные следы
На берегу опять останутся,
На полке книги пролистаются,
А Память… Зеркало слюды
Обыкновенный свет прольёт,
Пройдёт полуденной истомой.
Обыкновенная история,
Обыкновенный мой полёт.

Дорога

Даже если мой Ангел в обете молчания,
Если море бескрайнее — тихая заводь,
Этот грех — отпечаток слепого отчаянья,
Цепи логики стылой мне руки связали.
Помнят пальцы Гомера солёную палубу,
Вдрызг штормами разбитую . Надо ли видеть?
Принимая, как данность, нежданную пагубу
И молчание — грех в потаённой обиде.
Искушение словом, его первородностью,
Безоглядно, безвременно, с первого слога.
Я забыл о причине и всей осторожности,
И важней всякой цели лишь только дорога.

Эта клинопись дней

Эта клинопись дней прихотлива и вычурна,
И на стёклах от ливней сиреневый крап.
Эпилог не написан ещё и не вычитан.
Сочиняю молитву, как песню с утра.
Я не связан табу и великою клятвою,
Но со мною сквозь тучи пробившийся луч —
Ренуара мазок над душою измятою.
Ожиданием, небо, дорогой измучь.
Вырастают цветы из бездонного омута,
И дыханье, и слово срывается с уст.
Гибким луком канцона упрямо изогнута,
Горизонт одинокий распахнут и пуст.

Высокие дожди

Идут высокие дожди,
Макушками касаясь неба.
Стакатто отбивает «жди…».
На цыпочках по лужам бледным
Спешат высокие дожди.

Вот так бывает в сентябре.

Холодные и затяжные,
Согреться хочется, согреть,
Они бредут в края чужие.
За ними золото и медь.

Идут к заутрене, на звон,
На зов летят, ломая крылья.
За ними лев и белый слон.
Умывшись радужною пылью,
Несут осколки старых снов.

Война

Разделяют немые моря королей,
И молчат, замирая, пустые арены.
Паруса догорают, но ждут с кораблей
Где-то жёны и девы в закатах смиренно
Доброй вести. И вторят штормам дерева,
Лунный свет рассыпая в ночи на балконы.
Перегон, перелом, перекат, перевал…
Только здесь, уходящие в небо колонны.
Холода, холода. Площадей ледостав.
Снова подняты флаги, и трубы позвали,
Слово клятвы лежит на сомкнутых устах,
Будет всё неизменно, по мере, по званью.
Позабыть о себе и мечты развенчать,
Отдавая себя, позабыть о расплате.
Словно песня войны, вновь мечи зазвучат,
Перекрёстки дорог впереди, как распятья.

Антитеатр

Не судить, и смиренно не спорить,
Только слушая торопливый и липкий лепет.
Кисть плывёт, и под страхом испортить
Пишет новую Магдалину и Венеру из ветра лепит,
Воздвигает бесстрастно, свергает.
И молчит на полотнах вновь Иуда, сомкнувший губы,
А Бояны баллады слагают
О былом и ушедшем, о том, что будет.
И на ниточке зыбкой границы,
Где за лживостью бесконечной правде тесно,
Где в седых манускриптах таится
Неподсудное время, как песня.
И войдёт Афродита из пены,
Глобус дрогнет, и повернётся полюс,
Но со сцены сойти не успели
Все актёры и музыканты. Остался голос.

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА