(Видео) Часть 2: Доктор Питер Маккалоу о реалиях Омикрона и отчетах VAERS о вреде и смертях от вакцин
Ранее, в первой части нашего интервью с доктором Питером Маккалоу, терапевтом, кардиологом и эпидемиологом, мы обсудили всю совокупность фактических данных о лечении COVID-19, включая профилактический метод, который мог искоренить COVID-19 в Бангладеш. Маккалоу был основным автором первой статьи об амбулаторном лечении COVID-19 на ранних стадиях с использованием мультимедикаментозных схем.
Ян Екелек: Ранее в American thought leaders…
Доктор Маккалоу: Много сообщений о вакцине, но ни слова – о лечении. Ничего.
Ян Екелек: В первой части моего интервью с доктором Питером Маккалоу – терапевтом, кардиологом и эпидемиологом – мы обсудили его обширные исследования различных методов лечения COVID-19, включая профилактический метод, который, возможно, искоренил COVID-19 в Бангладеш.
Доктор Маккалоу: В рецепте доктора Чоудхури они используют разбавленный повидон-йод. Они буквально перекрыли вирус в носу.
Ян Екелек: Теперь во второй части мы обсуждаем омикрон, эффективность вакцины и полный набор данных о побочных эффектах, связанных с вакцинами.
Доктор Маккалоу: В 86% случаев другого объяснения нет.
Ян Екелек: И почему бессимптомная передача вируса крайне редка.
Доктор Маккалоу: Бессимптомное распространение стало, вероятно, одним из самых больших заблуждений пандемии.
Ян Екелек: Это American Thought Leaders, и я, Ян Екелек.
Доктор Маккалоу: В истории медицины никогда не было болезни, когда два человека без каких-либо симптомов садятся, и я волшебным образом вызываю у вас болезнь. Нереально, чтобы вирус каким-то волшебным образом исходил от нас с вами без каких-либо симптомов. Такого ещё не было в истории медицины.
Ян Екелек: То есть вы не можете распространять вирус. Хорошо, тогда…
Доктор Маккалоу: Такого ещё не было в истории медицины. Я просто говорю, что если такое происходит с этим вирусом, это будет первый случай в истории медицины и мира, когда действительно имеет место бессимптомная передача. Таким образом, была создана ложная схема, и её опубликовали: о том, что 30-50% случаев распространения бессимптомны.
Осторожно! Нам приходится здороваться локтями. Помните людей, здоровающихся локтями? И эти документы были опубликованы. И была модель, построенная в Вашингтонском университете, она называется моделью Мюррея. Боже, появились эти модели, они предсказывали цунами случаев из-за бессимптомного распространения. Он распространяется бессимптомно.
Мэр Нью-Йорка Марио Куомо сказал, что это будет похоже на цунами. Фактически, люди полагались на бессимптомное распространение при планировании. И вот в прошлом году в Даллас, штат Техас, приезжают инженерные войска и фактически строят полевой госпиталь в конференц-центре Kay Bailey Hutchison. Строят поле… тысячи коек, капельницы, аппараты ИВЛ. Все это было основано на теории о бессимптомном распространении. Модель сказала, что вирус уже близко, распространяется бессимптомно и нас уничтожит.
В прошлом году я опубликовал статью в The Hill. Я эпидемиолог. Я разумный врач. У меня есть достаточный опыт работы с инфекционными заболеваниями, у меня большой опыт. Я сказал: «Этого не происходит». Теперь, почему я должен принимать этот риск? Он не имеет смысла. Никакого.
Единственное, что у меня есть, — это анализ и понимание того, как работают биологические системы и как организмы заражают друг друга. И я был прав. Я разговаривал с другими людьми. Я разговаривал с администрацией больницы. Я сказал: «Вы знаете, что они делают в Далласе? Они тратят миллионы и миллионы долларов и ставят штативы для капельниц, готовя аппараты искусственной вентиляции легких».
То же самое, кстати, было и в Нью-Йорке. Прямо здесь, в Нью-Йорке, они плавали на корабле, как будто этот плавучий госпиталь был нужен.
Ян Екелек: Да.
Доктор Маккалоу: Так ведь? И что они сделали? На корабле даже родилось несколько младенцев. Так что это моделирование, это бессимптомное распространение стало, вероятно, одним из самых больших заблуждений пандемии. Осенью 2021 года вышли две большие статьи в Cao в Китае и одна в Midwell and Good Synthesis, в основном показывающие, что бессимптомного распространения не бывает. Но они продолжали его искать – искали и искали. Покажите нам реальный случай, когда у кого-то действительно нет симптомов, но волшебным образом кто-то другой заражается. Не могут найти. Не могут.
Наконец, в Cao им удалось найти 300 человек, у которых действительно была инфекция, но не было симптомов. И они со всеми контактировали. Кто-нибудь заразился? Ответ – нет. Они просто пришли к выводу, что у них вырабатываются антитела. Так что, если у вас действительно есть вирус, но нет симптомов, вы не заразны. Но как только у вас поднимается температура, появляется насморк или закладывает нос, то вы уже заразны.
Мы с Джо Роганом упомянули об этом. Мы были в вестибюле бара в Остине, и у обоих уже был COVID-19. Что мы сделали в первую очередь? Приходит эта замечательная дама и собирается сделать нам тест на COVID-19. Я говорю: «Джо, мы же уже переболели. Зачем нам тест?» Он говорит: «Ну, мы не совсем уверены», пятое-десятое, и «у нас есть страховые полисы и прочее». Итак, мы проводим тестирование по какой-то другой причине, какой-то ненаучной причине, за которой стоит какая-то другая сущность.
Вероятно, это та же причина, по которой авиакомпании делают вам тест перед полётом на Гавайи: всё основано на том, что кто-то где-то что-то сказал… Но, похоже, никто не знает, откуда берутся эти вещи. Это не потому, что так говорит делать Всемирная организация здравоохранения, Центры по контролю и профилактике заболеваний США (CDC) или наука.
Хочу сказать, что когда мы с Джо взялись за дело, он был прав. И я сказал: «Бессимптомное распространение в основном незначительно. Его не бывает». Он сказал: «Но люди лгут о том, что у них нет симптомов».
Ян Екелек: Точно. Как раз собирался это сказать. Люди скрывают симптомы.
Доктор Маккалоу: Да. Итак, он привёл пример, когда был вне дома – я думаю, это было место, где он либо играл в бильярд, либо пил пиво, либо отдыхал с друзьями – и там был один парень, который никому не сказал, что болен. И он шёл с ним. Вот так мы и распространяем этот вирус.
Итак, я хочу сказать, что вместо того чтобы прилагать огромные усилия и генерировать 97% ложноположительных результатов, почему бы нам просто не проверять наши симптомы у двери? Почему бы нам просто не начать уделять внимание симптомам? И одна из вещей, которую я узнал за последние шесть месяцев – это то, что мои знакомые врачи проводят общественные программы. Мы просто связываемся с местными организациями и говорим: «Послушайте, мы собираемся провести обзор данных о COVID. Мы собираемся дать некоторое представление о прогрессе, достигнутом на национальном и международном уровнях».
И Америка жаждет этой информации. Потому что никто ничего не знает. Не проводился ежемесячный обзор новых методов лечения. Не проводился ежемесячный обзор данных о безопасности и эффективности вакцин. Не было ничего такого. Два года американцы не получали никакой научной информацией о COVID-19. Поэтому эти публичные программы пользуются огромной популярностью, на них приходят от 500 до 5000 человек. Обычно их проводят в хороших банкетных залах отелей. Люди готовы платить за еду и прочее. И мы узнаём цифры.
В середине лекции я обычно останавливаюсь. Просто делаю паузу, немного отдышусь и слушаю. И я слышу тишину в окружении от 500 до 5000 человек. И я спрашиваю у зрителей, чего мы не слышим? Я не слышу никакого кашля. Я не слышу никакого чихания. Я не слышу ни одного пожилого человека сзади, который сморкается в носовой платок и потом суёт его в карман. Таких нет. Американцы усвоили, что если у вас есть симптомы, не выходите на улицу.
Обратите внимание, что в этом году наши школы снова работают в полную силу. Полная сила. Все школы Америки, миллионы и миллионы детей. Школьных вспышек нет. Ни одной. Колледжи тоже в основном вернулись к очному обучению. Было всего несколько промахов. Мы слышали о вспышке в Университете Дьюка, и это был вариант дельта в группе полностью вакцинированных детей. Очень мало непривитых. Таким образом, привитые способствовали нескольким вспышкам.
Но не было ни одной неконтролируемой вспышки. Мы встречаемся на футбольных стадионах, 99 000 человек сидят плечом к плечу. Теперь вы не получите вирус на открытом воздухе. Хорошие исследования из Сингапура показывают, что нельзя передать его снаружи, поскольку он сразу же рассеивается в воздухе. Вирус просто не может дойти от одного человека к другому.
Но я гарантирую, что все в перерыве ходят в туалет. И там много тесных пространств, плохое движение воздуха. Десятки тысяч людей ходят в туалет. Есть вероятность, что у кого-то COVID, и он передаст его там. Мы просто не наблюдаем крупных вспышек, я думаю, в основном потому, что люди проявляют ответственность. Отдайте должное американцам и людям во всем мире за то, что они несут ответственность, не выходят на улицу и просто не участвуют в массовых мероприятиях.
Ян Екелек: Я хочу поговорить именно об этом, потому что мы получаем всевозможные сообщения о том, что есть университеты, которые на самом деле снова закрываются из-за этого – новой волны омикрона. Это очень интересно. Сообщения в СМИ на самом деле неоднозначны. Некоторые СМИ говорят, что скоро всему, так сказать, конец. А другие СМИ – и я говорю о крупных медиакорпорациях – ссылаются на данные из Великобритании и Южной Африки, которые предполагают, что риск госпитализации примерно на 50-70% ниже. Похоже, будто болезнь протекает в более лёгкой форме. Давайте посмотрим на омикрон сверху.
Доктор Маккалоу: Всё зависит от того, что вы имеете в виду… Есть разные понятия. Итак, есть трансмиссивность – то, насколько легко вирус переходит от одного человека к другому. Есть заразность – то есть насколько быстро её подхватывает другой человек. А ещё есть вирулентность – то есть насколько он вреден для организма.
Итак, это длится уже более месяца. На границе с Ботсваной это описали некоторые путешественники. У них не было симптомов, но им сделали ПЦР-тест, и у него была уникальная характеристика. ПЦР может тестировать четыре разных праймера: нуклеокапсид, оболочечный белок, полимеразу и шиповидный белок. У них было так называемое выпадение S-гена. Это было как… подождите минутку? Как это другие праймеры вы можете найти, но кода для последовательности S-гена нет?
И было обнаружено, что РНК, которая кодирует шиповидный белок – небольшой её сегмент был мутирован. Вот так это и открыли… Это совершенно новая версия. Таким образом, омикрон на данный момент является наиболее мутировавшим штаммом вируса. Помните, у альфы, беты и гаммы было относительно мало мутаций. У омикрона 30 мутаций в шиповидном белке, 10 – в домене рецепторного тела, три делеции и одна вставка, что необычно. Необычна вставка ДНК, новой ДНК, новой РНК в РНК-основу кода. Но всё это есть.
И действительно, люди в самых первых свидетельствах говорили, что, возможно, больны омикроном, но симптомы были совершенно другие. Был насморк, небольшая заложенность носа, ломота в теле. А потом всё проходило. Никакого поражения лёгких, что было замечательно.
И меня сразу же позвали выступить в национальных новостях. Они сказали: «Доктор Маккалоу, что вы думаете?» Я ответил: «Боже, он самый мутировавший… Мы ничего такого раньше не видели». Мы общались на эту тему. Я сказал, что это похоже на сбой в эволюции.
В вирусной эпидемиологии есть явление, называемое трещоткой Мёллера. Храповик Мёллера означает, что вирус продолжает успешно размножаться. И мы знали, что дельта, в отличие от других вариантов, стала сверхдоминантной. Когда была сильная вспышка, у нас были альфа, бета, гамма, эпсилон, эта.
У нас всегда была смесь. Но с дельтой было уникально то, что благодаря массовой вакцинации, как только вакцинировали более 25% населения, мы поощряли один вариант распространяться и становиться доминирующим. Тот вариант, который мог лучше всего выжить среди привитых, поскольку привитые были среди непривитых, этот штамм вируса будет преобладать. Это была дельта. Штамм возник в Махараштре, Индия. Насколько я понимаю, это был один штат в Индии, в котором было больше всего вакцинированных.
Ниссен и его коллеги из клиники Mayo опубликовали статью в партнёрстве с компанией Inference из Бостона, которая проделала невероятную работу. И они, опять же, продемонстрировали, что разнообразие вирусов на самом деле уменьшается, как только мы запускаем программы вакцинации. Вирусное разнообразие означает, что всегда есть какие-то штаммы – точно так же, как разнообразие среди людей.
Когда мы охватываем всё население и создаем узкий иммунитет против одного спайкового белка – именно это делает вакцинация – это обеспечивает самую узкую из всех форм иммунитета, и мы неизменно будем поощрять вирус учиться охотиться на вакцинированных.
И это то, что частично сделала дельта. Дельта — это стало ясно. Была вспышка на морском круизном судне из Великобритании. Ещё была свадьба в Хьюстоне, все полностью привитые. Был полностью вакцинированный военный корабль. Ещё – авиарейс конгрессменов из Техаса в Вашингтон: тоже все полностью привиты. Но они заразились друг от друга дельтой и заболели. Помню, как вице-президент пробиралась к Уолтеру Риду. Возможно, она контактировала с конгрессменами, которые заразились в том самолёте. Стало ясно.
А затем вышла статья Венкаты Кришнана из Inference, а затем – Фарена Хоупа из Медицинской школы Бэйлор в Хьюстоне, ясно показывающая, что дельта может заражать вакцинированных и передаваться среди привитых. Было ясно, что вакцина не остановит передачу дельты.
Этой осенью в Lancet была опубликована статья Синги Раджагана, показывающая действительно тщательное исследование отслеживания контактов с дельтой. 39% всех случаев передачи, о которых сообщается в этом исследовании, приходится на полностью вакцинированных – передача от полностью вакцинированных полностью вакцинированным. Таким образом стало понятно, что привитые для дельты фактически стали кормовой базой.
Затем вышла статья Чау и его коллег из Хошимина, подразделения Оксфордской школы общественного здравоохранения, где в больнице был карантин. Произошла вспышка COVID-19. Они заперли рабочих в общежитии. Они не принимали пациентов и буквально застряли там на карантине.
Все они были полностью привиты вакциной AstraZeneca. Они были на карантине около месяца. Они были полностью вакцинированы. До этого в течение шести месяцев всё было нормально. А потом они начали передавать друг другу дельту. И это изучали. У них была возможность выявить цепочки передачи. Они могли видеть, кто передал вирус и кому. Так что всё было очевидно.
И один из выводов в статье Чау заключался в том, что вирусная нагрузка, которая является обратной величиной циклического порога, количества циклов, была примерно в двести пятьдесят один раз выше, чем у предыдущих вариантов в эпоху непривитости. То есть, подождите… То есть дело не только в том, что дельта может заражать вакцинированных, но и в том, что вирусная нагрузка зашкаливает.
Затем вышли статьи (одна из которых была написана доктором Римерсмой из Департамента общественного здравоохранения штата Висконсин), в которых снова были показаны равные и высокие вирусные нагрузки среди вакцинированных. На этот раз у них были данные о непривитых. Они были такими же. И они взяли образцы из носа и использовали модель in vitro, и эти люди оказались столь же заразны. Таким образом, вирусная нагрузка была высокой и одинаково заразной. Затем из статьи доктора Ахариона из Калифорнийского университета в Дэвисе стало ясно, что вакцины не останавливают передачу вируса. Люди легко заражались дельтой и передавали её. Все были одинаково заразны.
Так что всё это стало понятно в основном за последние несколько месяцев. Теперь у нас омикрон. И вопрос в том, как омикрон нашёл экологическую нишу? Эту формулировку я использовал по телевидению. Я сказал, что храповик Мёллера выглядит так, будто он себя исчерпал, и мы попали в эволюционное узкое место, дельта стала абсолютно доминирующей. И вдруг в южноафриканских отчётах появляется новый штамм. Насколько я помню, в British medical journal их было два. И последняя пара недель ясно показывает, что омикрон наступает.
В основном он распространяется в Южной Африке, около 90% случаев. Количество госпитализаций резко сократилось, и это замечательно. Похоже, впервые это будет менее серьёзная версия. Но он, безусловно, захватывает население. А затем из отчёта из Дании от 13 декабря и отчёта наших Центров по контролю и профилактике заболеваний от 10 декабря стало ясно, что омикрон непропорционально сильно влияет на вакцинированных.
Ян Екелек: Чудесно. Кое-что просто поразило меня в вашем рассказе, и, если позволите, я на минутку вернусь к теории о бессимптомной передаче. Когда есть вакцинированные люди, у которых не проявляются симптомы, и есть очень-очень высокая вирусная нагрузка, как вы только что описали, – разве это не ситуация, когда может быть… Как связать очень высокую вирусную нагрузку и отсутствие симптомов? Есть ли ?..
Доктор Маккалоу: Это то, что мы называем предсимптомной фазой. Допустим, сегодня вы подверглись воздействию кого-то, и вы вдыхаете, скажем, несколько миллиардов вирусных частиц в воздушном пространстве, и они начинают размножаться у вас в носу. Вирус можно будет найти в носу, но вы находитесь в предсимптомной фазе.
Он воспроизводится, воспроизводится, воспроизводится и достигает определённого порога, и тогда у вас начнётся заложенность носа. Затем вы начнёте чихать, немного заболит горло, появится насморк. Будет что-то, что позволит этому вирусу выйти из вашего носа. Вот тогда вы заразны. Так что, конечно, есть предсимптомная фаза, и в это время вирус можно у вас найти.
Ян Екелек: Мой вопрос в том, опять же, если у вас нет симптомов даже при такой невероятно высокой вирусной нагрузке, не может ли вирус просто исчезнуть без симптомов или что-то в этом роде?
Доктор Маккалоу: Знаете, у нас никогда не получится поймать момент, когда из носа человека вырвется самый первый маленький вирус. Мы не можем быть на месте преступления. Но общее правило сохраняется. Представьте, если бы было бессимптомное распространение, мы были бы уничтожены, я имею в виду, просто полностью уничтожены. Компьютерные модели… Куомо был бы прав. Нам понадобился бы армейский госпиталь в Далласе. Но, слава богу, бессимптомного распространения не происходит, его распространяют люди с симптомами.
Так что карантин – неплохая идея, но для больных. То есть идея сажать на карантин людей, у которых нет вируса, была, опять же, одним из безосновательных ответов на пандемию. Если у двух человек нет вируса, зачем нам помещать их в карантин? В карантин нужно помещать людей, у которых есть вирус, а не здоровых. Здоровые люди должны заниматься своими делами. А в карантине нуждаются только больные.
Кажется, я говорил вам, что у меня был COVID-19. Это было подтверждено. На самом деле, у меня начинались симптомы. Я чувствовал себя немного болезненно, но пошёл на встречу с людьми. Мы обедали вместе, сидели напротив друг друга. К вечеру я разболелся. На следующий день я был однозначно больным и сделал тест. Я запаниковал, боясь, что мог заразить человека, который сидел в ресторане напротив меня. И оглядываясь назад, я говорю: «Да, меня немного тошнило. Я не был полностью бессимптомным».
Заразил ли я его? Нет. Он заболел COVID через девять месяцев. Итак, ещё раз, я думаю, что у вас действительно должны быть серьёзные симптомы, чтобы вы действительно заразили кого-то ещё.
Ян Екелек: Правильно. Думаю, это очень важно. Вы говорите, что стоит сосредоточиться на случаях, когда у людей есть симптомы, а не наоборот, верно?
Доктор Маккалоу: Да. Итак, любое из утверждений, что… Вот одно из них: для человечества это первая инфекция с широким бессимптомным распространением. Докажите это. Мы не можем делать просто предположения, а затем строить политику общественного здравоохранения на основе этих ложных предположений. Люди называют такое мифами.
Вот ещё один: это первая инфекция в истории, когда можно улучшить ситуацию, надев маски на здоровых людей. Нет. Если у двух человек нет вируса, и мы надеваем на них маски, все должны знать, что это ничем не поможет.
А как насчёт такого: это первая инфекция в истории, когда мы улучшим ситуацию, изолируя всех, включая и не больных. Нет. Китайцы сказали нам, что вирус распространяется в помещении. Так что самое худшее, что мы можем сделать – это запереть людей в домах. Если у кого-то есть COVID, и мы запираем всех в доме, то мы именно распространим вирус среди всех в доме.
Так что эти идеи, все эти странные ложные предположения – думаю, если честно, у них были благие намерения, потому что они консервативны и осторожны – но они привели к принятию мер в области общественного здравоохранения, которые в основном оказались непосильны для стран, для экономики, и явно принесли больше вреда, чем пользы.
Ян Екелек: Да, британские данные вроде бы показали, что при омикроне на 70% меньше вероятность, что потребуется стационарное лечение.
Доктор Маккалоу: Нельзя сказать, что госпитализация является прямым показателем, поскольку её очень легко избежать. Это играет роль. Когда только появилась дельта, меня всё время спрашивали, менее ли она опасна, чем альфа? Я сказал, что это зависит от того, получат ли люди раннее лечение. Единственный самый значимый фактор, благодаря которому люди меньше попадают в больницы – это раннее лечение, а не штамм вируса. Понимаете, что я имею в виду? То есть нельзя заявлять, что это более лёгкий вирус. Всё зависит от того, лечатся люди или нет.
Но результаты лечения слишком разные. Если бы у меня было два человека с сердечными приступами, я бы сказал: ну, этот сердечный приступ – более тяжёлый… Это действительно зависит от того, как его лечат. Если бы всех одинаково лечили последовательной мультимедикаментозной терапией, а затем мы подсчитывали госпитализации, тогда можно было бы отнести госпитализацию к стабильному показателю, но этого не происходит.
Ян Екелек: С другой стороны, людей в основном не лечат, да? Какой процент людей не лечится? Он большой, ведь так?
Доктор Маккалоу: Ну, если бы у нас были чистые данные о том, когда кто-то не лечился, и была бы смесь альфы, беты и гаммы, тогда мы действительно могли бы это изучить. Это справедливое замечание.
Ян Екелек: Вообще это интересно, потому что, вероятно, многие лечатся и не говорят об этом, потому что это табу.
Доктор Маккалоу: Ещё более интересно то, что, согласно моему клиническому опыту, привитые гораздо чаще обращаются за ранним лечением. По той же причине, по которой они сделали прививку. Они знают, что COVID может быть опасен. Они беспокоятся о себе и действуют.
Ян Екелек: Просто людям нужно знать, что эти вещи на самом деле существуют и могут быть использованы.
Доктор Маккалоу: Да, и они это делают. Но по опыту в моей клинической практике те, кто вакцинируется, рано обращаются за лечением. Те, кто игнорирует вакцинацию – либо не переживают из-за COVID, либо не боятся его, и, честно говоря, справляются с ним, если заболевают.
Ян Екелек: Итак, вы участвуете в проекте – в нём участвуют и другие люди, приходившие к нам на шоу – это проект Unity, инициатива Unity в Калифорнии, в основном выступающая против обязательных прививок для детей.
Я хочу немного поговорить об этом в целом, а затем также хочу поговорить о конкретном исследовании, которое вы опубликовали в журнале по кардиологии и которое позже было удалено. Очевидно, что эти вещи связаны, потому что это касается случаев миокардита и детей.
Некоторые сказали, и это резко контрастирует со многими сообщениями о том, что риск смерти для детей младше вроде бы девятнадцати или пятнадцати лет (точно не помню) по статистике равен нулю. Я не знаю, каков риск тяжёлого заболевания, но он тоже достаточно низкий. Так ли это? И ещё вопрос: почему? Почему у детей иначе?
Доктор Маккалоу: Думаю, нам всегда следует воспринимать COVID-19 как кризис и катастрофу. Он навсегда войдёт в историю как кризис среди пожилых людей. Это навсегда. Когда мы говорим COVID-19, мы всегда должны представлять кого-то в возрасте 80 или 90 лет. И любое обсуждение любой группы отвлекает наше внимание от тех, кто сильно пострадал от COVID-19.
Из всех болезней, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться, COVID-19 лучше всего поддаётся стратификации риска по возрасту. Среди 90-летних смертность может достигать 20%, а у 9-летних детей риск смерти бесконечно мал.
Возраст – по какой-то причине, которая может быть связана с плотностью и активностью распределения рецепторов ACE2, другими восприимчивостями и так далее – является абсолютным стратификатором риска. Пороговое значение – 50 лет. Для лиц старше 50 лет риск госпитализации и смерти в качестве комбинированной конечной точки составляет более 1%. Обычно этого достаточно, чтобы что-то предпринять. Одного возраста старше 65 лет достаточно, чтобы начать действовать. А потом добавим другие проблемы со здоровьем.
Интересно, что большим стратификатором риска является ожирение. Почему? Потому что главный цитокин, который повреждает организм при COVID-19, называется интерлейкином 6. Где он производится? В жировых клетках. Есть масса смысла в том, что ожирение является уникальным фактором смертности; затем – диабет, болезни сердца, почек, лёгких, предшествующий рак, заболевания крови. Вот полный набор.
Само собой, нарушение дыхания. Представьте себе тяжёлое респираторное заболевание, такое как эмфизема, тяжёлая форма астмы, аллергический пневмонит и прочее, лёгочный фиброз – если всё это уже есть. Для людей с заболеванием лёгких добавляется ещё эта жестокая лёгочная инфекция, при которой лёгкие заполняются сгустками крови. Это проблема микросвёртывания крови в лёгких. Это продемонстрировали и итальянцы. Ранние вскрытия повсеместно показывают, что люди умирают от тромбов. Когда насыщение кислородом низкое, это не распространение вируса, а тромбоз.
В рекомендациях Национального института здравоохранения говорится, что при низком уровне насыщения O2 нужно давать ремдесивир. А я говорю: дайте то, что разжижает кровь. Ремдесивир не имеет никакого отношения к тромбозам. Всё дело в микросвёртывании крови. И этот вывод патофизиологии действительно важен.
Проект Unity и многие подобные – это очень пронаучные проекты. Это важно. Были выдвинуты термины: пронаучные и антинаучные. Наука – это систематическое изучение природы и данных. Организации изучают данные о вакцинах. Это пронаучно.
Антинаучным было бы полное игнорирование любого исследования или оценки вакцин. Интересно, что наш глава Национальных институтов здравоохранения, который сейчас уходит в отставку, использовал в интервью термин «антинаучный». Он сказал: «Хотел бы я больше изучать человеческое поведение, потому что Соединенные Штаты захлестнула волна антинауки против вакцин».
Но по факту речь о людях, занимающихся наукой . Учёные оценивают вакцины. И вы правы: они обеспокоены вакцинами для детей, потому что это может расколоть детей на группы. Мы даже не лечим детей от COVID-19 – настолько низкий риск. Поэтому мы никогда не вакцинировали бы ребёнка. Мы даже не стали бы его лечить от этого заболевания, как взрослого.
Итак, согласно текущему стандарту медицинской помощи в педиатрии, дети с тяжёлыми симптомами или имеющие сопутствующие заболевания – возьмём что-то распространённое, такое как кистозный фиброз – такой ребёнок должен получать лечение. Альбутерол, ингаляционный будесонид, пероральный азитромицин, пероральный метилпреднизолон, аспирин в расчёте на вес. Детей всегда можно лечить.
Итак, с начала пандемии мы узнали, что, к сожалению, ежегодно умирает около 600 детей. Кстати, от других респираторных вирусов, будь то РСВ или грипп, тоже ежегодно умирало около 600 детей. В прошлом году гриппом почти не болели – его вытеснил COVID-19. И всё равно было около 600 детских смертей в год. То есть детская смертность от COVID-19 почти заместила грипп; в основном это дети с муковисцидозом, заболеваниями лёгких, врождёнными пороками сердца и лёгких и так далее, с раком.
Оценки таковы… Марти Макари из Университета Джона Хопкинса и Скотт Дженсен из Миннесоты провели анализ. Они пытаются найти хотя бы одного ребёнка, который действительно умер от COVID-19 и ранее был бы здоров. То есть шанс крайне мал. В прошлом году больше детей утонуло, погибло в результате несчастных случаев или убийств, чем умерло от COVID-19. Социальные показатели в детской смертности намного сильнее, чем COVID-19.
По сути, COVID-19 не представляет угрозы общественному здоровью детей. Точка. Поэтому нормальные врачи никогда не рассматривали возможность вакцинации ребёнка. Как и благонамеренные родители, которые были информированы и проницательны. Такого просто не может быть. Точно так же, как мы не стали бы прививать детей от любой другой простуды. Дети болеют простудой 4-8 раз в год. Они заражают людей вокруг. Но у нас просто не будет программы вакцинации против этого. Мы вакцинируем детей от таких страшных болезней, как полиомиелит. Вакцинируем от того, что может привести к закрытию школ, например, вспышка ветряной оспы.
Ян Екелек: Корь.
Доктор Маккалоу: Свинка, корь. Делаем прививки от этого. У свинки есть последствия. Это называется паротитный орхит. Из-за него маленькие мальчики вырастают бесплодными. Так что в такой прививке есть смысл. Но мы бы никогда не сделали прививку от простуды. Лайнус Полинг прав. В этом случае мы никогда не стали бы подвергать детей вакцинации, безопасность которой ещё не подтверждена.
Стандарты FDA только для вакцины на основе антигена предусматривают двухлетний профиль безопасности. Нам нужно много гарантий того, что она не вызывает дефектов роста, не вызывает потенциально долгосрочных рисков аутоиммунных заболеваний или рака. Мы бы никогда не стали подвергать такому риску наших детей.
И совершенно точно это касается генетических продуктов, технологии переноса генов, которая требует пятилетней проверки FDA на безопасность, – мы ни при каких обстоятельствах не позволим вводить нашим детям технологию переноса генов без гарантий того, что это безопасно.
Эти вакцины прошли клинические испытания: Pfizer для детей от 12 до 17 лет, 30 микрограммов на инъекцию, две инъекции, а затем – от 5 до 11 лет, 10 микрограммов матричной РНК Pfizer на инъекцию.
Клинические испытания и статистические статьи доктора Фрэнка и его коллег, а затем доктора Уолтера и его коллег в New England Journal of Medicine показали, что примерно у четырёх тысяч пятисот детей, которым рандомно ввели вакцину либо плацебо – в целом на тысячи детей предотвратили примерно два десятка случаев насморка.
И это всё. Нет никаких упоминаний о распространении, снижении числа серьёзных случаев заболевания – ничего такого, что происходило бы в других группах. И около трети детей заболело. У них были боли в теле, температура, озноб и прочее. Так что сами по себе клинические испытания, краткосрочное наблюдение не дали Америке стимула вакцинировать детей ради их пользы. Никакого. По факту…
Ян Екелек: Но вывод из этих испытаний был другой: вакцины безопасны. Так?
Доктор Маккалоу: Что ж, в эру воспевания вакцин мы можем комментировать лишь данные и результаты. Выводы, к которым приходят авторы, не имеют значения. Если они пропитаны воспеванием вакцинации… Были статьи, которые в основном не показывали никакого фундаментального влияния. Вывод: вакцинировать всех. Просто выводы одноразовые. Мы просто будем придерживаться данных.
Кто-то, исходя из клинических испытаний, сделал бы вывод: нет. Нет, вакцинироваться не буду. Просто нет никаких предложений. Если бы тяжёлых случаев заболевания стало резко меньше, стало меньше смертей, что-то значимое для детей, меньше заражений среди родственников, что-то… Но нет. Ничего. Испытания по случайной выборке просто ничего не показали.
Затем эти рандомизированные испытания оценивают на педиатрических собраниях. Самый интересный комментарий дал доктор Рубин, один из моих современников. Он также автор статей в New England Journal of Medicine. Доктор Рубин сказал (он входит в состав консультативной группы): «Мы никогда не узнаем, безопасны ли эти вакцины для детей, если не сделаем шаг вперёд и не начнём их широко применять».
То есть по его мнению как автора статей в New England Journal of Medicine и влиятельного члена консультативной группы, безопасность вакцины для американских детей можно проверить лишь через то, чтобы полностью вакцинировать их неконтролируемым образом с неконтролируемым последующим наблюдением и позволить родителям сходить с ума от переживаний.
И что из этого вышло? В июне мы узнали об историях с миокардитом, когда около 200 детей заболели после прививки. У них началась боль в груди, появились признаки и симптомы сердечной недостаточности, резкие изменения ЭКГ, подъём сегмента ST, очень высокий уровень сердечных тропонинов, анализы крови показывали повреждения. Сердечные тропонины были в десять — сто раз выше, чем при стандартном сердечном приступе. Массивное поражение сердца.
У взрослых в отделении интенсивной терапии наблюдается повышение уровня тропонина при респираторных заболеваниях, но оно очень умеренное. Других изменений в этой области нет. Это не миокардит. Китайцы вообще-то изначально описали, что это не миокардит с респираторной инфекцией, а бессимптомное повышение тропонина, минимальное. Бывает при пневмококковой пневмонии и других пневмониях. Так что это не миокардит. Это на самом деле было неправильно истолковано в литературе.
Но вызванный вакциной миокардит — это серьёзно. 90% таких детей попадают в больницу. Родители обеспокоены. Около четверти из них имеют аномальные эхокардиограммы. Мы знаем, что рекомендации по миокардиту означают, что нам нужно использовать лекарства для предотвращения сердечной недостаточности – ингибиторы АПФ и бета-блокаторы. Это может означать запрет на физическую активность в течение трёх-шести месяцев. Это большое дело.
И когда FDA и CDC дважды встретились в июне, они фактически использовали термины, что это были лёгкие и редкие случаи. Однако лёгкая степень была неверным выводом, потому что мы знаем, что госпитализация в соответствии с регулирующим законодательством и стандартами является серьёзным побочным эффектом. Так что ни один государственный чиновник не может назвать что-то лёгким, когда оно тяжёлое. Это называется злоупотреблением служебным положением. Это неправильное утверждение. И когда речь о чём-то важном, оно очень неправильное. Но наши чиновники общественного здравоохранения делали это во всех протоколах и записях своих встреч. Как эксперт по безопасности, основывающийся на фактах, я бы никогда такого не сделал. Никогда.
И второе: они назвали те случаи редкими. Они взяли 200 случаев и разделили их на всех вакцинированных, получив очень маленькое число с большим знаменателем. Мы никогда так не делаем в клинических испытаниях, когда речь о безопасности. Мы используем термин «верхушка айсберга». Почему? Потому что это просто точка исследования. В июне мы только начали прививать детей. Детей вакцинировали всё лето. В нашей системе отчётности о побочных эффектах вакцин уже более 16 000 случаев.
Так что я был прав, когда на национальном телевидении сказал, что это не редкие случаи. Это верхушка айсберга. Я был прав. Просто… 16 000 – это огромная цифра. Любое число больше 50 является неприемлемым, когда речь о безопасности, для любого лекарства на рынке. Итак, 50 смертей после лекарства от диабета – продукт уходит с рынка. Пять смертей – предупреждение о возможной непредсказуемости. 50 случаев гепатита после антибиотика – и его нет, его нет в продаже. Мы никогда не потерпим антибиотик, лекарство от диабета, вызывающее миокардит. Никогда.
А в статье доктора Аролы из Финляндии до пандемии COVID-19 были зафиксированы все педиатрические случаи миокардита для всей этой возрастной группы. А частота возникновения беспричинных или спонтанных миокардитов, возникающих при мощном вирусе, составляет четыре случая на миллион.
Теперь у нас есть оценки из статьи доктора Трейси Хоаг (Калифорнийский университет в Дэвисе), в которой использовались данные VAERS и V-Safe. Согласно её оценке, верхний предел по миокардиту после этих прививок у детей в действительности составляет 162 случая на миллион. Это намного больше четырёх. Центр по контролю заболеваний (CDC), по первоначальной оценке, называет цифры между пятьюдесятью и шестьюдесетью. Они высокие. Но – нет, они, похоже, намного выше.
Хоаг показала, что, к примеру, привитый юноша в возрасте 12-17 лет с большей вероятностью будет госпитализирован с миокардитом, чем вообще будет госпитализирован, если не вакцинируется и заболеет респираторным заболеванием COVID-19. Плохой вариант. В CDC слышали это, и в FDA слышали это дважды, в сентябре и октябре, на собраниях регулирующих органов. Анализ Хоаг не оспаривался.
Теперь про анализ доктора Рона Костоффа, опубликованный в Toxicology Reports, под названием «Почему мы вакцинируем детей?» На самом деле он проанализировал все возрастные группы и пришёл к такому же выводу относительно смертности. Он сказал, что в возрасте 65 лет, когда вы думаете, что вакцины принесут пользу, человек с большей вероятностью умрёт от вакцинации, чем от респираторного заболевания COVID-19, потому что COVID-19 он может и не заболеть.
Анализы и Хоаг, и Костоффа получаются такими из-за неизбежности. То есть когда вы вакцинируетесь, вакцина на 100% в вашем теле. Это бесспорно. Вы подверглись воздействию вакцин и будете подвергаться всему, что они делают в организме, включая сильное воздействие шиповидного белка.
Если вы не вакцинируетесь, то можете заболеть COVID, а можете и не заболеть. Возможно, вы больше никогда не подвергнетесь воздействию шиповидного белка. У вас может быть естественный иммунитет, и вы можете больше не заразиться COVID-19. Но помните: человек с естественным иммунитетом, который вакцинируется, получает ещё один мощный выброс спайкового белка и снова подвергается воздействию. Так что естественный иммунитет при вакцинировании – это двойная опасность.
Таким образом, анализ доктора Костоффа показал, что у 65-летнего человека в пять раз больше шансов умереть от вакцины, чем от респираторного заболевания COVID-19. И теперь у нас есть данные о смертности в Соединенных Штатах, которые абсолютно этому соответствуют. И я думаю, что это важно отметить. Из Системы отчётности CDC о побочных эффектах вакцин мы знаем, что на сегодня число смертей, подтверждённое CDC, превышает 20 000.
Ранее весной анализы доктора Роуз и доктора Маклафлина показали, что 50% этих смертей происходят в течение 48 часов, 80% – в течение недели. В 86% случаев другого объяснения нет. Как мы знаем, точно к такому же анализу пришла консультационная группа в Великобритании, которая, основываясь на доказательной базе, оценивала систему жёлтых карточек, отдельную систему.
И теперь здесь, в Колумбийском университете в Нью-Йорке, свой отчёт только что представил доктор Пантазатос с соавторами. Используя данные из Европы и США, нашу информацию переписи населения США и реестры вакцин, они знают, кто был вакцинирован и кто умер. По их оценкам, с февраля по август 2021 года, к сожалению, вскоре после вакцинирования от COVID-19 скончались от 146 000 до 187 000 американцев. Эти цифры ошеломляют.
Говорю вам, для любого продукта массового использования на рынке предел допустимости – 50 смертей. Мы знаем, что с пандемией свиного гриппа мы дошли до 25 смертей, и этого не потерпели. В 1976 году у нас было вакцинировано от свиного гриппа 55 миллионов человек. 50 смертей, и всё. Общее количество смертей возросло до 53, 550 случаев синдрома Гийена-Барре – и Америка извинилась перед вакцинированными.
Смерть людей из-за респираторной инфекции – это плохо. Но теперь, когда есть эта двойная опасность умереть от COVID, и эти смерти накапливаются… По моим оценкам, из 800 000 смертей 85% можно было бы предотвратить с помощью раннего лечения. Теперь у нас есть 187000 потенциальных смертей после вакцины, ни одну из которых мы не смогли бы предотвратить.
Я не думаю, что можно предотвратить хотя бы одну смерть от вакцины против COVID-19. Почему? Потому что вакцины Johnson and Johnson, AstraZeneca за пределами США, Pfizer и Moderna являются генетическими вакцинами. Они предоставляют мозаике клеток в организме генетический материал через липидные наночастицы. Они захватывают клетки тела, чтобы произвести опасный шиповидный белок. Производство этого белка неконтролируемо по количеству и по продолжительности. Впервые мы даём вакцину и не знаем, сколько получают люди. Мы не знаем, сколько антигена они получают.
Спайковый белок сам по себе смертелен. Он повреждает органы. Это вызывает повреждение эндотелия и образование тромбов. Он попадает в сердце. Отсюда и миокардит. В статье доктора Аволио и его коллег показано, что перициты, клетки, поддерживающие капилляры и кардиомиоциты, повреждаются спайковым белком.
Есть исследования вскрытия вакцинированных людей. Спайковый белок повсюду. Он в мозгу. Недаром возникают головные боли и тромбы в мозгу, звон в ушах, корковая и глазная слепота, судороги. Он повреждает кровеносные сосуды. Неудивительно, что есть показатели инсульта, инфарктов, тромбов, лёгочной эмболии. Неудивительно, что FDA имеют официальные предупреждения об опасности вакцин при тромбозе центральных и кавернозных вен.
У них есть предупреждения, потому что повреждена неврологическая система, возникает синдром Гийена-Барре; это официальные предупреждения FDA. Неудивительно, что есть предупреждения. FDA сообщают родителям, что вакцины вызывают миокардит. Внимание, Pfizer и Moderna вызывают миокардит. Что может быть яснее.
И теперь в случае со статьёй, которую мы с Джессикой Роуз опубликовали в Current Problems in Cardiology, мы столкнулись с исторической цензурой. У нас была статья. Мы анализируем систему VAERS и просто сообщаем о том, что произошло. Вот и всё. Мы просто сообщаем о случаях миокардита.
Один из основных выводов заключается в том, что, хотя пик приходится на возраст около 17 лет, это асимметричное распределение, и хвост тянется до 50 лет. И 90% жертв миокардита – мужчины. Это означает, что мужчины вашего возраста в случае вакцинации могут заболеть миокардитом. Это то, что мы увидели в VAERS.
Эта статья была приглашена, журнал приветствовал её. Есть редакционная переписка. Доктор Роуз – первый автор. Статья представлена и отправляется на экспертную оценку. В конечном итоге есть изменения, правки. Это принято. Затраты за публикацию оплачиваются. Я знаю это, потому что я оплатил их как старший автор. Есть авторские соглашения. Есть контракты, доплаты за цветные рисунки. Статья опубликована в Current Problems in Cardiology и цитируется в Национальной медицинской библиотеке. Это уже часть истории медицины.
А затем, за пять дней до педиатрических совещаний в США, посвящённых обсуждению вакцин для детей, издательство Elsevier удаляет статью из базы PubMed, что на самом деле невозможно. И они говорят: «Мы отзываем её, поскольку не думаем, что приглашали её изначально». И я посмотрел в контракте. Я сказал: «При каких обстоятельствах исторически они могут отозвать статью после её публикации?» Действительно, в контракте сказано, что это можно сделать только в том случае, если статья будет научно неверной, но Elsevier не утверждает, что она ненаучна.
Итак, за пять дней до встречи педиатров, на которой исследователи и учёные попытаются понять, что делают вакцины и что вредно для детей, критически важный документ подвергается цензуре. Это акт цензуры. Elsevier сейчас отправлено письмо о том, что ему будет предъявлен иск. Судебный процесс будет в связи с нарушением контракта. Гонорар они, кстати, сохранили. Интересно. Они сохранили гонорары, тысячи долларов гонораров. Не отозвали их.
Они удалили статью без надлежащей правовой процедуры, без обсуждения. И вдобавок ко всему, они участвуют в нечестном вмешательстве, то есть вмешиваются в сферу научных публикаций и фактически – в публичное распространение критически важных данных. Таким образом, Elsevier, крупнейшее в мире издательство, за этот явный акт научной цензуры будет привлечено к показательной судебной ответственности.
Диктор: В Elsevier отказались комментировать иск, который доктор Маккалоу подал против них за удаление его статьи о миокардите.
Ян Екелек: Я хочу вернуться к этому новому исследованию Колумбийского университета, которое вы только что процитировали. Итак, пара моментов. Во-первых, все эти случаи, о которых мы говорим – и это действительно важно – я думаю, редкие события. Люди умирают от COVID очень редко. Люди умирают от вакцин очень редко. Всё это редкие случаи. Я просто хочу убедиться, что это ясно, поскольку люди могут воображать всё, что угодно, учитывая наши слова.
Вопрос в том, что это всё-таки много среди гигантского числа вакцинированных. Так как же работало это исследование. Как появилась эта информация. Это каверзный вопрос, но я хочу услышать подробности.
Доктор Маккалоу: Поскольку о случаях смерти сообщается в Систему сообщений о побочных эффектах вакцины и поскольку они происходят в короткий период после прививки, они не распределяются случайным образом во времени. Если бы это были просто смерти, не относящиеся к вакцине, мы бы не увидели гигантского всплеска смертей сразу после вакцинации. Мы бы просто этого не увидели. Так же, как мы видим гигантский всплеск сердечных приступов, инсультов, параличей и тромбов и прочее – всё это очень тесно связано.
Мы знаем, что вакцины обманом заставляют организм вырабатывать смертельный белок, которым манипулировали и, в некотором смысле, сделали смертельным в лаборатории в Ухане в Китае. Так что у них опасный механизм действия. Там очень, очень тесная временная связь. По меньшей мере, один анализ, который попытался справедливо оценить все эпизоды, сказал: слушай, другого объяснения, кроме вакцины, в подавляющем большинстве случаев нет.
Смерти не противоречат несмертельным случаям. Так есть ли вещи, которые могут быть предпосылками, такие как сердечный приступ или инсульт? Да. Итак, у нас есть внутренняя непротиворечивость. И те же результаты есть в системе жёлтых карточек в Великобритании и системе UDRI в Европе. Таким образом, мы фактически выполнили все критерии причинно-следственной связи Хилла.
Я дипломированный эпидемиолог. Это моя работа. Я говорю вам без всякого сомнения, что большая часть смертей, которые мы наблюдаем в этих системах безопасности, на самом деле связана с вакциной. Итак, теперь, когда мы объединяем разные данные, знаем, когда люди умирают, знаем, когда их вакцинировали, можно провести анализ, как я упоминал в Колумбийском университете, который поможет разобраться – как в Европе, так и в Соединенных Штатах – сколько людей умирает после вакцинации. И даже если небольшой процент напрямую связан с вакциной, это большое число.
У нас также есть способы определить это в Centers for Medicare and Medicaid Services. Сейчас не все там зарегистрированы, но это надежная система, в которой видно, когда кто-то был вакцинирован и когда он умер. И мы действительно можем выбрать временной интервал. Это очень важно.
Итак, в систему VAERS сообщают о смерти добровольно. Человек должен быть по-настоящему встревожен и должен заполнить формы, чтобы сообщить… Я сообщал о смерти в VAERS, поэтому могу вам сказать, что это требует больших усилий. Это занимает около получаса, заполнение нескольких форм… Причём если неправильно заполнишь, это карается лишением свободы или федеральными штрафами, очень серьёзными. Могу вам сказать, что смерти, которые, по словам CDC, происходят после вакцины, реальны.
И мы знаем из статьи доктора Миснера и его коллег до COVID-19, что 86% этих отчётов составляют врачи, медсёстры, медицинский персонал, кто-то в центре вакцинации, фармацевтических компаниях. Они считают, что причиной смерти является вакцина. В 14% случаев это делают члены семьи.
Но в любом случае я не сомневаюсь, что то, что в VAERS, реально. CDC это проверяют. Они получают временный номер VAERS. Они удостоверяют его, и они говорят, что эти данные реальны. 20000 смертей. Половина из них, как известно, являются внутренними, потому что наша система также включает отчёты из других стран.
Итак, если у нас есть 9000 смертей в VAERS, и у нас есть данные анализа Колумбийского университета, который называет верхний предел в сто восемьдесят семь смертей. У нас есть средний показатель на начало лета. Очевидно, что список смертей будет пополняться по мере того, как вводятся вакцины и бустеры, но против федерального правительства уже подан иск. Главный адвокат – Том Ренц. Там речь об оценках от CMS с экстраполяцией, что реальное число составляет 45000.
Итак, когда у нас есть реальное число и есть VAERS, мы можем вычислить недоучёт. Что такое недоучёт? И судя по иску разоблачителя и данным CMS за то время, многие люди работают над этим. Мы думали, что недоучёт составлял разницу в пять раз. Так что то, что мы видим в VAERS, наверное, в пять раз хуже.
Теперь, с учётом только что вышедшей статьи Колумбийского университета, недоучёт был повышен до двадцати раз. Но это явно в пределах одного и ста процентов, которые ранее были установлены гарвардским исследованием недоучёта в VAERS.
Говорю вам, что большое число американцев умирает после вакцины против COVID-19. Большое. Но если поделить на всю страну, то кому-то это уже неважно. Несколько месяцев назад во Флориде рухнул жилой дом. Завалило троих человек. И Америку возмутили стандарты безопасности строительства. Америка вступила в войну, когда в результате терактов 11 сентября погибло около 2000 человек. Число в сто восемьдесят семь тысяч должно быть возмутительно. Это возмутительно. И вы знаете, почему это возмутительно: потому что сейчас мы находимся в осаде принудительной вакцинации населения, а люди не хотят вакцинироваться.
И вот что произошло: как только люди начали умирать от вакцины, они начали говорить. И необъяснимым образом, в самом разгаре большой программы вакцинации, которая должна была быть очень популярной и широко принятой, уровень вакцинации резко упал в середине апреля. Упал. Люди просто говорили, что не делают прививки, потому что видят, как умирают их близкие, они говорили об этом.
Так что, когда показатели вакцинации резко упали, то перспектива всадить иглу в руку каждого внезапно рухнула. Затем мы начали видеть всякие стимулы. Вот вам пиво. Вот вам пончик. Как насчёт розыгрыша миллиона долларов? Как насчёт бесплатной стипендии в колледже? Мы фактически растоптали Нюрнбергский кодекс. Помните, изначально, в декабре, январе, феврале, вакцинация была совершенно добровольной, потому что это исследование. Вакцины являются экспериментальными.
Нюрнбергский кодекс касается нацистской Германии, где врачи участвовали в ужасных преступлениях: ставили опыты над евреями и неевреями во время Холокоста, в том числе в одно время отправляя их в газовые камеры. Итак, дело в том, что Нюрнбергский кодекс, Нюрнбергский процесс в Германии сказал, что мы никогда больше не будем проводить исследования там, где есть какое-либо давление, принуждение или угроза репрессий за участие или неучастие, и точка.
Меня как врача спрашивают: «Доктор Маккалоу, вы поддерживаете вакцинацию?» Я сказал: «Никогда. Я бы никогда не нарушил Нюрнбергский кодекс». Ни один хороший врач не сделал бы этого. Ни один хороший врач и ни одно хорошее медицинское общество никогда не поощряли вакцинацию. Только так. Любой врач, любое медицинское общество, любой работодатель, любое правительство, которые оказали какое-либо давление на кого-либо, нарушили Нюрнбергский кодекс, потому что все вакцины находятся в стадии исследований.
Ян Екелек: Речь об этих конкретных вакцинах, просто для ясности. Верно?
Доктор Маккалоу: Именно эти вакцины. Но многие, даже если они не участвуют в исследованиях, говорят: послушай, есть такое понятие как свобода медицины. Есть принцип самостоятельного принятия решений. И если бы я сказал вам: «Слушайте, примите эту таблетку от диабета. Это вам полезно. Вы должны её принять, она одобрена FDA». Вы можете сказать: «Знаете, доктор, я сам решу, принимать ли мне эту таблетку. Вы не можете мне её навязывать». Принцип самостоятельного принятия решений в приоритете, как и тесно связанная с ним концепция Нюрнбергского кодекса.
Есть второй очень важный принцип в биоэтике и исследованиях. Он называется Хельсинкской декларацией, в которой говорится, что человек должен давать согласие на основе полной информированности. Я говорю вам, что система VAERS сообщает месяц за месяцем – у нас 20000 смертей.
Но этого не указано в анкете, где даёт согласие очередной человек, который вакцинируется. Там нет ничего подобного. Таким образом, наша программа, которую возглавляют агентства, не имеющие опыта реализации таких программ, нарушает Нюрнбергский кодекс и Хельсинкскую декларацию. И весь медицинский истеблишмент, вся медицинская литература, все правительственные системы во всем мире попирают эти принципы биоэтики.
Почему я говорю, что FDA и CDC в этом некомпетентны? FDA – это агентство по контролю за лекарствами, агентство по безопасности лекарств, которое рассматривает рекламные заявки от фармацевтических компаний. Вот что они делают. Они не проводят программы массовой вакцинации.
CDC (Центры по контролю и профилактике заболеваний США) являются агентством по расследованию вспышек. CDC не ведут больших программ. На самом деле один раз они запустили такую долгосрочную программу, что привело к катастрофе. Она называлась «Таскиги». Программу «Таскиги» осуществляли в округе Мейкон, штат Алабама. Они набирали чернокожих мужчин с сифилисом – некоторые с сифилисом, некоторые без – и фактически давали им плацебо-подобные добавки, чтобы, цитирую, «справиться с сифилисом». И они вели хронику того, что с ними происходило. Это началось в 1932 году. Примерно в 1944 году стало известно, что сифилис лечится пенициллином. К 1948 году он был широко доступен. Но CDC активно запрещали аптекам давать пенициллин этим чернокожим мужчинам. И они передавали болезнь своим жёнам, у них рождались дети с сифилисом.
В 1972 году это посчитали таким злодеянием, что это привлекло внимание Сената и Палаты представителей, и были проведены слушания. Некоторые люди из CDC ушли в отставку. CDC так и не извинились. Программу остановили. И, наконец, президенту Клинтону в 1994 году пришлось, по сути, принести извинения и возместить ущерб оставшимся в живых, супругам и детям, пострадавшим в результате программы «Таскиги».
Ту программу вели CDC. CDC не должны играть никакой роли в проведении программы массовой вакцинации, равно как и FDA.
Люди говорят: «Ну, доктор Маккалоу, как же её воплотить в жизнь?» У нас должна была быть отдельная программа общественного лидерства в области вакцинации в США, в которой участвовали бы медицинские эксперты. В ней должен был быть комитет по критическим событиям, который отслеживал бы надвигающиеся кризисы; независимый мониторинг безопасности данных; такие люди, как я, такие эксперты, как я, которые в основном имеют опыт в оценке безопасности; и в ней должен был быть совет по этике. В программе каждый месяц нужно было бы проводить обзор. Американцы заслуживают того, чтобы понять, как работают вакцины, какая вакцина лучшая, работают ли они и безопасны ли они.
Но месяц за месяцем не выходило ни одного отчёта. Наши FDA и CDC молчали. Единственное сообщение, которое слышали американцы, – это то, что вакцины безопасны и эффективны, вакцинируйтесь. А потом в середине апреля Америка выяснила, что люди умирают после вакцины. Прививки никто не делал. Потом началось давление, нарушение биоэтики, и этого было мало. Потом летом начались принуждения.
И теперь эти требования создали гораздо больше напряжённости, чем само респираторное заболевание. Американцы знают, что могут потерять работу, если не вакцинируются, или не смогут ходить в школу, но они также знают, что из-за вакцины могут умереть или навсегда остаться инвалидом.
В системе VAERS зарегистрировано более 30 000 людей с постоянной инвалидностью. И американцы видят, как их близких, родственников, знакомых в церкви или в школе убивают или ранят вакциной в рекордных количествах.
Это сейчас в основном фокус происходящего в нашей стране. И во всём мире. Страны находятся в этой точке; австралийцы, по сути, движутся к концентрационным лагерям, которые в конечном итоге предназначены для непривитых.
Ян Екелек: Вы упомянули это исследование CMS, которое насчитало 45000 смертей в результате побочных эффектов после вакцинации. Мне нужно взглянуть на это исследование Колумбийского университета. Опять же, почти невозможно это выявить. Как рождается эта оценка. В фактических данных VAERS это 20000, CMS говорит о 45000. Откуда взялись эти цифры.
Доктор Маккалоу: Итак, есть три категории данных о смертности, которые нам нужно обозначить. Система VAERS насчитывает около 20000 смертей, половина из которых — домашние. Итак, скажем, 10000 американцев умерли, кто-то сообщил об этом, и CDC подтвердили, что это случилось после вакцинации. Большинство таких смертей случаются в течение нескольких дней. 10000. Получили это число. Сейчас, в декабре 2021 года.
Второе число. Летом 2021 года, скажем, в июне 2021 года, информатор из CMS наблюдал за данными и видел, как внесённые в список CMS умирали после вакцинации, поскольку было известно, когда они вакцинировались и когда умерли. И этот информатор вышел вперёд и сказал: «Мне это не нравится».
Ведущий адвокат Том Ренц и информатор из CMS, учитывая, сколько людей внесено в CMS и характер смертей, летом применили экстраполяцию, согласно которой мы в общей сложности получили 45000 американцев – тех, кто внесён и не внесён в CMS, и это включало бы и умерших от вакцины, внесённых в VAERS. Они подали иск против правительства США, говоря: закройте программу, люди умирают!
Теперь, в декабре 2021 года, в этой статье Колумбийского университета используются данные переписи населения США, данные о вакцинированных в США, а также данные о выбывших из списков. То есть можно найти тех, кто был вакцинирован и кто умер, и в основном видно взаимосвязь, что процент привитых связан со смертностью.
Сейчас в США мы вакцинировали 200 миллионов человек. На данный момент мы в значительной степени вакцинированная страна. Группы непривитых — это люди с крайне малой вероятностью смерти, а именно дети. Всего у нас 70 миллионов детей. Думаю, примерно 20 миллионов из них – в возрасте до 11 лет. Так что они очень вряд ли умрут. Кто умирает от вакцины?
В анализе доктора Маклафлина показывают пожилых людей. Это те же, кто умирает от респираторных заболеваний. И поэтому, поскольку большинство пожилых сделали прививки рано, теперь возникает вопрос: если мы начнём волну их ревакцинации, не увеличится ли смертность? Итак, цифры большие. Думаю, поэтому это выглядит правдой.
Этим летом был проведён неофициальный интернет-опрос, очень неофициальный, не научный. Но в нём спрашивали: знаете ли вы кого-нибудь из вашей семьи или круга общения, школы, церкви и т. д., кто умер после вакцинации? И примерно 12% опрошенных сказали «да, я слышал хотя бы одном».
Сейчас я занимаюсь клинической практикой. У меня есть группа пациентов. Допустим, в моей группе 1000 пациентов, и, по моим оценкам, около 70% были вакцинированы на раннем этапе. Опять же, я не поощрял и не отговаривал. Они вакцинировались из соображений патриотизма – точно так же, как это сделали у меня в семье. Я имею в виду, что все знают, кто привился.
В моей практике есть одна смерть от вакцины, и я убежден, что это был несмертельный тромбоз. Было ясно, что это вызвано вакциной. Через три месяца пациент умер от этой болезни, которая очевидно началась после прививки. Итак, я подтвердил это как смерть, вызванную вакциной, и сообщил об этом в VAERS.
Я сообщил о начальной тромбоэмболической аномалии, а затем мне пришлось приложить много усилий, чтобы зафиксировать это в VAERS. Я не мог обновить его в онлайн-системе. Пришлось перейти в приложение на телефоне. Я добивался, чтобы этому случаю выдали постоянный номер VAERS. В итоге пришлось делать свидетельство о смерти. И для этого также пришлось немало потрудиться. А теперь представьте: 20000 смертей, такой объём работы.
То есть по факту случаев больше. Данные в отчёте, согласно статье Колумбийского университета, могут быть меньше в двадцать раз, и это соответствует действительности. Итак, если у нас 10000 смертей или 9000 смертей, то умножаем на 20 и получаем 180 тысяч. И они получают 187, где-то между ста восьмьюдесятью и двухстами тысячами смертей.
Теперь, если речь идёт о пожилых и людях, восприимчивых к COVID-19, то они стоят перед двумя рисками: умереть от COVID или умереть от вакцин. Какой риск выше? Я слышал такие комментарии от людей. И у нас тут как раз предел недопустимости. Мы же не можем просить людей вакцинироваться, а затем, возможно, умереть через два дня в большом количестве. Мы этого не делаем. Это за гранью допустимости. Меня не волнует, насколько хороши эти вакцины. Неважно, пресекают ли они передачу вируса. Мы бы никогда не попросили людей о таком.
И я думаю, что вакцинировать детей хотят явно не ради их благополучия. На самом деле, они используют детей как живой щит.
Ян Екелек: Вы поднимаете здесь целый ряд этических вопросов. Думаю, что другие гости шоу продемонстрировали, что даже если бы детей вакцинировали, то действие препаратов на них не было бы эффективным.
Доктор Маккалоу: Если статья в Lancet, которую я цитировал, верна, и в 39% случаев вирус передаётся от полностью вакцинированных к полностью вакцинированным, то вопрос ясен. У нас есть три отчёта об омикроне: 79 и более процентов заражённых вакцинированы. Вакцина не остановит передачу вируса.
Вопрос в том, что на самом деле делают вакцины? Они вообще что-нибудь делают? Потому что у нас месяцами не было правительственных отчётов. Американцы на самом деле не знали о преимуществах вакцины. Американцы кое-что поняли насчёт их безопасности, потому что видели, как люди умирали, попадали в больницы, видели вред от вакцин. У нас миллион пагубных последствий вакцин. Вы не можете это скрыть.
Но американцы не увидели пользы от вакцин, потому что волна дельты была огромной – три четверти волны, которая была до вакцинирования. Теперь идёт волна омикрона. Во всём мире у нас было три волны: волна до вакцинации, волна дельты сразу после вакцинации, такая же высокая во всём мире, и теперь у нас волна омикрона. Похоже, она будет столь же высокой.
Во всём мире, похоже, вакцины ничем не помогли. И мы знали это изначально. Были статьи доктора Брауна и его коллег, в которых говорилось, что после вакцинирования абсолютное снижение риска в результате клинических испытаний составило менее 1%. То есть они не могут влиять на динамику распространения COVID-19 среди населения.
Затем была опубликована статья доктора Субраманьяна. Они проанализировали наиболее и наименее вакцинированные страны, и на самом деле зависимость оказалась обратной. Вакцинация, похоже, усугубляет ситуацию. Субраманьян совершенно очевидно пришёл к выводу, что вакцинация как единственный ответ общественного здравоохранения на пандемию недопустима. Попробуйте что-то ещё, например, лечение.
А сейчас у нас ситуация, когда люди говорят: слушай, это плохая болезнь. Можно умереть от вакцины. И мы просто должны делать это на благо общества. Однажды один мой собеседник сказал, что сделал прививку, и это было в начале марта. Я сказал: «Ох, я беспокоюсь о смертях». Он спросил, каковы сейчас цифры. Я ответил: «Сейчас март. У нас 1600 смертей». Он продолжил: «Мы вакцинировали 60 миллионов американцев. 1600 смертей – невысокая цена».
А я про себя закончил его мысль: «Невысокая цена за арийскую расу». Такова логика евгеники. Зачистите население, и если вы переживёте вакцину, а кто-то другой умрёт, то это не ваша забота.
И вот что происходит. Эта масса думает: COVID-19 – тяжёлая болезнь, нам нужно сделать прививку, чтобы миновать её, и просто набраться сил и сделать прививку. И если это вас покалечит или убьёт, никого это не волнует. Этого не признают, не покажут по телевизору.
Фактически у нас есть умышленные программы цензуры, цель которых – это скрыть. У нас есть Trusted News Initiative («Инициатива надёжных новостей»), объявленная 10 декабря во всём мире. В ней говорится, что мы будем скрывать любую информацию о безопасности вакцин и смертях. Мы собираемся скрыть всё, что связано с ранним лечением, чтобы массово продвигать вакцинацию. Это всё в открытом доступе. На самом деле всё это открыто.
И вот я отправился на телевидение пообщаться с доктором психологии Дрю, известным телевизионным врачом. У него был COVID-19. У меня был COVID-19. Мы начали говорить о безопасности вакцин. Он вакцинировался. Он сказал американцам, что сделал это по социальным причинам. Он хотел путешествовать. И у него на самом деле был побочный эффект после Johnson and Johnson. Он действительно заболел.
А потом я разговаривал с его женой. Я сказал: «Боже, у него чуть не случился венозный инсульт». Я имею в виду, что это очень серьёзно. Я сказал: «Слушайте, вы не можете снова заболеть COVID. У вас естественный иммунитет. Вас бы исключили из клинических испытаний». И он говорил о том, что – да, он прошёл ненужную медицинскую процедуру, но хотел показать Америке, что он сторонник вакцинации. Я сказал: «Слушайте, я тоже за вакцины. Я делал все прививки до COVID. Мы в равной степени сторонники вакцинации. Но вам не нужно доказывать это, рискуя своей жизнью и принимая вакцину, которая не показана с медицинской точки зрения».
Я сказал: «У нас копится огромное количество смертей». Это было летом прошлого года. А он ответил: «Питер, Америка была готова к этому. Люди были психологически приучены видеть много смертей после вакцины, потому что COVID-19 породил столько одиночества, изоляций, страданий, госпитализаций и самих смертей, что американцы были готовы видеть, что их родственники умирают от вакцины. И именно поэтому мы не видим возмущения».
Ян Екелек: Теперь, учитывая всё, что у нас есть, эту реальность – мы охватили здесь большой диапазон, скажем так. Сегодня, учитывая всё, что мы знаем, каков подход?
Доктор Маккалоу: CDC и другие примерно оценили, насколько серьёзной может быть пандемия, и это увековечено в отчётах и в газетных статьях: из-за пандемии COVID-19 мы можем потерять до 2,1 миллиона человек – 2,1 миллиона американцев.
Мы на отметке 800000. Я дал показания под присягой, что, по моему мнению, 85% этих смертей можно было избежать – 85%. То есть у нас могло быть лишь 100000 жизней, потерянных из-за респираторных заболеваний, если бы мы максимально лечили всех. Умершие всё равно будут и при раннем лечении. В моей практике были пациенты, для которых сделали всё возможное, но они всё равно умерли. Но мы могли бы сократить это число до 100000.
Если бы мы смогли снизить число умерших от респираторных заболеваний до 100000, а от вакцинации умерло 187000 жизней, то, по сути, анализ доктора Костоффа верен. Но на самом деле всё ещё хуже. Вакцина усугубляет ситуацию. И анализ доктора Хоаг также демонстрирует это.
Что мы имеем в пользу вакцин? Без ежемесячного отчёта о том, как обстоят дела с вакцинами, наше правительство потеряло шанс привлечь Америку к вакцинации. В середине лета CDC объявили (на самом деле они объявили об этом в мае) о политике дифференциального тестирования. Они сказали, что если кто-то сделал прививку, ему для больничных процедур больше не нужны тесты. Положили в больницу – анализы сдавать не нужно. Но если вы непривиты, продолжайте сдавать анализы. Продолжайте делать тесты.
Итак, это дифференциальное тестирование продолжалось. Согласно указанию CDC, тестируют в большей степени непривитых. Это создало перекос: когда люди попадают в больницу – будь то из-за COVID или с сопутствующим COVID – они считаются госпитализированными с COVID.
Таким образом, с этим огромным предубеждением мы начали получать очень предвзятые анализы. Результаты, полученные мною и коллегами, сентябрьские еженедельные отчёты CDC MMWR, высокие уровни, примерно 85-процентная защита от госпитализации и смерти для всех вакцин. Это высокое число. Доктор Тенфорд и другие в журнале JAMA: то же самое, 85-процентная защита от госпитализации.
Но Тенфорд привёл нам пример того, что происходит, когда люди попадают в больницу. У привитых была 59-процентная защита от прогрессирования болезни, серьёзного заболевания. Это выглядело неплохо. Сейчас выглядит нехорошо, когда кто-то привит и госпитализирован. И тогда задают вопрос о смертности. Это очень важно. В статье Тенфорда смертность среди вакцинированных составляла от 6 до 7%. Среди непривитых – от 8 до 9%. Так что есть порог смертности.
Теперь рассмотрим статью доктора Кона и его коллег, это Вирджиния – 780000 человек, огромное исследование. В возрасте старше 65 лет вакцинация демонстрирует преимущество в плане смертности даже при наличии заболеваний, не связанных с COVID, потому что вакцинируются более здоровые люди. Это называется смещением выборки. Но по сравнению с теми, у кого был COVID или положительный результат теста на COVID – между их кривыми выживания была абсолютная разница в двенадцать пунктов. Это имеет значение для возраста старше 65 лет, согласно доктору Кону. Примерно через два-три месяца после вакцинации.
Теперь смотрим на возраст до 65 лет, и это то, что я показал Джо Рогану, однопроцентное преимущество. Преимущество в 1%. И охват выпал из кривой для… охват полностью выпал в сентябре для Moderna, Pfizer и J & J, потому что в сентябре прошло примерно шесть месяцев после того, как все участники были вакцинированы, и потому что дельта была вытеснена, а к вакцинам устойчива в основном она.
Таким образом, мы лишились эффективности вакцин. Гигантское исследование, проведённое доктором Нордстремом и его коллегами – 1,6 миллиона пар людей в Швеции, привитых и непривитых, – показало, что через 30 дней после вакцинации Pfizer и Moderna защита от респираторных заболеваний составляет 90%. Через шесть месяцев защита Moderna составила примерно 70%, а Pfizer – около 50%.
Подводя итог, можно сказать, что у нас есть я, Тенфорд и Кон, демонстрирующие некоторую степень эффективности вакцины. Вакцины действительно что-то делают. Есть некоторая польза от вакцинации. Данные чёткие. Moderna, по-видимому, всегда эффективнее в вопросах респираторных заболеваний, госпитализации и смерти, потому что это 100 микрограмм матричной РНК.
Pfizer – это 30 микрограмм матричной РНК, поэтому она должна обеспечивать меньшую защиту, и это так и есть. Слабее всех – Johnson and Johnson. И недавно FDA сняли шляпу и заявили: «Послушайте, мы собираемся снизить акцент с Johnson и Johnson и сделать упор на Moderna и Pfizer».
Эффективность важна. Программе вакцинации уже год. Они могли заранее объявить, кто лучше. Месяцами никто не делал прививки. У нас переизбыток вакцин. Почему бы не сказать, какая из них эффективнее, если мы заинтересованы в завершении пандемии? Наконец, они это сделали.
Итак, от вакцин есть польза. Но теперь 22 исследования показали, что эффективность вакцин падает за шесть месяцев. И на первом раунде совещаний по повторной вакцинации в сентябре комиссия проголосовала против бустеров. Потом это снова обсудили. Через месяц они вернулись к этому вопросу и сказали: всех ревакцинировать.
Потому что сейчас есть соглашение. Вакцины действуют не очень долго. Они не были способны справиться с дельтой и уж точно не способны справиться с омикроном. И они всё еще делают прививки от изначального шиповидного белка уханьского дикого типа. Его уже почти не осталось. Вирус в значительной степени превзошёл эффективность вакцин.
Итак, американцы теперь знают, что польза от вакцин минимальна. Они видят, как их полностью ревакцинированных родственников госпитализируют. Очевидный пример – Израиль. За этим следят все американские евреи, у которых есть родственники в Израиле, и израильские арабы. COVID-19 там развивается. Поствакцинальная кривая в Израиле хуже, чем довакцинальная, и практически все больные COVID-19, лежащие в больнице и умирающие, полностью привиты бустерами. И Израиль входит в четвёртую волну.
Итак, мы удваиваем ставки на стратегию по вакцинированию генетическими препаратами, которые в основном не помогли снизить распространение, госпитализацию и смертность. И если мы достигнем того, что большинство населения будет полностью вакцинировано, а проблема COVID-19 будет такой же серьезной, как и раньше, то можно легко сделать вывод, что вакцинация не является решением для общественного здравоохранения.
Поэтому я постоянно твержу, что нужно по-прежнему уделять внимание раннему лечению. Мы всегда должны ориентироваться на раннее лечение, поскольку лечить всё равно приходится и привитых, и непривитых. Прививочный статус значения не имеет.
У меня сложилось клиническое впечатление, что привитого человека в каком-то смысле лечить легче – случаи более мягкие. Я спрашиваю у пациента, вакцинирован ли он, потому что от этого зависит, как я буду его лечить. И я думаю, что это допустимо. Правда, что в больницах тест чаще положительный у непривитых, чем у привитых.
Но данные CMS говорят о том, что среди тех, кто лежит в больнице с респираторным заболеванием, 60% лиц старше 65 лет вакцинированы. То есть привитых больше. В Израиле, Великобритании и других странах ясно, что в больницах больше вакцинированных, чем непривитых. Так что это кризис привитых. Чем больше доля вакцинированного населения, тем больше доля случаев госпитализации. Это становится ясно. И это то, что мы видим.
Что интересно, наши чиновники, будто слепые, только и делают что твердят: просто вакцинируйтесь. Байден сделал одно из самых мрачных заявлений, которые, я думаю, мы когда-либо слышали от президента Соединенных Штатов. Он сказал, что мы движемся к долгой, смертоносной зиме и сезону отпусков для непривитых. Вакцинируйтесь. Он бросил на Америку такую тёмную тень.
К счастью, я быстро попал на национальное телевидение. В тот день я выступал по радио с комментарием, а через несколько дней по национальному телевидению сделал для Америки чёткое заявление: послушайте, как авторитетный врач по COVID-19 в стране, как человек, на чьё мнение опирались Сенат США, сенаты нескольких штатов, многие СМИ, чьё мнение заслуживает доверия, является аккуратным и справедливо сбалансированным, – я имею позитивное и радостное сообщение для американцев: процент людей с естественным иммунитетом постепенно растёт.
CDC считают, что через это прошли 146 миллионов американцев. Наши методы лечения ещё более надежны. У нас есть моноклональные антитела. Теперь у нас есть препарат от Merck, препарат от Pfizer. У нас есть лучшие пероральные препараты, более сложные подходы к борьбе с пандемией. И наши больницы не перегружены. Наши больницы очень управляемы. Наши нагрузки управляемы.
И мы должны вернуться к основам и защитить пожилых. Помните, что пандемия всегда касается пожилых людей. Дело не в детях. Нельзя использовать детей, молодежь, даже людей среднего возраста в качестве живого щита. Это не работает. Смертей и вреда после вакцинации неприемлемо много.
И я призвал Америку на этом этапе запретить все виды принуждения к вакцинации. В правовой системе идет огромная борьба из-за них, американцы не хотят их, и они знают, что могут умереть от вакцин, нужно запретить мандаты. И мы должны приостановить вакцинацию препаратами Pfizer, Moderna и Johnson and Johnson для тщательной проверки безопасности.
Европейский Союз только что ввёл Novavax. Я думаю, мы должны сделать то же самое. Novavax представляет собой белковую вакцину на основе антигена, 5 микрограмм шиповидного белка в матрице. Несмотря на то, что рука после инъекции сильно болит, эта вакцина кажется намного безопаснее, чем Merck и Pfizer, по крайней мере, по первоначальным данным. У них более обширные данные рандомизированных исследований, чем у Moderna, Pfizer и J&J, более качественные клинические испытания и даже данные с бустерами.
Так что я думаю, вакцины играют роль. Я думаю, что Novavax следует внедрить немедленно, предложить жителям домов престарелых и пожилым, работникам домов престарелых, в качестве неширокой универсальной бустерной программы. А затем для всех остальных мы продолжаем лечение во время пандемии и идём дальше.
Но ни при каких обстоятельствах никогда больше… Я думаю, что Америка пережила очень тёмную главу в своей истории, где было давление, принуждение, угроза репрессий; людей принуждали к вакцинации, они умирали, получали побочные эффекты и навсегда оставались инвалидами. Это тёмная глава в американской истории. Я думаю, нам нужно закрыть её и занять гораздо более позитивную позицию, предприняв конструктивные шаги по выходу из пандемии. И я готов продемонстрировать своё лидерство на всех уровнях, чтобы это произошло.
Ян Екелек: Что ж, доктор Питер Маккалоу, очень приятно было пообщаться.
Доктор Маккалоу: Спасибо.
Диктор: Pfizer, Moderna, Johnson and Johnson и доктор Эрик Рубин, главный редактор New England Journal of Medicine, не ответили на запросы о комментариях.