Взгляд на недавние инвестиции в Китай

В этой постпандемической среде заметно увеличились прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в Китай. Они даже превзошли объём иностранных инвестиций в Соединённые Штаты, и над этим фактом американские СМИ много поработали.

Поскольку большинство средств массовой информации использовали эту информацию для продолжения своей глупой практики превращения всего, что связано с экономикой во что-то, напоминающее спортивные соревнования, в репортажах, как правило, не учитывались важные идеи, которые эти последние данные предлагают о природе экономики Китая и её будущем — экономика достаточно развита, чтобы Китай больше не мог долго полагаться на рост, обусловленный экспортом, и темпы его роста замедлятся.

Понятно, что прошлогодняя пандемия задержала поток инвестиций во всём мире. В случае Китая воздействие ПИИ значительно замедлилось. Во многом потому, что такого рода инвестиционные решения принимаются заблаговременно, большая часть денег, поступивших в 2020 году, была выделена ещё в 2019 году, если не раньше. После резкого перерыва с наихудшей из пандемии весной прошлого года во второй половине 2020 года стала заметной задержка того, что было выделено ранее.

Ежемесячные потоки прямых иностранных инвестиций увеличились в период с июня по декабрь прошлого года почти на 90%. Но затем, поскольку в нелёгком 2020 году было много отложенных или отменённых инвестиционных решений, объёмы ПИИ в первые месяцы этого года резко упали. Месячный поток за январь оказался ниже минимумов июля предыдущего года. Однако компании во всём мире, похоже, быстро переосмыслили ситуацию, поскольку потоки ПИИ быстро начали увеличиваться в течение года. В прошлом июне — в последнем месяце, по которому доступны данные, — месячные потоки почти достигли максимумов конца 2020 года.

Рабочие шьют пальто на фабрике китайской швейной компании Bosideng в Наньтуне, провинция Цзянсу, Китай, 24 сентября 2019 г. (STR / AFP / Getty Images)

Но ещё интереснее, чем эти совокупные цифры, является то, откуда пришли деньги. Количество источников в США сильно уменьшилось, составляя всего 2% от общего притока по последним имеющимся данным. Инвестиции, происходящие из Японии, немного превышают долю США и составляют чуть менее 3% от общего объёма, но они тоже ниже предыдущих уровней.

Европа имеет большую долю, при этом только Великобритания и Германия превышают потоки из США и Японии вместе взятые. Очевидно, что опасения по поводу цепочек поставок больше действуют на лиц, принимающих решения в США и Японии. Для американцев это также наследие «торговой войны» 2019 года между Белым домом Трампа и Китаем. Это побудило многих китайских производителей обойти тарифы, наладив производство в третьих странах, прежде всего в других частях Азии, и их американские партнёры соответствующим образом также перенаправили свои доллары.

Тем не менее от разнообразных инвестиций, которых перенаправляют в Китай иностранцы, можно получить больше информации. Не так давно на обрабатывающую промышленность приходилась доминирующая доля всех прямых иностранных инвестиций в Китай. Согласно последним подсчётам, она упала чуть более чем до 30% от общего числа, всё ещё много, но не то, что было раньше. Напротив, на услуги, розничную торговлю, недвижимость и т. п. пришлось почти 60% недавнего притока прямых иностранных инвестиций.

Казалось бы, иностранцы отказались от закупки продукции в Китае с целью импортировать продукцию обратно для продажи на своих внутренних рынках и вместо этого теперь инвестируют, чтобы получить часть большого и растущего внутреннего рынка Китая. В некоторой степени этот сдвиг соответствует цели Пекина по уменьшению зависимости экономики от экспорта, хотя с другой стороны он должен сорвать решение Пекина о приобретении западных технологий, создавая стимулы для иностранных компаний инвестировать в искусственный интеллект и сложные технологии.

Смещение акцента на ПИИ не вызывает сомнений. Китай достаточно развит, так что он больше не является самым дешёвым местом для производства продукции. Безусловно, затраты в Китае остаются ниже, чем в США, Западной Европе или Японии, но они утратили преимущества по сравнению с другими более бедными странами. Сравнение заработной платы с Мексикой и Вьетнамом может помочь в этом.

В период с 2016 по 2020 год средняя заработная плата производственного рабочего в Китае увеличивалась на 7% в год, что намного быстрее, чем в Мексике — менее 6% в год или во Вьетнаме — чуть более 5%, так что теперь китайская рабочая сила стоит на 35% больше, чем его мексиканский эквивалент, и на 120% больше, чем его вьетнамский эквивалент.

Даже если средний китайский рабочий может предложить больше в виде образования и обучения, сравнение упрощает решение о размещении простого производства. В то же время более высокая заработная плата в Китае даёт его внутренней экономике больше покупательской способности, и на это начали нацеливаться иностранные инвестиции.

Картина, складывающаяся в Китае, вряд ли специфична для этой страны. Она отражает классический образец роста и развития. Первоначально бедная страна, такая как Китай, быстро растёт как источник для более богатых стран. Иностранные инвестиции вливаются в экспортные отрасли этой страны. Действительно, эти инвестиции создают эти отрасли. Инвестиции и спрос из гораздо более богатых регионов мира способствуют быстрому росту, как в Китае за несколько десятилетий. Таким образом, в 1990-е годы и в первое десятилетие этого века прямые иностранные инвестиции составляли от 4,5 до 5% всего внутреннего валового продукта (ВВП) Китая.

Однако по мере развития такой страны как Китай, она становится менее привлекательной для такого рода источников. Инвестиции текут, чтобы воспользоваться преимуществами его теперь более богатого внутреннего рынка. Но поток становится менее значительным. В последние годы в Китае объём прямых иностранных инвестиций едва превышал 1% ВВП. И общий рост становится менее быстрым, потому что рассматриваемая страна, Китай, перестаёт стимулироваться покупками в регионах, которые уже ненамного богаче. Таковы перспективы Китая сейчас. Его замедленные темпы роста, а также характер и относительный размер прямых иностранных инвестиций — всё это рисует эту классическую экономическую картину.

Милтон Эзрати — редактор и писатель в The National Interest, филиале Центра изучения человеческого капитала при университете Буффало (SUNY), и главный экономист нью-йоркской коммуникационной фирмы Vested. До прихода в Vested он работал главным рыночным стратегом и экономистом в Lord, Abbett & Co. Он также часто пишет для City Journal и регулярно ведёт блоги для Forbes. Его последняя книга — «Тридцать завтрашних дней: следующие три десятилетия глобализации, демографии и того, как мы будем жить».

Взгляды, выраженные в этой статье, являются мнением автора и необязательно отражают взгляды The Epoch Times.

Источник: The Epoch Tmes