«Будьте добры к ним!» — так говорит израильский психолог, который изобрёл альтернативную формулу борьбы с хулиганами

В конце дня, когда в классах прозвенел звонок, и дети быстро бегут домой, Ярон задерживается на несколько минут в надежде, что он не встретит Итая и его друзей у ворот школы. Хотя несколько лет назад Итай был его другом, сегодня он не упускает возможности обозвать Ярона унизительными словами, такими, например, как «толстый» или «тупой». Ярон не слюнтяй, он часто реагирует и даёт отпор. Один раз он даже пытался спросить Итая, почему же он всё время нападает на него. Однажды учительница стала свидетелем инцидента, и он рассказал ей, как Итай обижает его. После этого она вызвала мальчика для разговора. Разговор не помог, а только усугубил ситуацию.

Детей, вроде Ярона, которые ищут способы защитить себя от словесного или физического насилия, сегодня предостаточно. Были разработаны различные формулировки и определены методы поведения с хулиганами. И всё же проблема, похоже, не исчезает, а скорее, наоборот, усиливается. В век социальных сетей она только процветает. Исследования последних лет показали, что проблема хулиганства наиболее активна в школах США. В течение многих лет там разрабатываются программы по борьбе с хулиганством [1].

Американо-израильский психолог Исраэль Кальман утверждает, что знает, почему такое явление, как хулиганство, сегодня стало настоящей эпидемией, а также почему программы по борьбе с этим неэффективны. Он объясняет в интервью, что это не из-за отсутствия границ и большой свободы, которую сейчас родители предоставляют детям, и не из-за слабой дисциплины в школах.

Исследование Кальмана в этой области началось в те дни, когда он работал педагогом-психологом в школах Израиля. Это были 1970-е годы, и Кальман заметил, что самая распространённая жалоба детей — это то, что другие дети задирают их. Методы, которые Кальман применял в своей работе психолога, помогли добиться большого успеха. Он обучал детей тому, как бороться с издевательствами с помощью симуляторов и ролевых игр.

«Я искал детей, над которыми издевались другие. Я сообщил школам, что хочу помочь этим детям, а также помочь учителям, с которыми учащиеся грубо обращались и „сводили их с ума“», — говорит Кальман.

Работа началась с проблем, связанных с издевательствами, и постепенно превратилась в методы, решающие проблемы хулиганства в целом. В 80-х годах прошлого века Кальман отправился реализовывать свои методы в Соединенные Штаты. Он вспоминает:

«Я знал, что разработал хороший метод борьбы с хулиганством, но не думал, что делаю что-то особенное».

20 апреля 1999 года, когда в колумбийскую среднюю школу в Колорадо пришли два ученика и начали стрелять в школьников и учителей без разбора, Кальман уже работал педагогом-психологом в школах США. Резня в Колорадо произошла после серии массовых убийств в других учебных заведениях США, и Кальман, как и другие граждане США, был обеспокоен этим явлением.

«Понятно, что почти все эти преступления были совершены жертвами насилия, — объясняет он. – Эти жертвы насилия хотели мести и стали убийцами. Для меня это было очевидно. Почему? Потому что, если вы чувствуете себя жертвой, вы не можете выносить такую жизнь, вы хотите с этим покончить».

Спасшиеся студенты и преподаватели в районе массового убийства в средней школе Колумбии, Колорадо, 20 апреля 1999 г. | Фото: Марк Леффингуэлл / AFP через Getty Images

Этот случай заставил американское общество утвердиться в том, что оно должно освободиться от хулиганства, полагая, что жертвы насилия способны совершать ужасные убийства и затем самоубийства. Это был момент, когда политики и школы разработали план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Этот план назывался «Психология хулиганства», о котором Кальман не слышал ранее. Сегодня этот метод уже распространён во всех городах США и во многих странах мира. Он был разработан норвежским психологом Дэном Олвеусом в 1970-х.

«Когда я увидел этот план, я понял, что он не сработает, а только усложнит ситуацию», — сказал Кальман.

— Какое решение они предложили?

Психолог так охарактеризовал этот метод:

«Решение, которое было предложено, основывалось на идее о том, что роль каждого человека в школе — защищать жертв хулиганства. Нужно научиться делать всё возможное, чтобы жертвы не страдали от издевательств хулиганов. Как это сделать? Посредством расследований. Ребёнок должен сообщить школьному персоналу о том, что кто-то над ним издевается, а педагогический персонал должен что-то предпринять. Нужно поговорить с каждым ребёнком индивидуально, опросить свидетелей, пригласить родителей и побеседовать с ними и т. д».

— Звучит как очень логичное решение. Что в этом плохого?

Психолог отвечает:

«Следует разделять два типа негативных действий. Очень важно в этом разобраться, потому что определение „хулиганство“ на сегодняшний день не учитывает этого. Оба типа насилия объединяют в одно целое, и это ошибка, которую не следует совершать, потому что существует объективный вред и субъективный вред. Объективный вред, к примеру, это, если вы возьмёте нож и воткнёте его в моё тело. Ты сделал мне больно. То, что я думаю о том, что ты сделал, не меняет того факта, что ты причинил мне боль, возможно, ты даже убил меня. Точно так же, если бы ты обворовал меня, — таким образом ты причинил мне боль. Всё, что наносит объективный вред, является преступлением».

«Субъективный вред — нечто противоположное: ты совершил негативное действие, от которого я пострадал, но вред причинил себе я сам, а не ты. Я причинил себе боль своими мыслями и отношением к твоему проступку. Лучший пример этого — оскорбление. Если ты называешь меня идиотом, обижусь я или нет, зависит от моего восприятия ситуации, а не от тебя», — уточняет Кальман.

Фотография: Shutterstock

По словам Кальмана, сегодня определение хулиганства включает в себя всё то, чего человек не хочет, чтобы ему сделали. Даже если просто закатить глаза, то сегодня это могут посчитать оскорблением. Теория хулиганства включает в себя три элемента: должно быть намерение причинить вред жертве, нападения должны повторяться многократно, между сторонами должно быть различие в силовом отношении.

Далее психолог размышляет:

«А теперь представьте, что вы школьный учитель, решивший наказать ребёнка, который, по вашему мнению, совершает негативные действия по отношению к другому. Но кто сделал вас судьёй? Как вы узнаете, наказывать его или нет? Большинство детей, которых обвиняют в нападках, говорят: „Я не хотел ему навредить, произошла ошибка, я просто посмеялся, я не бил его“. С другой стороны, эксперты скажут, что если жертва пожалуется, что кто-то её ударил, скорее всего, хулиган намеревался сделать это. Как вы собираетесь рассудить такое дело?

Мы также знаем, что вмешательство в конфликты между детьми часто усугубляет субъективную ситуацию. Родители замечают, что вмешательство в ссоры между их детьми дома часто ухудшает ситуацию, и разногласий становится больше. Когда я обучал родителей, как реагировать на ссоры детей, чтобы этих ссор стало меньше, было очень заметно, насколько родители хотят помирить детей. Но сделать им этого не удавалось. Когда родитель и учитель вмешиваются в детские разборки, ситуация только осложняется, так как каждый ребёнок хочет перетянуть взрослого на свою сторону: „Он начал первый! Нет, он начал первый“, „Он лжёт“ и так далее».

— Так что вы предлагаете делать?

Кальман разъясняет:

«Перед тем, как мы найдём решение этой проблемы, прежде всего нужно отказаться от нынешнего подхода, при котором все становятся на сторону жертвы, осуждая и наказывая обидчика. Это тоталитарный подход, который определяет, что разрешено говорить, а чего нет. Если ребёнок говорит то, чего нельзя говорить, применяют власть, которая начинает расследование, судит и наказывает. Никто этого не хочет. Такой подход — диктатура. Таким образом, из-за страха быть наказанным ты начинаешь бояться говорить».

— Разве не хорошо иметь ответственного взрослого, который приходит и объясняет, какое дело доброе, а какое злое?

«Мы постоянно учим детей, что хорошо, а что плохо, это не новость, — отвечает психолог. — На протяжении всей истории взрослые учат детей, что есть плохие и неправильные вещи. Но это не работает на сто процентов, потому что мы не роботы, не компьютеры, которые можно запрограммировать именно так, как мы хотим. Мы не машины.

Учить детей тому, что хорошо, а что плохо, не является проблемой, но проблемы начинаются тогда, когда мы пытаемся заставить детей жить так, как считаем правильным. В этот момент мы превращаемся в следователей, судей и карателей. Судить нелегко. Наказание не позволяет людям доброжелательно относиться друг другу. Если я пожалуюсь на тебя взрослому, и после этого тебя накажут, ты меня за это возненавидишь, ты захочешь отомстить мне. Это усиливает ссору. Кроме того, мы также мешаем им самим решать проблемы и познавать жизнь».

— В лекции программы «Тед» вы сказали, что у ребёнка, который пережил издевательства, усиливается чувство ущербности.

«Наше общество сегодня очень ценит жертвенность. Газеты пишут об этом бедном человеке — жертве, который пострадал от ужасных хулиганов. Актёры и знаменитости заявляют, что в детстве были жертвами хулиганов, а некоторые и сегодня говорят о себе, что подвергаются издевательствам.

Сегодня стало достаточно типичным говорить: „Я — жертва“. Но чем здесь гордиться? Тем, что ты не знаешь, как разбираться с другими детьми? Тем, что у тебя не хватает навыков общения с другими людьми? Чем тут хвастаться? В психологии нет области, которая учит тому, что ты заслуживаешь жить без проблем, без того, что кто-то принесёт тебе вред. Нет никакой науки, которая учит, что все твои беды происходят из-за кого-то, что ты к ним непричастен, что тебе не нужно решать свои проблемы самому, а следует только обращаться к властям, и они за тебя разрешат все проблемы. Ни в психологии, ни в философии, ни в религии не учат этому», — сказал Кальман.

Решение проблемы

«Проблемы хулиганства не заканчиваются в средней школе, — продолжает психолог. — Один мой знакомый рассказал мне, как он переживал издевательства в армии со стороны солдата, который всё время третировал его и причинял неприятности. Каждый раз, когда хулиган нападал на него, он защищался и давал сдачу, пока однажды не повёл себя иначе. Он как раз начал читать книги по самопомощи, из которых узнал, что всегда нужно думать о других и проявлять к ним сострадание, независимо от того, как они поступают с тобой. Он как раз размышлял об этом, когда тот солдат подошёл к нему за обедом, сел перед ним и вылил стакан воды в его еду.

Несмотря на то, что мой знакомый испытал сильнейшее унижение, он только сказал: „Если тебе хорошо от этого, я — за. Мне важно, чтобы тебе было хорошо. От того, что ты вылил воду в мою еду, тебе хорошо, то давай, пожалуйста, лей, нет проблем“. Задира улыбнулся, встал и ушёл. С тех пор он больше не повторял своих выходок».

Есть золотое правило, основанное на известных нам принципах: «возлюби ближнего своего, как самого себя „или“ то, чего не желаешь себе, не делай другим». Что же делать, когда люди к тебе плохо относятся?

«Будь доброжелательным к ним, — говорит Кальман. — Это очень сложно выполнить, и это противоречит естественной реакции, но это возможно».

Кальман предлагает провести две симуляции, чтобы проиллюстрировать данную модель поведения. В двух случаях он будет поступать по-разному. В первом эпизоде он занимает оборонительную позицию, когда я называю его некомпетентным и глупым. «Я не глуп, я умён, у меня много способностей», — говорит он мне. По мере того, как я продолжаю увеличивать количество оскорблений, он тоже начинает в ответ усиленно нападать, говоря, что он «накажет меня, если я продолжу приставать к нему».

Во второй симуляции я снова нападаю на Кальмана, говорю, что он глуп и некомпетентен. Но в этот раз он проявляет противоположную реакцию и остаётся спокойным, не нападает и не защищается, а просто спокойно отвечает:

«Я глуп? Может быть. Но я тебе кое-что скажу: я действительно думаю, что ты умный человек. На самом деле, многие люди любят тебя, потому что ты всегда знаешь то, что нужно сказать».

После полученного ответа мне было трудно продолжать говорить плохие слова. Данную модель поведения можно увидеть в симуляциях, которые Кальман проводит с детьми в школах.

«В первый раз, когда я защищался и сказал тебе остановиться, а потом нападал на тебя, ты не могла за это уважать меня», — объясняет Кальман. — Во второй раз я не защищался и не нападал, а похвалил тебя, сказав, что мне понравилось всё, что ты мне сказала, и ты меня зауважала. В первый раз я относился к тебе, как к врагу. Во второй раз — как к своему другу. В этом вся разница».

Исраэль Кальман в симуляции на сцене

— И действительно ли это работает? Это противоречит любой логике.

«Это действительно работает: и в реальных жизненных ситуациях, и в симуляциях, которые я делаю. Только с сумасшедшими это не работает. Здесь, в Израиле, я работаю с организацией под названием „Расширение возможностей“, которая способствует развитию социального успеха у детей. В США мой метод использует организация по борьбе с хулиганством и самоубийствами „Будь сильным“. Результаты хорошие», — рассказывает психолог.

— Похоже, пострадавшему требуется отказаться от самоуважения. Сегодня о человеке, который уступает, говорят, что он неудачник.

«Верно. Они думают, что уступить — значит проиграть, — отвечает Кальман. — Я называю это „взаимностью“. Мы запрограммированы на взаимность. Когда кто-то к тебе относится хорошо, ты чувствуешь, что хочешь быть с ним добрым в ответ, а если кто-то к тебе относится плохо, ты осознаёшь, что хочешь так же плохо к нему относиться. Все сейчас такие, это наше базовое программное обеспечение, заданное по умолчанию. Но если я буду жить по принципу взаимности, у меня будет много врагов, потому что произойдёт так: если ты будешь плохо относиться ко мне, а я буду плохо относиться к тебе, потом ты снова захочешь плохо поступать со мной, и так мы будем всё время бороться и станем врагами.

Поэтому я скажу: я хочу нарушить это уравнение. Я не хочу врагов, я хочу друзей. Ты, как и я, биологически запрограммирован на взаимность. Если я на самом деле хорошо к тебе отношусь в то время, когда ты злишься на меня, ты скоро перестанешь это делать, потому что ты запрограммирован относиться ко мне так же, как отношусь к тебе я. Вот таким образом я контролирую направление развития отношений и побеждаю. Но моя победа не означает, что ты проиграешь, — мы оба выиграем. Когда я к тебе отношусь хорошо, ты тем же мне отвечаешь, и мы уважаем друг друга, это способствует сотрудничеству. Это золотое правило, на самом деле его понять очень просто».

Как бы это золотое правило помогло мальчику Ярону, о котором мы упоминали в начале статьи, в общении с Итаем? Если Итай, например, назовёт его тупицей, он может сказать:

«Я не думаю, что являюсь тупицей, однако ты — умный мальчик. Если ты так думаешь, прекрасно, я принимаю это».

— На лекции, которую вы читали на сцене Тэд, вы утверждали, что уважительное отношение к хулигану, принятие того, что он говорит, на самом деле, это сохранение свободы слова. Объясните, что имеется в виду.

Кальман отвечает:

«Сегодня думают, что свобода слова является источником проблемы хулиганства. Именно потому, что людям разрешено говорить всё, что они хотят, то и хулиганам разрешено словесно нападать и задевать других людей. Но хотя словесные издевательства является серьёзной проблемой, от которой дети ужасно страдают, решение лежит вовсе не в ограничении свободы слова.

Каждый человек хочет быть свободным и говорить то, что он хочет. Если человек хочет чего-то для себя, он должен позволить это и другим. И если он даёт другим свободу говорить то, что они хотят, он должен уметь воспринимать то, что они говорят, без гнева и злости.

Это может показаться очевидным, но это не так. Сегодняшняя позиция противоположна. Психология утверждает то, что жертва хорошая, что нужно её защищать, а сильных нужно заставить молчать. Но это аморально, потому что иногда слабый — хороший, а иногда — плохой. То, что ты слаб, не означает, что ты прав. Может ли что-то украсть только сильный? Разве бедные не могут воровать?

В этом отношении, жертва не обязательно является хорошим человеком. Тора учит, что судья должен рассматривать каждое дело в отдельности, он не должен принимать сторону богатых или могущественных, стремясь к власти, но он также не должен принимать сторону слабых из жалости, потому что слабый может быть как хорошим, так и плохим. Если ты слаб, то это не является признаком твоей добродетели и нравственности».

— Есть ли у вас такой социальный пример, где слабый — плохой?

«Да. Это то, что происходит здесь, в стране. Палестинские террористические организации поняли, что могут использовать позиционирование себя как жертв в качестве оружия. Они стреляют по нам ракетами, мы защищаемся, невинные люди гибнут. И внезапно мы становимся хулиганами. Большинство людей в мире придерживается взглядов: „жертва — хорошая, мы поддерживаем её“. Мы наблюдали это в ходе недавних боевых действий в Газе. Никто не поддерживает Голиафа, все поддерживают Давида. Когда люди думают, что сильные — плохие, а слабые — хорошие, то они не могут отличить добро от зла», — объясняет психолог.