Как работает страх? Что заставляет правительства в тяжёлые времена нарушать основные права людей, а общество сотрудничать с ними?

Если люди перестанут делать выбор, они больше не поймут, что такое настоящая свобода. И это опасно
Автор: 06.12.2021 Обновлено: 06.12.2021 11:57
Все уже понимают, что сертификат вакцинации, с одной стороны, стимулирует граждан сделать прививки, а с другой нарушает их права. Британский социолог Франк Форди, который считается мировым экспертом в изучении культуры страха, предупреждает о рисках и негативных последствиях такого явления.

«Нам нужно объявить охоту на непривитых. Это долг каждого гражданина, который хочет жить! Тех, кто не вакцинирован, нужно изгнать из общества и немедленно. Если общество не преследует непривитых, это позор».

Так без доли иронии высказалась одна известная израильская знаменитость по поводу одной из самых сложных и болезненных проблем общества. Проблема в том, что невакцинированным людям отказывают в основных правах и средствах к существованию, чтобы силой вынудить их делать прививки.

С одной стороны, есть опасения, что невакцинированные заразят других или тяжело заболеют сами, ещё больше обременив больницы; с другой, у человека есть законное право самому распоряжаться своим телом. То есть, он сам решает, что в себя вкалывать и делать ли это вообще. Государство, работодатель или семья не имеют права определять и решать за него.

Несмотря на это Израиль, США, Франция и другие западные страны в последние месяцы пытались обойти это право с помощью ряда ограничений. Во Франции всех медицинских работников принуждают к вакцинации, а тех, кто отказывается, увольняют. Отрицательный тест не спасёт.

Соединённые Штаты навязывают ту же политику работникам федеральных агентств и подрядчикам, работающих с правительством. Не сделали прививку? У вас отнимут средства к существованию. Не поможет даже отрицательный тест на COVID.

Израиль движется в том же направлении с помощью «Зелёного паспорта». Основная цель — заставить население пройти вакцинацию. В противном случае свобода передвижения будет ограничена.

Вопрос на миллион долларов, занимающий многих:

«Как могут политики, которые ещё недавно клялись защищать основные права граждан, закрывать глаза на нарушение основных прав и ограничение свободы людей? Ещё интереснее узнать, что заставляет общество открыто поддерживать и поощрять нарушение прав сограждан, вплоть до их преследования?»

Распространённый ответ:

«Невакцинированные подвергают опасности не только свою жизнь, но и жизнь окружающих, а также всё общество. И этого нельзя допустить, даже если придётся нарушить чьи-то права».

Однако социолог Франк Форди, почётный профессор Университета Кеннета в Великобритании, утверждает, что всё дело в страхе, последствия которого могут быть роковыми.

Социолог Франк Форди, эксперт по «культуре страха». (www.frankfuredi.co)

Социолог Франк Форди, эксперт по «культуре страха». (www.frankfuredi.co)

Форди — мировой эксперт по исследованию «культуры страха» и её последствий. Своё масштабное исследование он опубликовал в виде книги под названием «Как работает страх: культура страха в XXI веке». Форди пришёл к выводу, что наше общество движется в опасном направлении.

Наука управления рисками

В течение последних трёх десятилетий профессор Форди тщательно изучал восприятие людьми страха, вызванного стихийными бедствиями или другими повседневными факторами. Страх, объясняет он, всегда в центре жизни человека, этого нельзя отрицать. То, что меняется, это то, как люди с этим справляются и относятся к нему.

В течение долгой истории большинство культур относились к катастрофам, как к «божьим наказаниям», с помощью религиозных представлений, чтобы справиться со страхом. Однако в современную эпоху традиционные ценности постепенно начали заменяться наукой. В конце XX века она буквально стала оракулом. Люди обращаются к ней, чтобы понять значение катастроф, постигших человечество, а также найти способы победить страх.

«Люди теперь особенно часто обращаются к науке об управлении рисками, которая даёт обществу инструмент для уменьшения страхов», — объясняет Форди.

Благодаря использованию данных, наука об управлении рисками превратила неизвестность, которая часто является источником страха, в рассчитанные риски, с которыми человек может справиться. Это позволяет оценить будущие риски и уменьшить будущие страхи, которые могут их сопровождать. Доктор Форди называет это «осознанным риском» — склонностью воспринимать различные аспекты жизни через призму возможной опасности и потери, и делать это с помощью научного мышления.

«С середины XX века люди стали всё более и более одержимы своей безопасностью, — говорит Форди. — В Соединённых Штатах безопасность — фундаментальная ценность в обществе сейчас. Страх того, что может вдруг произойти, возрос до того, что человек, который встречает друга, желает ему «беречь себя» вместо того, чтобы сказать «до свидания». Помню, как-то привёл своего ребёнка в школу, вышел директор и сказал: «Сэр, не волнуйтесь, безопасность — наш главный приоритет». Я думал, что чтение и математика их приоритет. Безопасность стала сейчас недостижимым идеалом».

Что с этим не так? Четыре писателя ещё в первой половине XX века пророчески предостерегли от негативной стороны такого подхода: Гилберт Кит, Честертон, Джордж Оруэлл и Стейплз Льюис.

Британский писатель, философ и профессор литературы Льюис написал в своей книге «Человек отменяется» (1943), что в недалёком будущем мы, вероятно, увидим тревожную тенденцию, которая угрожает лишить человека свободы. И это произойдёт из-за стремления человечества управлять жизнью с помощью науки. Он считал, что попытка человека управлять природой, жизнью и своими страхами с помощью науки даёт ему силу управлять человечеством и его судьбой.

К. С. Льюис, британский философ и писатель Артур Стронг / Общественное достояние

К. С. Льюис, британский философ и писатель Артур Стронг / Общественное достояние

Льюис не был врагом науки. Он абсолютно не выступал против науки и даже с большим интересом её изучал. Он выступал против сциентизма (от лат. scientia «наука, знание»), который признаёт реальным только то, что можно проверить с помощью науки и эмпирических инструментов.

Сциентизм не принимает другие формы мышления, отвергая их. В нём нет места верному или ошибочному с точки зрения морали. Для сциентистов мораль — это область, которая принадлежит к сфере философии, теологии, религии и так далее. То есть это иллюзорная область, занимающаяся субъективными идеями, которые невозможно количественно оценить или доказать. А точные науки, такие как физика, математика, химия, биология, с точки зрения сциентизма, могут дать объективные знания, поэтому к морали не следует относиться всерьёз.

Проблема в том, что человек, который верит в сциентизм, обычно отказывается от традиционных ценностей и оценивает всё на основе эмпирических научных суждений. Он даже нападает на традиционные ценности, «чтобы защитить ценности, которые он считает первостепенными, то есть рациональными или биологическими» (1). Льюис для удобства назвал традиционную систему ценностей Дао. Другие называют это законом природы или традиционной моралью, или фундаментальными основами практического разума, писал он (2).

Примером может служить приоритет экономической ценности над любой другой.

«Главная цель — обеспечить людей пищей и одеждой, — пишет Льюис, — и, стремясь достичь этого, можно отодвинуть на второй план моральное стремление к справедливости и искренности».

Конечно, пища и одежда тоже очень важны, отмечает Льюис, «но наряду с этим в Дао существуют долг, справедливость и добросовестность», которые человек, защищающий сциентизм, готов растоптать или отбросить. Такой подход ведёт к потере человечности.

Льюис видел в людях, пропагандирующих науку, своего рода колдунов или шаманов. По его мнению, люди безоговорочно доверяют тому, что говорит шаман, потому что с юных лет они привыкли верить только в шаманизм, или в этом контексте — в науку.

Он подчеркнул, что в современном мире люди будут верить почти во всё, что имеет отношение к науке. Именно поэтому он предвидел появление нового класса экспертов, которые во имя науки определят всеобщие правила поведения в обществе, в том числе для правительств. Всякий, кто противится этому, будет восприниматься как недалёкий или как тот, кто идёт против прогресса и науки, и к кому нельзя прислушиваться. Льюис считал это близким к тоталитаризму и очень опасным.

«Сциентизм — это тоталитарная концепция науки, называющая науку единственной существующей формой знаний», — написал итальянский философ Аугусто дель Ноче в своём «Кризисе современности» [3]. По его словам, «сциентизм — опасный вздор», это тоталитарная идея, поскольку она отвергает все другие формы знаний, хотя и не может рационально доказать, что они действительно несостоятельны. И, как и в других тоталитарных системах, сторонники сциентизма верят в идеи, которые они продвигают, даже если не смогли доказать их правильность. С их точки зрения, правота их идей будет проверена и доказана позже.

Коммунист думает, что после революции, после установления диктатуры пролетариата человечество войдёт в период всеобщей человеческой радости. Так думают и сциентисты. Они верят, что когда человечество получит направляющие науки, то будет двигаться к примирению с природой и цивилизацией. На самом деле, многие не понимают, что сциентизм тоталитарен по своей природе, они говорят: «Пусть наука организует общество» (4).

Доктор Форди сказал мне, что, если всё, о чём мы думаем, основано на эмпирических научных данных, то «сфера морали в нашем мире станет совершенно маргинальной». Он добавил, что, когда мы воспитываем ребёнка, или строим отношения с кем-то, то они не только физические или экономические, но также основаны на моральных ценностях.

«Мы стараемся хорошо относиться друг к другу. Но сегодня мы, индивидуалы, как и наши политики, находимся в своего рода моральном параличе. Мы упустили из виду те хорошие вещи, к которым стремимся».

Чувствуем себя хорошо с ограничениями 

Давайте вернёмся немного назад. Мы здесь говорим об эпидемии. Люди боятся и естественным образом ищут инструмент, который позволил бы им справиться с этим. И сегодня этим инструментом стала наука.

Где проходит грань между использованием науки в рамках закона и сциентизмом?

Форди: В отличие от предыдущих известных бедствий, когда человечество осознало, что ему нужно продолжать жить, с этой эпидемией произошло нечто иное. Жители большинства западных стран, включая Израиль, думают о себе не как о гражданах, а как о пациентах. И они надеются, что правительство, врачи и другие уполномоченные найдут решение проблемы. Сами же они отказываются от своей способности справляться с ситуацией и влиять на неё. Это разница между понятным страхом эпидемии, и я тоже его чувствую, и безграничным страхом, который заставляет людей беспокоиться о своём здоровье настолько, что они забывают о других вещах в их жизни, которые не менее важны. При этом они готовы ущемлять права своих сограждан.

Во время пандемии испанского гриппа в 1918-1919 годах погибло от 20 до 50 млн человек. В этот раз умерших около 5 млн. В тот раз президент США Вудро Вильсон не делал публичных заявлений. А сегодня президенты и премьер-министры управляют эпидемией на микроуровне. Есть социальные сети и телевидение — всё изменилось. В те дни правительство не играло роль врачей или учёных. Это был мир, в котором другие вещи были столь же важны.

Сегодня чиновники Министерства здравоохранения обладают очень большой властью, поскольку большая часть населения в определённом смысле наделила их этой властью. Люди привыкли к этому и поощряют подобное положение дел. Они, подобно пациентам, ищут ответы у экспертов. И таких людей, которые хотят вернуться в карантин, довольно много, они хотят больше изоляции, больше масок и подольше.

Потому что люди к этому привыкли?

Форди: Потому что они боятся того, что может случиться, и привыкли чувствовать себя комфортно только в роли пациентов, лежащих в постели, когда им говорят, что делать. Они забыли другие условия. Они действительно забыли о жизни. Около трети жителей Великобритании были очень рассержены, когда правительство отменило локдаун. И даже когда ношение масок стало необязательным, некоторые люди продолжали их носить. Если на вас её нет, то вы считаетесь источником угрозы.

Всё дело в слепой вере в медицину, или есть другие причины?

Форди: Есть ещё один аспект, который, на мой взгляд, из области науки, и он самый тревожный. И это психологический аспект. Я заметил это, когда был в Израиле. Меня очень удивило то, как изменились израильтяне. Экзистенциальные проблемы, такие как разочарование, уязвимость, горе, нормальное человеческое существование, теперь стали психологическими диагнозами. Люди беспокоятся о своём психическом здоровье. А когда вы это делаете, то само беспокойство может стать самоисполняющимся пророчеством.

Я помню, как ходил на конференцию в Тель-Авиве и разговаривал с израильским социологом Евой Илуз. Я заметил, что средний класс в Израиле чаще прибегает к медицине, чем американцы. Это меня удивило, потому что я помню поколение моего отца, венгерского еврея, он иммигрировал и участвовал в боевых действиях в 30-х и 40-х годах прошлого столетия. Я помню, как разговаривал с ним о тех людях, которых он знал ещё до того, как Израиль объявил о независимости. Он сказал, что тогда было ощущение, что люди брали в руки свои жизни и принимали решения. В сегодняшнем израильском обществе это встретить очень сложно.

То, как мы понимаем смысл слова «человек», и чего ожидаем от человека, изменилось до неузнаваемости. Это ясно видно по тому, как мы воспитываем наших детей, как мы их защищаем. Мы стараемся закрыть их от всего, всё время заботимся о них, как бы обёртываем их и, таким образом, часто забираем у них свободу. Предыдущие поколения этого не делали. Это происходит потому, что мы склонны относиться к людям, как к несбалансированным и уязвимым существам. Мы не считаем, что у них есть иммунитет, и концентрируемся на их пассивной стороне. Я думаю, что наше поколение ожидает, что люди будут испытывать меньше боли, меньше страданий, меньше рисковать. Это не означает, что люди сами физически слабы. Это значит, что сигналы, которые они получают от общества, поощряют их быть пассивными, вместо того, чтобы поощрять их брать дело в свои руки.

Как вы думаете, может ли сциентизм в  итоге привести к тоталитарному обществу, как предсказывал Льюис?

Форди: Я думаю, что это может привести к мягкой форме тоталитаризма. Если мы продолжим превращать всё в проблему со здоровьем и будем использовать любую возможность, чтобы получить решения от научных экспертов, демократия медленно умрёт. Решения, которые они предлагают нам, в какой-то момент ограничат наши свободы. Демократия умирает, когда люди остаются в своих маленьких пузырях.

Самое главное, чтобы люди сами принимали решения, сами решали, что делать или не делать. Опять же, используя здравый смысл. В противном случае мы будем медленно лишаться демократических прав. Если люди перестанут делать выбор, они больше не поймут, что такое настоящая свобода. А это опасно».

Конечно, можно утверждать, что действительно нечего бояться, и как только чрезвычайное положение будет отменено, когда вирус замедлится или отступит, ограничения тоже снимут и людям вернут все права. Однако Льюис не согласился бы с этим утверждением. В своей книге он намекает, что, даже если они вернут жизнь в прежнее русло, опасность возрастёт. Его логика проста: прекращение эпидемии ознаменует великую победу сциентизма. Сложится впечатление, что только благодаря ему мы преодолели трудности и это бедствие. Это то, что человек вспомнит в следующий раз, так что его зависимость от сциентизма возрастёт.

А в следующем цикле его свободы опять урежут. И так до тех пор, пока он не перестанет этого замечать.

«Каждая новая сила, которую обретает человек, это также сила, которая контролирует человека, — пишет Льюис. — Любой прогресс одновременно её усиливает и ослабляет. В каждой победе, только если ты не являешься генералом-победителем, ты также и пленник, который следует за колесницей победителя» (5).

Он добавляет:

«Я очень сомневаюсь, что в истории есть хоть один пример человека, который дистанцировался от традиционной морали и получил власть, а затем использовал эту силу во благо».

Использованная литература 

  1. Клайв Стейплс Льюис, «Человек отменяется», Shalem Press, 2005
  2. Клайв Стейплс Льюис, «Человек отменяется», Shalem Press, 2005
  3. Дель Ноче, Аугусто, Ланселотти, Карло, «Кризис современности», издание Kindle, 2015
  4. Дель Ноче, Аугусто, Ланселотти, Карло, «Кризис современности», издание Kindle, 2015
  5. Клайв Стейплс Льюис, «Человек отменяется», Shalem Press, 2005

Поддержите нас!

Каждый день наш проект старается радовать вас качественным и интересным контентом. Поддержите нас любой суммой денег удобным вам способом и получите в подарок уникальный карманный календарь!

календарь Epoch Times Russia Поддержать
«Почему существует человечество?» — статья Ли Хунчжи, основателя Фалуньгун
КУЛЬТУРА
ЗДОРОВЬЕ
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА
ВЫБОР РЕДАКТОРА