Освобождённый заложник: Надежда на спасение помогла мне выжить в плену в Газе

Я больше не нахожусь под землёй, но часть меня всё ещё там. Свобода вернула мне жизнь, но не покой. И она не вернула всех домой.

7 октября мой мир был разорван на части. Я прятался вместе с Сапир, женщиной, которую я люблю, когда террористы ворвались в наш дом в кибуце Нир-Оз. Они оттащили меня от неё. Они похитили Сапир вместе с моей мамой Леной и бабушкой Иреной. После 50 с лишним изнурительных дней плена они были освобождены и вернулись домой. Но вернулись не все. Мой отец Виталий был убит в тот день, оставив в нашей семье пустоту, которую невозможно заполнить. С того момента ничто не было прежним. Я провёл почти 500 дней в одиночестве под землёй — голодный, отрезанный от всех и всего, что я любил, пытаясь удержать хоть крупицу надежды, которая у меня осталась.

В Газе до сих пор находятся 59 заложников. Многие из них ещё живы. Другие были убиты, и их тела остаются в плену. Я знаю, через что они проходят. Я пережил это. Изоляция. Голод. Душевный коллапс, который наступает, когда начинаешь верить, что никто не придёт. Мир затихает. Ты начинаешь исчезать внутри себя.

В какой-то момент я действительно поверил, что больше никогда не увижу свою семью, свою девушку или друзей. Ничего не двигалось. Не было никаких признаков прогресса, никаких разговоров, никакого спасения. Мне не к чему было стремиться. А когда ты оказываешься в такой ситуации, единственный способ выжить — найти что-то — что угодно — что даст тебе силы держаться.

Примерно через год моего плена, в сентябре, я услышал, как мои похитители говорили о выборах в США. Чувствовалось напряжение, неуверенность в том, кто может победить. Но просто услышать, что что-то происходит во внешнем мире, что могут произойти перемены, давало мне проблеск надежды. Может быть, новый президент будет смотреть на вещи по-другому. Может быть, кто-то, наконец, начнёт действовать. После стольких месяцев тишины и неподвижности даже возможность перемен давала мне возможность за что-то держаться.

Позже я узнал, что президент Трамп победил на выборах, и что он обещал прекратить войну и добиться освобождения всех заложников. Это было как глоток свежего воздуха после стольких месяцев удушающего молчания. Он говорил о заложниках снова и снова, как до, так и после вступления в должность. Я знал, что он не из тех, кто делает пустые заявления. И осознание того, что этот вопрос остаётся для него приоритетным, дало мне то, чего я не чувствовал уже очень давно: надежду на то, что кто-то действительно пытается вернуть нас домой.

Незадолго до того, как он официально вступил в должность, была подписана сделка. Благодаря этой сделке я и ещё 32 заложника вернулись домой к своим семьям и близким.

Я думал, что это также принесёт конец, что я смогу вернуться к своей жизни и начать выздоравливать. Но плен не заканчивается, когда ты выходишь на свободу. Боль остаётся с вами. Страх. Ночные вспышки. И знание, что другие всё ещё там.

Хотя меня освободили, часть меня всё ещё там. Как я могу полностью вернуться к жизни, зная, что там ещё есть заложники, которые заперты под землёй, страдают физически и душевно, день за днём. Я знаю, каково это, когда нет воды, воздуха, очень мало еды. Когда начинаешь верить, что тебя оставили. Эта боль не заканчивается, когда тебя освобождают. Она становится ещё сильнее, когда вы понимаете, что другие всё ещё живут этим.

Работа ещё не закончена. Ещё 59 заложников — живых и мёртвых — должны быть возвращены своим семьям и близким. Они заслуживают этого, и о них нужно помнить каждый день, пока это не произойдёт. Меня никогда не покидает мысль о них. Она преследует меня каждую тихую минуту, когда я могу подумать. Но я знаю, что не только я ношу этот груз.