Мальчики, пятилетний Линкольн и трёхлетний Ривер, шумно играли в войну, а семилетняя дочь Лондон занималась гимнастикой. Грейнджер стоял рядом с Лондон и держал её за ноги, пока она изо всех сил пыталась выпрямить тело в стойке на руках.
Он размышлял о том, как ему везёт. У него яркая карьера кантри-певца с аудиторией страстных поклонников по всей территории США, у них есть дом мечты — ранчо в Техасе, и семейная жизнь складывается гладко. На следующий день он должен был отправиться на гастроли в сопровождении жены и детей, у которых только что начались летние каникулы.
«Сохрани в сердце этот момент во дворе с детьми, — сказал он себе. — Это так волшебно и совершенно, и несомненно, что это не будет длиться вечно», — пишет он в своей книге.
Грейнджер в тот момент думал о том времени в будущем, когда дети вырастут, уйдут из дома и всё изменится. Он не представлял себе, что всего через мгновение волшебный момент обернётся страшной трагедией.
Волна беспокойства вдруг нахлынула на отца семейства и он сразу как бы очнулся: со стороны мальчиков исходила странная тишина. Он оглянулся и обомлел. В семейном бассейне Ривер лежал неподвижно лицом в воду. С бешено колотящимся сердцем он прорвался через запертые ворота и тут же вытащил мальчика из воды, в то время как в голове он уже готовился к выговору:
«Что ты сделал, Ривер, ты знаешь, что тебе нельзя входить в бассейн, как ты прошёл через запертые ворота, ты так меня напугал, не смей делать это снова!»
Но мальчик уже был полностью посиневшим, а тело его было вялым и безжизненным.
Голова Грейнджера превратилась в смесь звуков и образов из фильма ужасов: крики Лондон, испуганное лицо его жёны Эмбер, выбегающей из дома, неудачные попытки искусственного дыхания, сирены скорой помощи, бешеная беготня с медперсоналом по коридорам больницы, долгие часы напряжённого ожидания перед дверью реанимации и, наконец, врач со страданием на лице, вышедший с неутешительной новостью: мозг Ривера не реагирует, он полностью мертв, и вероятность вернуть его к жизни равна нулю.
Грейнджер не мог смотреть на Эмбер. Охваченный чувством вины и стыда за то, что он не присмотрел за маленьким Ривером, который играл во дворе, он ожидал, что Эмбер обвинит его. Но Эмбер взяла обе его руки, прижала их к сердцу и дрожащим от слёз голосом сказала ему, что они вместе переживут эту ужасную трагедию.
Мужчина глава семьи
Сразу после того, как ужасная катастрофа, постигшая семью Смитов, стала достоянием общественности, на Грейнджера обрушился поток резких постов в социальных сетях:
«Если бы он не был знаменитостью, то сидел бы в тюрьме за убийство», «Отберите у них других детей», «Они не годятся быть родителями».
Его обвинили в халатности и безответственности. Они утверждали, что он плохо смотрел за своим маленьким сыном и не годится на роль отца.
Грейнджер не понимал, как люди могли быть настолько бессердечны к обрушившемуся на них горю. Но потом он вспомнил, что несколько лет назад читал о похожей трагедии: двухлетний мальчик бродил по мелководью у кромки озера и крокодил стащил его в воду. Он вспомнил, что тогда тоже думал, насколько плохими и безответственными были родители, допустившие такое.
Поэтому он просто отождествлял себя со всеми написанными о нём резкими постами и ненавидел себя за произошедшее.
Грейнджер был на грани срыва, и пытаясь удержать хоть какую-то нить ободрения и надежды, вспомнил своего отца Криса, который умер пять лет назад. Крис был лидером и защитником семьи, а также опорой в трудную минуту.
«Отец знал, что для того, чтобы воспитать троих мужчин (Грейнджера и двух его братьев), он сам должен подать личный пример человека, который руководит семьёй и защищает её», — пишет Грейнджер.
Но он использовал не методы контроля или запугивания, а «заботился о ней мудро, на благо всей семьи». Когда бандиты по соседству пытались украсть у них имущество, он знал, как легко отогнать их силой своей личности. Он с уважением заботился о каждом в семье, и материальным вещам придавал меньше значения. Он обладал бескомпромиссной честностью, любил людей и испытывал глубокое уважение и признательность к каждому человеку, кем бы он ни был.
Память об отце подстегнула Грейнджера также стать прочной скалой для своей семьи, и всего через месяц после катастрофы Грейнджер и Эмбер решили попытаться постепенно вернуться к нормальной жизни. Первым шагом стало возвращение Грейнджера к выступлениям.
«Я не хотел, но мне пришлось, — пишет он. — Всё, чего я хотел, это свернуться калачиком и спрятаться в тёмной пещере, как паук».
Но вдохновлённый отцом, он решил не сдаваться и твёрдо предстать перед лицом невзгод.
К его удивлению, его концерты оказались более успешными, чем ожидалось. Публика ободряла и поддерживала. Грейнджер пел все свои известные песни, улыбался в камеры и общался с толпой фанатов. Но внутри он не мог простить себя. Ему казалось, что всё это была одна большая фальшивка.
Внутри он был опустошён и мёртв. На концертах он забывал слова, фальшивил и не синхронизировался с музыкантами. Но хуже всего были снова и снова мелькающие в его голове образы из фильма ужасов того вечера, когда Ривер утонул. Он не знал, как долго сможет продолжать это притворство.
Когда самоисцеление не помогат
Ещё одной нитью надежды, за которую цеплялась Грейнджер, были книги по саморазвитию. Свой музыкальный путь он начал с большой любви к музыке и желания стать певцом, но считал, что у него нет таланта.
Чтобы компенсировать недостаток таланта, он решил развивать умственную, эмоциональную и духовную устойчивость и за эти годы проглотил бесчисленное количество книг по саморазвитию.
Его жизненный распорядок на протяжении многих лет включал медитацию, молитвы, наращивание мышечной массы, художественную гимнастику, строгую диету и тщательный подсчёт калорий. Он знал наизусть все книги Тони Роббинса, одного из самых известных наставников в мире, и применял свой метод до мельчайших деталей.
«Я пристрастился ко всем методам самопомощи», — пишет он.
Все методы, которые он изучил, действительно помогли ему, но, как он понял позже, они также и навредили ему, потому что он довёл их до крайности. У него развился менталитет высокомерия и соперничества, и он постоянно стремился выполнять больше фитнес-упражнений, следить за потреблением калорий, дольше сидеть в медитации или более набожно молиться. Он чувствовал, что находится на вершине мира, хозяин своей судьбы и своей жизни, и нет этому конца, и падение оттуда было особенно тяжёлым.
После того как Ривер утонул, Грейнджер попытался ещё более цепляться за методы самопомощи, но внезапно они не сработали. Сила трагедии была неизмеримо сильнее, и каждый раз, когда он пытался успокоить своё сердце медитацией или физическими упражнениями, перед его глазами возникали образы из фильма ужасов трагедии, когда утонул Ривер. Чувства вины и стыда сокрушали его.
«Близкий друг предложил мне более надёжное решение — терапию, — пишет он и добавляет: — Я был в отчаянии и принял это предложение».
Терапевт провёл с Грейнджером упражнения по управлению образами, чтобы изменить мысли:
«Кем и чем ты хочешь быть для своей семьи?» — спросил он его.
Грейнджер сразу вспомнил об отце и без колебаний ответила:
«Скалой».
Тогда терапевт задал ещё один вопрос:
«А на ком держится этот камень?»
Грейнджер колебался и заикался, у него не было ответа. Терапевт предложил заменить образ камня на образ дерева.
«Вы можете представить себе высокий дуб с глубокими корнями, который иногда теряет ветви во время шторма, но всё равно остаётся стоять вертикально».
Грейнджеру понравился новый образ, и он развил его в своём воображении: дерево сбрасывает все листья в соответствующий сезон, давая тем самым место для роста новых листьев. И опавшие листья тоже не пропадают даром, они удобряют почву под деревом, питают её и дают энергию для дальнейшего роста.
Терапия вселила в Грейнджера некоторую надежду. Он чувствовал, что время от времени у него есть возможность вздохнуть полной грудью, и кошмары уже не преследовали его постоянно. Но эта надежда была недолговечной, и решающая битва за его душу ждала подходящего случая.
Духовная борьба в душе
Примерно через шесть месяцев после смерти Ривера, 19 декабря 2019 года, Грейнджер и его группа приехали на концерт в город Бойсе, столицу штата Айдахо в США. Шоу имело успех, публика была восторженной и снисходительной, и Грейнджер почувствовал, что начинает возвращаться к нормальной жизни.
После выступления он даже впервые после трагедии зашёл со всеми музыкантами в ближайший бар, чтобы выпить несколько стаканчиков виски. Когда он вернулся один в автобус, который также служил ему местом проживания, реальность сразу ударила его по лицу: на кровати были разбросаны книги по саморазвитию, на доске написаны мотивационные цитаты, и доза марихуаны лежала на полке.
«Всё это было напоминанием о длительной отчаянной борьбе человека, пытающегося выжить», — пишет он.
Затем внезапно они вспыхнули снова, ужасные образы: Ривер в бассейне лицом в воде, посиневшее тело безжизненно. Грейнджер разрыдался, и на него снова нахлынула тяжесть вины и стыда. Он чувствовал, что тонет под тяжестью эмоций, отчаянно пытаясь найти возможность глотнуть воздух.
«Когда тонет отчаявшийся человек, он сделает всё, чтобы найти отдушину для воздуха, он сделает всё необходимое, чтобы положить конец пыткам, которые его душат», — пишет он.
Дрожащими руками он достал из ящика пистолет, вставил пулю и сунул холодный ствол в рот. Он положил палец на спусковой крючок и начал медленно нажимать на него, пока в точке невозврата не остановился. Слёзы текли по его лицу.
«Я думал, что нет ничего более болезненного, чем та боль, которую я чувствую сейчас», — пишет он.
Раздумывая, стоит ли выбирать между жизнью и смертью, он вдруг услышал чистый и ясный голос:
«Ты трус, плохой отец, который не справился с единственной ролью, которую ожидали от отца, и теперь ты слишком слаб, чтобы признать свою вину».
Грейнджер знал этот голос, это была его совесть, которая видела в нём убийцу, который не смог справиться с возникшими в нём тяжёлыми эмоциями и приговорившего себя к смерти.
Сразу после этого он услышал другой, незнакомый голос, говоривший мягко и соблазнительно:
«Всё в порядке, ты так старался, пора сдаваться, это место, где ты обретёшь покой, это единственный путь, вся твоя боль пройдёт, просто нажми на курок».
Грейнджер был поражён этим незнакомым голосом. Он ясно осознавал, что это был чужой голос, исходивший не из него самого. По его ощущению это был кто-то очень осязаемый, вроде хитрого и злого демона, пытающегося устроить ему засаду, напасть на него, сбить с ног и подчинить себе, хотя у него самого нет сил справиться с ним.
Инстинктивным движением Грейнджер вынул пистолет изо рта и воскликнул громким голосом, от которого сотряслись все стены:
«Боже, Боже Всемогущий, пожалуйста, помоги мне, пожалуйста, спаси меня».
В ту же секунду, как по мановению волшебной палочке, вспоминает он, все кадры из фильма ужасов были стёрты и исчезли разом. Он почувствовал, что удушающая сила, схватившая его, тоже исчезла, и великий, тёплый покой окутал и обнял его. Перед его глазами теперь стояли только две картины: двое других его детей — Лондон и Линкольн. Он увидел их красивые и невинные лица, и ему было до глубины души стыдно за то, что он чуть не сделал.
И помимо стыда, внутри него возникло глубокое удивление и недоумение перед той могущественной силой, которой удалось так легко одолеть злую силу, пытавшуюся низвергнуть его.
Вера
В детстве Грейнджер верил в высшие силы. Он вырос в семье консервативных религиозных родителей. Но когда он вырос и ушёл из дома, его вера потеряла свой глубокий смысл как руководящий кодекс жизни и осталась лишь внешней оболочкой в виде участия в ритуалах, что также сошло на нет.
Грейнджер вспоминает, что в ту ночь, когда он почувствовал, что бессилен противостоять силе своих эмоций, и взывал к Богу о помощи, он осязаемо почувствовал, как через него проходит какой-то поток:
«Не тот поток беспомощности, который я чувствовал после того, как мы потеряли Ривера, а поток надежды — нового духа, проходящего через меня и сопровождающего меня».
В этот момент он почувствовал себя заново рождённым.
«Моё прежнее „я“ умерло. Когда я обратился к Богу, как будто что-то внешнее коснулось моего сердца, и я был переполнен благодарностью».
Образы ужасов и тяжёлых чувств не исчезли полностью, но постепенно стали легче. А когда они всплыли на поверхность, имя утонувшего сына (Ривер по-английски река) приобрело для Грейнджера новый, обнадёживающий смысл. Он думал, что путь реки никогда не бывает гладким и спокойным. Он всегда полон изгибов и поворотов, огромных камней и крутых подъёмов и спусков, но река не прекращает свой путь из-за препятствий и всегда продолжает течь. Подобно реке, сама жизнь также полна неровностей, трудностей и невзгод, но жизнь тоже может продолжать проистекать.
Но кто даёт реке силу продолжать течь, несмотря на препятствия? Для Грейнджера ответом стала Высшая сила. Сила, которая проявляет свою мощь в постоянном течении реки, та сила, которая способная в мгновение ока подчинить себе другие могучие силы, угрожающие уничтожить её.
Грейнджер теперь изменил свой распорядок дня. Вместо книг по самопомощи и мантр, которые сопровождали его в прошлом, он попытался основать свою жизнь на вере и моральном кодексе бескомпромиссной честности и глубокой любви ко всем людям, как отец учил его в детстве.
Однако он также осознал, что его выступления в качестве кантри-певца были лишь указателем на пути к более глубокой миссии. Он отказался от пения и превратил свои концертные туры в лекционные, где рассказывает публике о своём личном пути, о трагедии и страданиях и о том, как глубокая вера в Бога спасла его.
__________
Чтобы оперативно и удобно получать все наши публикации, подпишитесь на канал Epoch Times Russia в Telegram
