Власть любой ценой: Реальная история китайца Цзян Цзэминя. Глава 3

Карьерный взлет главы отдела благодаря уловкам, лжи, хвастовству и пустым обещаниям (1956–1985).

1. Источник происхождения прозвища Цзяна звучащего по западному – «Крикун»

В 1956 Цзян Цзэминю исполнилось тридцать. В начале года он закончил обучение на Сталинском автомобильном заводе в Москве и вернулся в город Чанчунь в северо-восточном Китае, чтобы подготовить Автомобильный завод №1 г.Чанчунь к строительству; оборудование было готово, чтобы официально начать строительство тем летом, Цзян начал в качестве начальника службы тяги.

Вскоре после того, как был выпущен первый грузовик марки «Освобождение», его продвинули на должность заместителя директора подразделения. Цзян находился в непосредственном подчинении советского техника и директора, Чэнь Юньцюй (Chen Yunqu). Хотя Чэнь был экспертом, ему не хватало так называемого удостоверения, получаемого только при вступлении в КПК, поэтому Цзян, абсолютный член Партии, стал Секретарем отделения Партии в подразделении.

Много пользы Цзян Цзэминь извлек из членства в КПК. Начиная с прихода КПК к власти в Китае, члены Партии всегда имели привилегии в трудоустройстве — их кандидатуры всегда рассматривали первыми, давали им важные посты. Не состоящим в Партии рабочим, будь то заводским или офисным работникам с другой стороны, не доверяли. В характеристике Цзяна не хватало «революционной причастности» к действиям КПК, зато, вместо этого, имелось его предательское прошлое о получении образования в марионеточном Центральном Университете и работа на KMT (до того, как КПК захватила Шанхай).

При нормальных обстоятельствах единственное, что можно было добиться с характеристикой Цзяна — быть объектом для «перевоспитания» или, в лучшем случае должность временного сотрудника. Таким образом, Цзян использовал статус мученика КПК его дяди, Цзян Шанцина, чтобы обеспечить себе великолепное звание, «приёмного сына мученика». Тогда Цзян стал ценным кадром для КПК, поскольку они чувствовали, что могли доверять ему, к тому же у него были редкие на то время для Партии технические навыки.

В то время, когда Цзян работал на заводе, он познакомился с его “односельчанином” Шэнь Юнянь (Shen Yongyan), который, как и Цзян, родился в области провинций Чжэцзян и Цзянсу (Jiangsu and Zhejiang). Они стали друзьями и стали вместе проводить праздное время, встречаясь и беседуя. Во время перерывов на работе, они часто играли в настольный теннис. Говорят, что, проиграв, Цзян, (что случалось часто), по утверждению очевидцев — бормотал несколько слов на русском и отсаживался в сторону.

В отношении технических навыков Цзяна, его коллеги знали, что он не очень хорошо выполнял работу. Но то, что Цзян умел, так это – болтать. Его талант был сконцентрирован во рту. Его отношения с советским экспертом на заводе были в основном отношениями коллег, которые все улучшались всякий раз, когда дело доходило до русских народных песен. Сильная сторона Цзяна была — не решение технических проблем, а сопровождение делегаций, посещающих завод.

Его коллеги, таким образом, прозвали его, в шутку, иностранно-звучащим прозвищем — «Крикун», которое заставляло вспомнить о былых временах. В русских рассказах таким именем обычно наделяли человека, делающего ложные, преувеличенные, и пустые утверждения, который делает все только для его собственной выгоды; а как только ему приходится выполнить хоть какую-то реальную работу, — вскрывается его некомпетентность. Прозвище «Крикун» не только подходило характеру Цзяна, но и также соответствовало стандартам КПК, согласно которым они продвигали людей.

КПК придумала массу довольно нелепых фраз и идей за эти годы, типа: «коммунистический рай на земле», «четыре модернизации», «быть справедливо богатыми», «три представления». Даже сейчас она все еще тщетно пытается, убедить китайцев, что они живут в предположительно «гармоничном» обществе. Но по большей части КПК не занята в фактическом производстве, и когда она встречается с кризисами, то прибегает к убийству людей.

Тогда, после того, как кризис прошел, она продолжает существовать посредством хвастовства и обмана. По этой причине, кадры, имеющие большой опыт по части преувеличивания и лжи, считаются незаменимыми. Во время «Большого скачка вперед Мао» (1958–1962), преувеличивания и ложь достигли пика; можно быстро понять это, лишь просмотрев официальные новости того периода.

Один случай стоит пересмотреть. 8-го июня,1958 года, газеты впервые опубликовали, что сбор урожая зерна в районе Суйпин (Suiping), провинции Хэнань (Henan), составил 1052,5 килограмма с одного му.1
К 18 сентября 1958, газета «People’s Daily» сообщила, что урожай риса в кооперативе сельскохозяйственных производителей «Красный флаг» в районе Хуаньцзян (Huanjiang) провинции Гуанси (Guangxi) составил 65217 килограммов с му.

В июле того же года, в бюллетене Министерства сельского хозяйства было заявлено, что тем летом производство зерна, увеличилось на 69 % по сравнению с предыдущим годом, а общий объем производства, даже превзошел Соединенные Штаты на 2 миллиарда килограммов. «Большой скачок вперед» также согласно заявлению имел место и в автомобильной промышленности. В течение половины года, более чем двести моделей машин, как говорилось, были разработаны и изготовлены.

Кроме того, КПК утверждала, что продвинутые технологии: V-образные двигатели, оборудование для рулевого управления с усилителем, и автоматические передачи были помещены в новые транспортные средства. Автопромышленность Китая, как говорили, продвигалась быстро и превосходила другие страны.

Один из наиболее продвинутых автомобилей был предположительно создан Цзян Цзэминем и его коллегами. Новый автомобиль использовал воздушный деревянный насос и бамбуковый корпус. Специализацией Цзян Цзэминя в школе было машиностроение поэтому он, конечно, знал, что «изобретения» его группы не могли быть фактически применимы, хотя, они были полезны с целью впечатлить людей. Цзян понял, что он показывал себя в духе того времени, чтобы находиться в согласии с Партией, и что, только делая так, он мог продолжать повышаться в чинах. Осознав это, Цзян всегда умел найти причину для выполнения его подчиненными требований КПК, какими бы абсурдными они не были.

Во время «Большого скачка» — эра, в которую человек едва ли мог достигнуть чего-либо без вранья — автомобильный завод №1 города Чанчунь прошёл реорганизацию в период с конца 1958 до начала 1959, что привело к тому, что было убрано разделение власти и появился собственный отдел. Именно тогда Цзян Цзэминь, который выстраивал доверительные отношения с КПК, выполняя все её распоряжения, действительно продвинулся и был назначен главой отдела.

2. Время, когда люди умирали с голоду

«Большой скачок вперед» вызвал экономические проблемы и голод бедственных размеров. Поскольку фермеры были насильно отправлены в “Народные коммуны” плавить сталь, не осталось никого, кто бы обрабатывал землю или собирал зерно. А то зерно, которое каждое семейство запасло, было захвачено и помещено в столовые коммун, где, как предполагалось, ел каждый. В результате, некоторые люди оставались без еды, и в сельских районах люди начали умирать от голода.

За короткий промежуток времени, голод стал распространяться на всю страну, включая города. Эксперты оценивают, что с 1959 по 1961, от 20 до 50 миллионов человек умерли от голода. Во многих областях, где голод был особенно сильным, люди даже ели детей других людей. В области Синян (Xinyang) провинции Хэнань и в районе Жэньшу (Renshou), провинции Сычуань, как и в других областях, некоторые семейства и деревни полностью вымирали от голода. В некоторых областях девять из десяти домов оставались пустыми.

Северо-восточный Китай отличается естественной выгодой наличия большого количества земли и меньшего количества человек. Так что условия там были несколько лучше в течение того трехлетнего периода. Тем не менее, рабочие автомобильного завода не имели достаточно еды. Даже рабочим, выполняющим тяжелую работу, полагалась норма в пятнадцать килограммов зерна в месяц, и им приходилось покупать это на карточки. Цзян Цзэминю перестал нравиться северо-восток.

Возвращаясь назад, в 1956, вскоре после того, как Цзян возвратился из Советского Союза, он и его жена Ван Епин (Wang Yeping) и их два маленьких сына переехали из Шанхая в Чанчунь. Благодаря позиции, занимаемой Цзяном, жизненные условия его семьи в Чанчунь, были весьма хороши. У них имелся не только доход Цзяна, но и его жена получала хороший заработок. Семейству Цзяна была отписана квартира с тремя спальнями на пятом этаже.

Квартира была оборудована системой центрального отопления в советском стиле, газовой плитой, отдельной ванной, и двойными застекленными окнами, которые предпочитали жители холодного северо-восточного Китая. Большинство китайцев позавидовало бы таким жизненным условиям. Хотя цены были тогда очень низкими, все, о чем большинство людей могло лишь мечтать, было — наполнить желудок хотя бы кусочком кукурузного хлеба. Но даже во времена голода, Цзян Цзэминь имел возможность есть цыпленка каждый день.

Условия в городе Чанчунь не подходили жене Цзяна, которая привыкла жить в регионе к югу от реки Янцзы. В Чанчуне она могла носить юбки только в течение нескольких дней; большую часть времени она должна была завертываться в тяжелый толстый хлопковый тулуп и стеганые штаны. Таким образом, поскольку она любила одеваться красиво, она обвиняла Цзян Цзэминя в том, что их семейству пришлось переезжать в такое ледяное, холодное место.

Должностное лицо КПК Ван Даохань отправил Цзян Цзэминя на обучение в Советский Союз, желая помочь ему получить продвижение по службе. Но как последствие, Цзяну пришлось оставить Шанхай для работы в городе Чанчунь. Цзян испытывал крайне неприятное чувство, оставляя преуспевающий Шанхай и берег реки Хуанпу (Huangpu), которая напоминала ему о счастливых днях юности. Но, смотря на все с точки зрения далеко идущих перспектив, Цзян понял, что переезд в Чанчунь в конечном счете будет полезным и приведет к продвижениям по службе.

Жена Цзяна, Ван Епин, выросла в Шанхае. Она — племянница Ван Чжэлань, которая является женой Цзян Шанцина – дяди-«мученика» Цзяна Цзэминя. Она закончила Шанхайский Институт Иностранных Языков. Она моложе Цзян Цзэминя на два года. После того, как ловелас Цзян перевелся из марионеточного Японского Центрального Университета в Наньцзине в Шанхайский Университет Цзяотон (Jiaotong), он посетил семейство Ван несколько раз. Он и Ван Епин были несколько заинтересованы друг в друге, но никто из них не думал об этом в то время. В 1949, когда это стало очевидно, что КПК, скоро захватит власть, Цзян проникся идеей и начал преследовать Ван Епин.

Ван Чжэлань несколько ненавидела семейство Цзяна Шицзюня (биологического отца Цзэминя). Когда ее муж, Цзян Шанцин, скончался, КПК все еще называли «Коммунистическими бандитами». Как старший брат, Цзян Шицзюн советовал Цзян Шанцину оставить Коммунистических бандитов, но напрасно. Чтобы не быть вовлеченным, он старался много не контактировать с братом.

Когда Цзян Шанцин умер, Цзян Шицзюнь решил, что это была собственная ошибка его младшего брата, и, таким образом, хотя он сам купался в роскоши, финансово он никогда не помогал семейству Ван Чжэлань. Двадцативосьмилетняя вдова жила трудной жизнью, растя годовалую и трехлетнюю дочерей. Когда Цзян Цзэхуэй, ее вторая дочь, давала интервью Куну, она сказала, «Нашей семье приходилось есть совсем немного, а иногда вообще ничего не было».2

После того, как КПК пришла к власти, ситуация полностью изменилась. Цзян Шицзюнь повесил голову, и его детям также стало трудно. Цзян Цзэминь тогда продолжил прикладывать усилия, чтобы укрепить его отношения с семейством Ван Чжэлань и, как следствие, звание «приемного сына мученика», которое он так стремительно добивался.

Когда Ван Чжэлань посещала дом ее родителей в Шанхае, и она видела, что Цзян Цзэминь и ее племянница встречаются, Ван Чжэлань не поняла того, что задумал Цзян. Она думала, что Цзян отличался от его бессердечного, нелояльного отца, и также была довольна их отношениями. В декабре 1949, не прошло даже двух месяцев после того, как КПК официально пришла к власти, Цзян Цзэминь стремительно женился на Ван Епин. Этот брак будто красиво выгравировал на лбу у Цзяня раз и навсегда великолепное звание: «приемный сын мученика».

Вскоре, тетя Ван Чжэлань нашла работу в банке в Шанхае. После того, как она ушла на пенсию, в течение более двадцати лет о ней заботилась ее старшая дочь, Цзян Цзэлин. Спустя приблизительно один месяц после того, как Цзян Цзэминь стал мэром Шанхая, она умерла в Городе Янчжоу в возрасте семидесяти четырех лет.

3. Жена Цзяна. Увлечение «совы»

В течение некоторого времени после свадьбы, отношения Цзян Цзэминя и Ван Епин были не плохими. Ван Епин родила двух сыновей: Цзян Мяньхэн в 1952 и Цзян Минькан в 1954.

Но хорошие времена вскоре прошли. Когда в 1955 Цзян Цзэминь уехал в Советский Союз для обучения, Ван Епин осталась в Шанхае одна растить их двух маленьких сыновей. В Советском Союзе было больше женщин, чем мужчин после войны. Ситуация, изображенная в кино «Московские ночи», где двое мужчин пытались добиться одной женщины, с тех пор изменилась. Похотливый Цзян стал вести двойную игру на Московском Автомобильном заводе, несмотря на то, что был женат. После возвращения в Китай он больше не считал Ван Епин привлекательной. Хотя Цзян ничего не говорил, Ван это чувствовала.

После возвращения из Советского Союза, Цзян Цзэминь постоянно напевал строки песни: «Снег и лед покрывают реку Волгу; три телеги, бегут по льду. Кто — то поёт грустную песню, и певец – ямщик». В душе Цзян тосковал по красавице шпионке Клаве. Горе Ван Епин усиливалось, когда она слышала эту песню в холодные зимние дни. Она отказалась переезжать в Чанчунь с детьми. Привыкнув к южным городам, ей было трудно приспособиться к холоду северо-восточного Китая. И вдобавок ко всему, Цзян Цзэминь редко появлялся дома; после работы он часто ходил петь и танцевать с советскими экспертами. Ван Епин оставалась дома, заботиться об этих двух детях одна, и поэтому часто чувствовала себя обиженной.

Если кто-то и может почувствовать изменения в мужчине, так это, обычно, его жена. Ван Епин чувствовала, что сердце Цзян Цзэминя казалось, осталось где-то в Советском Союзе. Она часто спрашивала Цзяня, как будто, только чтобы поддержать беседу, что он делал в свободное время в Советском Союзе. Цзян, обычно лепетал что-то не внятное, всегда отвечал уклончиво и держал язык за зубами. Это усилило подозрения Ван.

Сегодня многие люди считают, что внешность Ван довольно тусклая, и замечают саркастически, что Цзян держит дома сову как домашнее животное. Но согласно воспоминанию рабочих из Чанчуньского Автомобильного завода, Ван Епин была одной из “трех красоток” завода, будучи очень симпатичной. Ей было тогда приблизительно тридцать, и она была все еще молода. И то, что она родом из Шанхая, дополняло ее красоту утонченным городским стилем.

Специализацией Ван Епин в университете были иностранные языки. На автомобильном заводе не было никакого соответствующего её специализации положения. Но поскольку Цзян Цзэминь был руководящим кадром Партии, на заводе отнеслись к Ван внимательно и предоставили ей должность секретаря. В начале Чанчуньский Автомобильный завод имел две отделения. Когда Цзян Цзэминь работал начальником первого отделения, Ван Епин работала во втором отделении. Конечно, она не могла рассказать о своих подозрениях на счет Цзян Цзэминя другим. Но однажды она не выдержала и излила свою душу директору второго отделения. Получив теплое утешение от него, она подумала, что хороший способ излечить ее душевные раны – закрутить роман с директором.

Плохие новости быстро распространяются. В те дни такие связи не принимались с легкостью. Некоторые люди воспринимали такое настолько тяжело, что даже совершали самоубийство. Но когда связь Ван с директором была открыта, она продолжала вести себя, как ни в чем не бывало. Тогда слухи об этом романе были главными темами разговоров на фабрике. На публике Цзян делал вид, что ничего не знает, но дома они ужасно ссорилась.

Тогда Цзян обратился к Ван Даохань, тогда Первому заместителю министра Первого министерства машинной промышленности, перевести его в другое подразделение. Его самым сильным доводом было: «Теперь, когда каждый знает, что моя жена мне изменила, как я могу здесь управлять»? Ван Даохань посочувствовал тяжелому положению «приемного сына» Цзяна Шанцина, поскольку сам был когда-то продвинут его дядей.

Так в 1962, с помощью Ван Даохань, Цзян Цзэминь был назначен на пост заместителя директора Шанхайского электрического аппаратного научно-исследовательского института, который подчинялся Первому министерству машинной промышленности. Сама Ван Епин вернулась в Шанхай, чего она очень хотела, и была назначена на работу в таком же институте, как и сам Цзян. Она ничего не знала о технологиях, но к ее резюме было добавлено – «технический персонал», поскольку она работала в Институте.

Видя, что заместитель министра лично помог Цзяну устроиться, подчиненные были особенно внимательны и предоставили Цзяну хорошую и просторную квартиру с двумя спальнями в новой деревне Цаоян (Caoyang), построенной в 1960. Этот опыт помог Цзян Цзэминю понять еще лучше силу политической власти. С того момента он еще усерднее стал угождать Ван Даохань, и стал называть его своим «наставником».

В 1965 году Первое министерство по машинной промышленности организовывало делегацию для посещения технической конференции в Японии, и Цзян Цзэминь был взят в эту группу. Делегация сначала посетила Гонконг, перед тем как поехать в Японию. После того, как они вернулись, Ван Даохань предложил вышестоящим руководителям, сделать Цзяня директором и заместителем секретаря Партии недавно образованного Института термодинамических разработок города Ухань.

Карьера Цзяна была чрезвычайно гладка благодаря личному вниманию Ван Даохань. Цзян был не только доволен, что дядя Цзян Шанцин был однажды должностным лицом КПК, но и тому, что он столь рано ушел из жизни. Иначе, отношения дяди — Цзян Шанцина с отцом Цзян Цзэминя — Цзян Шицзюном, вероятней всего были бы прерваны Шанцином; и даже если бы он не стал этого делать, все равно никто бы не помог Цзяну продвинуться куда-либо, как сыну предателя.

4. «Хвастун» Цзян Цзэминь в Ухане

В 1966 Цзян Цзэминю исполнилось сорок лет. В мае того года он был назначен Директором и действующим Секретарем Партии Института термодинамических разработок города Ухань. Назначение сделало Цзяна руководящим кадром Партии тринадцатой степени, то есть он попал в элитный круг старших руководящих кадров КПК. Цзян был благодарен и за то, что назначение произошло как раз перед бурной Культурной Революцией Мао Цзэдуна.

Вскоре после перемещения в Институт, Цзяна прозвали «хвастун». Поскольку он был переведен туда лишь недавно, люди не могли найти много того, за что его можно было критиковать. И поэтому, во время этой трагедии — Культурной Революции, движение КПК, заглядывающее в душу каждого мужчины, женщины, и ребенка, Цзян Цзэминь не был сильно затронут.

Мао начал Культурную Революцию в надежде восстановить диктаторскую власть над мощью Партии, которая, он чувствовал, перешла в руки Лю Шаоци (Liu Shaoqi). Мао подстрекал студентов и рабочих на самых низких уровнях восстать и захватить власть. За короткий период времени почти каждый, кто был у власти, был атакован, осужден, или даже задержан и замучен. В Шанхае восстание, организованное Чжан Чуньцяо (Zhang Chunqiao) и Ван Хонвэном (Wang Hongwen), было особенно жестокое.

Несколько лет спустя, после того, как Культурная Революция закончилась, многие бывших шанхайских коллег, выживших это бедствие, старались узнать о судьбах тех, кого они знали. Они были удивлены узнать, что Цзян Цзэминь был спрятан в Ухани и едва ли был атакован. Его даже направили для визита в Румынию в 1972, прежде чем движение закончилось. Его прежние коллеги, которые сильно пострадали в течение Культурной Революции, вздыхали с негодованием, «Хвастун Цзян – это действительно что-что. Он сумел избежать даже Культурную Революцию, когда все другие чрезвычайно страдали. Хвастун действовал согласно своему прозвищу».

На самом деле, Цзян Цзэминь ужасно боялся Культурной Революции. Институт был организован недавно, и весь его штат был собран из различных областей, поэтому это было не похоже на ранние подразделения, где люди долго испытывали постоянный антагонизм, негодование, или вражду друг к другу; наряду с этим, были и скрытые случаи, когда люди использовали политический климат, чтобы отомстить коллегам.

Но Цзян был, в конце концов, директором института, и таким образом человеком, стоящим у власти, а поэтому рискующим. Он боялся, что в течение Культурной Революции, он будет подвергнут исследованию, критике, и поэтому волновался, что его теневое прошлое — времени японской оккупации — будет обнаружено. В ноябре 1966, под предлогом посещения дома и отчета вышестоящим, Цзян отправился сначала в Пекин, чтобы узнать про политический климат, а затем в Шанхай на несколько недель, изучая, точно так же, что происходит. Он неоднократно приказывал Ван Епин, которая все еще работала в Шанхае, не говорить ничего небрежно, особенно о прошлом его семейства.

Ван, конечно, пришлось отнестись к просьбе серьезно, поскольку, если бы на Цзяна повесили ярлык – «предатель», она была бы тоже виновной по ассоциации. Их судьбы были связаны вместе. Ван советовала Цзяну преднамеренно отклониться от линии Партии по нескольким тривиальным проблемам, чтобы отвлечь внимание мятежников от больших проблем.

Цзян, вернувшись в Ухань, стал допускать все незначительные ошибки и отрицать проступки, когда это касалось важных вопросов. Когда массы критиковали его за то, что он не основательно выполнял работу и только и делал, что хвастался, он подтверждал их критику, говоря: «Вы правы. Я — хвастун Цзян». Цзян с детства общался с актерами города Янчжоу и они оказали на него определенное влияние. Он всегда имел гребенку в кармане, и часто вынимал ее, чтобы привести себя в надлежащий вид, даже в компании других. Он думал о себе хорошо, несмотря на то, что казался несколько женоподобным.

Когда народные массы критиковали «стремящихся к капитализму», они обращали внимание на то, что у Цзян Цзэминя была «маленькая гребенка и большая голова», и «буржуазное отношение». Цзян немедленно соглашался с этим. В 2003, во время национального Народного Конгресса, Цзян Цзэминь сказал делегации из провинции Хубэй: «Мятежники спросили меня, чего я боялся больше всего. Я ответил, что больше всего я боялся Председателя Мао. И за то, что я так сказал, был публично критикован в течение трех дней».

Если бы он был ни в чем не виноват, почему тогда он боялся Председателя Мао? Тогда людям и не за что было любить Председателя Мао! Политический расследовательский персонал искал всюду, чтобы исследовать и раскопать что-то, и даже то, что выяснилось уже десятилетия назад до того, как были раскрыто. Но Цзян Цзэминя никогда не понижали, поскольку у него был статус «приемного сына мученика».

5. Долгосрочные стратегические вклады

В 1969 состоялся девятый съезд КПК, и политическая ситуация в Китае начала меняться. «Приемный сын мученика», Цзян Цзэминь прошел сквозь политические расследования быстро и без особых инцидентов, и 7 мая был отправлен в Школу руководящих органов Партии для работы и приведение его в соответствие с интересами Партии. Вскоре после этого, в 1970 его отправили в Пекин, где он был назначен Заместителем директора Бюро иностранных дел в подчинении Первого министерства машинной промышленности.

После девятого съезда, КПК была чрезвычайно изолирована от международной арены. Обе супердержавы — Соединенные Штаты и Советский Союз стали угрожающими врагами КПК. Китай и Советский Союз, две коммунистические страны, конфликтовали и отчаянно боролись из-за своих границ.

Чтобы выйти из столь затруднительного положения изоляции, КПК усердно пыталась «отвоевать» себе несколько маленьких коммунистических стран. После Албании, Китай выиграл Румынию. С Румынией и Пакистаном, являющимся посредниками, Китай согласовывал свои действия с США. Это отметило начало международной стратегии Китая почти на двадцать лет вперед (1970–1989), которая состояла в единении с США и противостоянии Советскому Союзу.

Чтобы вознаградить румынскую коммунистическую партию за её помощь, КПК решили отправить несколько людей в Румынию, чтобы помочь облегчить индустриальное наращивание той страны. Когда техническая группа для помощи Румынии была сформирована, Цзян Цзэминь был сделан лидером группы из-за его способности к иностранным языкам.

Говорят, что Чжоу Энлай (Zhou Enlai) встречался с Цзяном и высоко его оценил. Чжоу был фигурой КПК, который сумел выстоять независимо от политического климата, и был известен тем, что был жестоким внутри, но очаровательным снаружи. Посторонним Чжоу Энлай казался скромным джентльменом, но фактически он осуществлял руководство убийством всего семейства Гу Шунчзана (Gu Shunzhang), он же заказал убийство восьмидесятилетней женщины, маленького ребенка, и того, кто спас его жизнь.

Его средства были решительными и порочными, если не зловещими. Без причастности Чжоу Энлай политические движения, запущенные КПК, возможно, не были бы столь ядовитыми. После того, как они встретились, Цзян был официально назначен лидером группы. В 1971 он возглавил техническую группу в посещении Румынии, и они выполнили технико-экономическое обоснование строительства восьми фабрик. После того, как он возвратился в Китай, в 1972, он был продвинут до директора Бюро иностранных дел — должность, которую он будет занимать в течение восьми лет.

В 1972 Мао Цзэдун понял, что общество и экономика Китая были опустошены Культурной Революцией. Случилось так, что Мао, вместе с Чжоу Энлай, использовали Дэн Сяопина для другой цели – исправить сложившуюся ситуацию, восстановить нормальное производство в стране, хотя раньше тот считался «в Партии капиталистом номер 2». Цзян Цзэминь, который сумел чего-то добиться в жизни лишь благодаря своему лицемерию, немного мог сделать для улучшения экономической реформы.

В течение того периода он просто отсиживался в положении директора Бюро Иностранных дел. Хотя Бюро было хорошим местом работы. В 1970-ых, когда товары было трудно достать, те, кто имел некоторую связь с иностранными делами, имел доступ к хорошим и качественным изделиям. Цзян использовал свое положение в своих интересах и время от времени отправлял подарки вышестоящим. Он пытался угодить людям любым путем, каким только мог, угождая каждому.

Цзян не забыл Ван Даоханя. Хотя тогда Ван был, по крайней мере, однажды, в затруднительном положении, Цзян полагал, что инвестиции нужно рассматривать в отдаленных перспективах. С квалификацией Вана, его служебных заслуг, и статуса в КПК, у него был большой шанс, чтобы вернуться. Если бы Цзян не просчитал ситуацию, он бы пропустил шанс, поскольку могло быть слишком поздно для заискиваний перед Ваном после того, как он восстановиться в должности.

Когда Ван оказался в такой ситуации, что он мог получать только порцию двухсот граммов масла для жарки и двести пятидесяти граммов сахара в месяц на каждого человека в его семье, Цзян поспешил к Вану после возвращения из Румынии с полным набором. Он принес такие продукты, как молочный порошок и сладости, что принесло довольно большое удовольствие семейству Вана. Цзян Мианьхэн (Mianheng), старший сын Цзяна, смог поступить в Университет благодаря поставкам Цзян Цзэминя имеющих спрос предметов потребления лидерами. В 1977 Цзян Мианьхэн закончил Университет Фудань (Fudan) со студенческим статусом «рабочий-крестьянин-солдат».3

Цзян Цзэминь был обычным работником и не было никаких достоинств, о которых стоило говорить. Команда, которая писала биографию Цзян Цзэминя, разыскали много людей, которые знали его в прошлом, надеясь натолкнуться хоть на какие-то достижения. Но никто не мог сказать им ничего убедительного. То есть, нельзя сказать, что Цзян не трудился упорно или же был немотивирован; он преуспел в приспосабливании к временам и следованию за старшими.

Он был приспособленцем. Цзян однажды сказал, что глава отдела Первого Министерства производства машин часто его хвалил. Команда журналистов приложила большие усилия, разыскивая жену покойного директора. И что же они обнаружили? Она утверждала, что ее муж имел обыкновение говорить, что Цзян преувеличивал свои достижения и делал из мухи слона.

Цзян часто изучал работу Коррупция в Бюрократическом аппарате и глубоко понимал, что согласно правилу КПК, человек мог достичь политического успеха, только будучи авантюристом, хвастуном и льстецом по отношению к вышестоящим. В течение каждого из политических движений, в которых пришлось поучаствовать Цзяну, он всегда заставлял страдать других, но никогда наоборот. Есть старый интеллектуальный человек, который работал там же, где и Цзян, который все еще не может пережить то, как Цзян обозвал и напал на него как на «буржуазного реакционера» посредством ложных обвинений.

6. Проба властью

1976 год был важным поворотным моментом в китайской истории, и это совпало с пятидесятилетием Цзян Цзэминя. В Таншане (Tangshan) было ужасное землетрясение, сила которого превысила восемь баллов по шкале Рихтера; погибли сотни тысяч человек. В том же самом году три больших кита КПК- Чжоу Эньлай (Zhou Enlai), Чжу Дэ (Zhu De) и Mao Цзэдун — умерли один за другим.

В сентябре, вскоре после смерти Мао Цзэдуна, Йе Цзиньин (Ye Jianying)4
пошел наперекор тому, о чем Мао просил его перед смертью — поддержать Цзян Цин (Jiang Qing), равно как и помогать Хуа Гофену (Hua Guofeng). Йе Цзиньин сотрудничал с Ван Донсином (Wang Dongxing) и Хуа Гофеном и спланировал удачный дворцовый переворот. Они использовали военное подразделение 8341 под управлением Вана Донсина, и арестовали «банду четырех» — печально известную группу, включающую в себя Вана Хонвэня (Wang Hongwen), в то время заместителя председателя КПК, и Цзан Чуньцяо (Zhang Chunqiao), члена Постоянной комиссии Политбюро Центрального Комитета КПК, а также Цзян Цин (Jiang Qing) и Яо Вэнюаня (Yao Wenyuan), членов Политбюро Центрального Комитета КПК. Хотя Цзян Цин была вдовой Мао Цзэдуна, прежде чем тело Мао остыло, она стала политической заключенной наряду с племянником Мао Юансинем (Yuanxin); угнетатели ссылались на политическую линию Мао. Это было подтверждением высказывания: «Ни одного лидера КПК не ждет хороший конец».

Все были удовлетворены отстранением от власти «банды четырех». В Пекине ходила такая шутка: «Однажды, Цзян Цин, отвечавшая за кампанию «Анти-Дэн», столкнулась с самим Дэн Сяопинем. Дэн спросил ее: «Как идет ваша кампания «Анти-Дэн»? » Цзян Цин ответила: «Она была начата и усиленно функционирует уже в течение месяца. Я думаю, нам нужен всего лишь еще месяц, чтобы свергнуть вас и дискредитировать». Дэн вскользь посмотрел на Цзян Цин и сказал: «Мне же понадобится меньше недели, чтобы дискредитировать вас и вашу кампанию».

В то время Хуа Гофэн и Йе Цзиньин не смели недооценивать влияние «банды четырех» в Шанхае, или, как ее еще называли, «Шанхайской банды». Ее пылкие последователи в Шанхае готовили заявление Партии и народу Китая и готовились к восстанию в Шанхае. Однако «банды четырех» не поддерживалась военными, и их попытка быстро провалилась. Три ключевых игрока «Шанхайской банды»: Ма Тяньншуй (Ma Tianshui), Сюй Цзинсянь (Xu Jingxian) и Ван Сючжэнь (Wang Xiuzhen) — были обмануты и отправились в Пекин. Видя, что игра была проиграна, у них не оставалось выбора, кроме как сдаться.

В этот момент Центральный Комитет, во главе с Хуа Гофеном и Йе Цзиньинем, назначил Су Чжэньхуа (Su Zhenhua) Первым Секретарем КПК в Шанхайском муниципальном правительстве и директором Революционного Комитета Шанхая; Ни Чжифу (Ni Zhifu) был назначен Вторым Секретарем КПК в Шанхайском муниципальном правительстве и Первым заместителем директора Революционного Комитета Шанхая; а Пэн Чон (Peng Chong) был назначен Третьим Секретарем КПК в Шанхайском муниципальном правительстве и Вторым заместителем директора Революционного Комитета Шанхая. Су, Ни и Пэн были также назначены руководителем, Первым и Вторым заместителями руководителей Рабочей Группы Центрального комитета КПК соответственно, и впоследствии переехали в Шанхай.

Для более эффективного управления Шанхаем было важно включить в Рабочую Группу кого-то из Шанхая. Так как Цзян Цзэминь, работающий тогда в Бюро Иностранных дел в Первом Министерстве машинной промышленности, прежде работал в Шанхае, он был временно сделан членом Рабочей Группы и сопровождал группу в Шанхай.

Беспокойство Центрального Комитета по поводу Шанхая оказались лишними. Хотя «Шанхайская банда» управляла Шанхаем много лет, люди не поддерживали ее «левую» линию. Когда Рабочая Группа вступила в Шанхай, пехоте, флоту и воздушным силам Шанхая (их насчитывалось более тридцати тысяч) было приказано проехать на нескольких сотнях машин и промаршировать весь город пешком. Они в унисон кричали: «Свергнуть «банду четырех» и «Полностью поддерживаем блестящее решение Центрального Комитета». Их голоса звучали как раскаты грома.

После целого дня такого представления любой страх, который еще мог оставаться у шанхайцев, был рассеян, как и все остатки влияния «банды четырех». Под предводительством студентов Фуданского, Жиатонского и Шанхайского Университетов, долго угнетаемые шанхайцы вывалили на улицы и приветствовали ниспровержение «банды четырех». Подобно той шутке про Дэн Сяопина и Цзян Цин, имя «банды четырех» было опозорено меньше чем за неделю. Цзян Цзэминь был охвачен радушным приемом, который шанхайцы устроили Рабочей Группе Центрального Комитета.

Впоследствии в Рабочей Группе больше не было необходимости. Цзян Цзэминь неохотно возвратился в Пекин и восстановился в должности директора Бюро иностранных дел при Первом Министерстве машинной промышленности. Он получил огромное удовольствие от участия в Рабочей Группе Центрального Комитета, а именно: он почувствовал силу власти как царский представитель, и удовлетворение от того, что каждый спрашивает его одобрения. Цзян решил продолжить повышаться в чине.

7. Страхование ставок

В 1978 Цзян Цзэминь сделал не правильную ставку. Он не ожидал, что Дэн Сяопин возвратится к власти. На Третьем Пленарном Заседании 11-ого национального Народного Конгресса Центральное правительство приняло новую политику экономической открытости и реформы.

Поскольку в 1975 году во время движения «Критиковать Дэна и бороться с попытками правого переворота» Цзян в своих речах настоятельно критиковал Дэн Сяопина, то он практически был категоризирован непосредственно как один из “трех видов людей”— страшный ярлык, который вешали на политических преступников. На пути к политической карьере он, таким образом, встретил множество препятствий вплоть до 1980, когда благодаря Ван Даохану обстановка изменилась к лучшему.

В 1979г. центральное руководство для осуществления политики открытости и реформы Дэна Сяопина сформировало две комиссии на уровне министерства: Государственную администрацию по делам импорта и экспорта и Государственную администрацию по иностранным инвестициям – обе под председательством Гу Му (Gu Mu). Ван Даохан был вице-председателем одной из них.

В августе 1980 Ван был назначен мэром Шанхая. В то время Цзян Цзэминь в Первом Министерстве машинной промышленности рассматривался как кандидат. Ван, таким образом, настоятельно рекомендовал Цзян Цзэминя Гу Му со словами, что Цзян приемный сын мученика и руководящий кадр Партии с высшим образованием. Карьера Цзяна Цзэминя взошла на новый виток, и он занял пост заместителя директора как Государственной Администрации по делам импорта и экспорта, так и Государственной Администрации по иностранным инвестициям. Этот чин был на уровне заместителя министра.

Первое дело, которое Цзян сделал после занятия должности — оценка специальных экономических регионов. Руань Мин (Ruan Ming), секретарь прежнего Генерального секретаря КПК Ху Яобана (Hu Yaobang), так отзывался о Цзян Цзэмине: «Я встретил его однажды. Это было в 1981 на встрече по поводу специальных экономических регионов.

В то время Цзян был заместителем директора в комиссии по импорту и экспорту и руководил этим собранием, в течение которого он высказал много пустых слов. Он не поддерживал дальнейшего открытия специальных экономических регионов, но при этом он не смел идти против решений Ху Яобана. Так что некоторые высказанные им вещи были весьма неоднозначны. Он произвел на меня впечатление человека, способного к бюрократии и готового разбиться в лепешку перед тем, кто у власти, кто бы он ни был».

Чиновник, хорошо знавший Цзяна, говорил: «Я думал, что Цзян был сыном покойного должностного лица КПК, подобно Ли Пэну (Li Peng), Линь Ханьсюну (Lin Hanxiong), Зу Цзяхуа (Zou Jiahua), Йе Чжэнда (Ye Zhengda) и т.д., и что он рос там благодаря старым сотоварищам своего отца. Позже я выяснил, что Цзян забрасывал сеть намного шире и использовал любые возможные связи в своих интересах».

В то время конфликт между лагерем защищающих реформы и консерваторами был все еще достаточно сильным. Цзян Цзэминь менял свое мнение в зависимости от обстоятельств, подстраиваясь то под одну, то под другую ситуацию. К счастью для него, прежде чем настал заключительный момент, он заметил, что реформаторы выигрывают, и не ошибся в своей ставке.

Как только он получил некоторый статус, подниматься дальше ему стало намного легче. Используя связи своего дяди Цзяна Шанчина, Цзян Цзэминь легко получил место Заместителя министра Министерства электронной промышленности, под прямым руководством Чжан Айпина (Zhang Aiping). Позже он стал Министром.

Люди, работавшие с Цзяном в Первом Министерстве машинной промышленности, говорили, что Цзян не был усердным работником, зато усердствовал в налаживании связей с высокопоставленными должностными лицами. Он был готов использовать кого угодно и любую возможность в своих целях. Он тратил много времени, выискивая повод для встреч и визитов в центральное правительство и к должностным лицам уровня министерства.

Цзян везде носил с собой маленькую записную книжку, и каждый раз в свободное время изучал ее. В записной книжке были записаны даты рождения, интересы и хобби лидеров, полезных для него, а так же кем были их родственники. У Цзяна была еще одна особая хитрость: держаться поближе к детям нынешних и уже умерших центральных правительственных лидеров (типа Чжэн Цинхона (Zeng Qinghong), который сыграл ключевую роль в должностном продвижении Цзяна до Генерального секретаря КПК). В 1989 Цзян впервые посетил дом Дэн Сяопина. То, как Цзян наливал воду детям Дэна и подносил тапочки для Дэна, до сих пор остается главной шуткой во время обеда для детей прежних высших лидеров.

Благодаря содействию и лоббированию Вана Дохана и Чжан Айпина, в марте 1982 пятидесятишестилетний Цзян Цзэминь был назначен Министром электронной Промышленности. В том же самом году, на Двенадцатом Национальном Конгрессе КПК он стал членом Центрального Комитета КПК.

Цзян немногого добился во время своего пребывания в Министерстве Электронной Промышленности. Периодически о нем распространялись отрицательные отзывы. В китайском СМИ были сообщения о муниципальном должностном лице, во время заграничной командировки посещавшем стриптиз-клуб, о чем донес другой член делегации. Не сложно было догадаться, о ком шла речь. Но Цзяна не волновало, что на него донесут.

Когда он в 1980-ых посетил Соединенные Штаты, он пробрался в район «красных фонарей» в Лас Вегасе, чтобы лицезреть стриптизерш и наносить визиты проституткам. Все расходы были возмещены китайским правительством. Никакое другое старшее должностное лицо КПК не посмело бы зайти так далеко, но для Цзяна, имевшего в России интригу с женщиной КГБ, посещение в США района «красных фонарей» и проституток было мелочью.

Позже, в течение последующих десяти лет, когда Цзян возглавлял КПК, центральное правительство и военные силы, то, насколько проституция процветала в Китае, намного превысило в этом плане Западные капиталистические страны. Коррумпированные и безнравственные должностные лица под руководством Цзяна – все имели любовниц. Открыто или тайно. Стриптиз больше не привилегия, которой можно наслаждаться только высокопоставленным чиновникам во время зарубежных визитов — он теперь в большом количестве есть и в Китае. Было распространено популярное высказывание: «Если мужчина не посещает проституток, он подводит центральное руководство Партии; если женщина не продает свое тело, она подводит Цзяна Цзэминя».

Во время службы на посту Министра электронной Промышленности амбиции Цзяна становились еще более хищными. То есть ему больше не нужно было нагло льстить только высшим должностным лицам среднего звена. Скорее его целью были вице-премьеры и наиболее влиятельные лица. Министерство Электронной Промышленности часто импортировало современную электронику из-за границы.

Таким образом, Цзян, пользуясь этим фактом и своим положением, часто лично доставлял в дома высокопоставленных чиновников телевизоры с большим экраном и другую дорогую импортную электронную технику, ссылаясь на то, что они предназначены для руководства «на пробу», чтобы они могли оказать Цзяну наставление по работе. Перед самыми влиятельными лицами он был готов отбросить все остатки достоинства и даже встал бы на колени, чтобы только заменить им телевизионные каналы.

Некоторые менее проницательные сотрудники министерства не могли понять, зачем Цзян это делает. Они предлагали послать секретаря делать это; не нужно идти непосредственно к министру. На что Цзян отвечал: «Это способствует моей учебе у более опытных лидеров Партии». Хотя некоторые в министерстве и могли видеть, как все было на самом деле, и с презрением смотрели на отвратительное поведение Цзяна, но старшие лидеры, польщенные им, не были столь проницательны. Говоря о Цзян Цзэмине, они будут петь ему похвалы, говоря, что он надежно работает. Посредством этой мелочной тактики Цзян заложил основу для своего продвижения к власти.

«« Предыдущая         Следующая »»

Перейти на главную страницу: Власть любой ценой: Реальная история китайца Цзян Цзэминя

_______________________________________________________________

1.
Один му = 1/6 акров.

2.
Роберт Лоуренс Кун, «Человек, изменивший Китай: жизнь и наследие Цзян Цземина» (Нью Йорк: Crawn,2004),32

3.
Это было, пожалуй одно из самых желанных званий во время Культурной революции. Оно означало, что человек принадлежит к «лучшему» классу людей в политическом отношении, но не говорит об академической успеваемости.

4.
Йе Цзиньин (1897–1986), генерал КПК и председатель Постоянной комиссии национального народного конгресса с 1978 по 1983г.г