Как он стремился к успеху

Героя нашего рассказа зовут Николай Ошкай. Это высокий, симпатичный мужчина, которому
исполнилось 48 лет. Его молодость проходила в те самые времена, про которые мы
частенько слышим: «тогда все было лучше, чем сейчас — бесплатное образование,
дешевые продукты, вкусная колбаса и т.д.». Он был и на «Олимпе» и «белой
вороной», ему и завидовали, и презирали. Что в глазах общества того времени
считалось хорошим, а что плохим, за что могли человека ненавидеть и любить, — мы попросили рассказать Николая об этом на
примере его жизни.

Когда я учился в 5 классе, всех детей моего возраста должны
были принять в пионеры в День пионерии. Я заболел в этот день и меня родители
не пустили. Так я один из всех сверстников оказался не пионером.

А я, как и все, был воспитан на книгах о тимуровцах, как же
я буду хорошим человеком, если я не пионер?
Очень сильно переживал, все такие красивые ходят, все в галстуках, а я
как белая ворона, хожу без галстука. Я не мог присутствовать на собраниях
пионерской дружины, для меня это было обидно, потому что не мог находиться среди всех, принимать
участие в общих мероприятиях. Я постоянно приходил в пионерскую дружину и
обращался – примите меня в пионеры. А никто не знал, как принять потом, так как
для одного возраста существовал только один день для принятия в пионеры. Мне отвечали:
«Ты не был на торжественном приеме, клятву не давал, не имеешь право
носить галстук, ты не пионер».

С 4-го класса стал
плохо учиться, но неуспевающие по учебе не переживали за это. Потому что была
такая установка в обществе: «Ты не переживай, все равно закончишь школу», так
как стране нужны хорошие показатели, нельзя их портить. Хорошая учеба в среде
моих сверстников не ценилась, а наоборот, отличников не уважали и при любой
возможности обижали, либо отвергали, потому что они были не такие как другие. К
классу 7-му мы уже вовсю курили, пили вино и водку, срывали уроки и доводили
учителей до нервных срывов.

Среди одноклассников такое наглое поведение с учителем считалось
престижным. Поначалу, мне было страшно, волновался, что могут выгнать со школы.
Но потом школьники постарше объяснили: не беспокойся, у нас обязательное
среднее образование, поэтому в любом
случае ты его получишь.

И мы видели подтверждение этому. В те времена выпускными
классами были 8 и 10. В 8 классе сдаем экзамены, а одного ученика нет. Учителя бегают, ищут его везде, волнуются.
Ведь от них требовали показать 100% успеваемость, как может в социалистическом
обществе быть иначе? Наконец узнали, что он на озеро пошел рыбу ловить. Они
берут такси и привозят его в школу. За 15 минут до окончания экзамена, сажают
за стол, дают уже выполненную контрольную работу и говорят ему переписать все.
А он настолько ничего не знал, что спрашивает нас: «А что писать-то?»

Я, глядя на все это, начинал понимать, что все эти красивые
речи о таких положительных со всех сторон строителях коммунизма – пустые слова.
Не обязательно хорошо учиться, потому, что все равно за тебя сделают. Я в
какой-то момент даже позавидовал тому мальчику.

Когда оставался год
пионерства и у нас появился новый пионервожатый, я в очередной раз пришел
проситься в пионеры, и услышал в ответ: «Надевай галстук, и ходи». Я с
недоумением спрашиваю: «А как торжественная клятва?» «Да какая там клятва, одевай и ходи, считай,
что тебя приняли», — услышал в ответ.

В школе ребята, наоборот, старались галстуки не носить. Я
тогда не мог понять этого: «Как так, я так хочу носить, а мне не дают, вам
дали, а вы не хотите носить!» Но побывав белой вороной, я сделал для себя
выводы: если ты не принадлежишь этому обществу, то тебя не допускают к решению
каких-то вопросов, до распределения каких-то функций. И поэтому, когда стали
принимать в комсомол, я целенаправленно решил, что мне обязательно надо
вступить в комсомол. Хотя меня не интересовал сам комсомол, я не утруждал себя
заучиванием устава, меня только интересовал билет, как принадлежность к этой
организации. Потому что я начинал видеть и понимать, если ты состоишь в этой
организации, то ты свой человек. Это было
хорошо видно на примере знакомого моих родителей, который был партийным
функционером, имел хорошую зарплату, квартиру, путевки, спецснабжение.

Я не был активным
комсомольцем, не особо сильно участвовал в делах комсомольских, меня больше
интересовало, как я выгляжу в глазах окружающих меня соучеников, товарищей. У
нас была группа людей, которые считались классной элитой, которые себе могли
позволить все, что захотят. На этот «олимп» допускались лишь те, кто имел
хулиганские, порочные наклонности. А те, у которых было их недостаточно, не пускали. В высшее общество пионерии я не
прошел, а на этом олимп я смог пробраться.

Хулиганское поведение позволяло мне быть «своим», позволяло
не быть третируемым. В среде мальчиков
существовал такой неписанный закон: те, кто имел физическую силу, кто мог
подраться, был понаглее, сбивались в волчью стаю и друг друга не трогали, а слабых обижали, на
переменах мучили. Некоторым доставалось от нас так, что звонок на урок был для
них как освобождение. Поэтому физически слабые одноклассники частенько
старались найти из этой волчьей стаи себе покровителя. Они предлагали списывать
домашнее задание, оказать различные услуги. Я помню, что один из мальчиков
решил подкупить расположение одного из нас тем, что принес в школу вяленую
рыбу. После этого тот начал с него каждый день требовать рыбу, он обязан был
это делать.

Из школьных лет я для себя сделал вывод: если хочешь быть на
олимпе, жить хорошо, пользоваться благами общества, то нужно просто оказаться в
нужное время с нужными людьми. Хотя я писал сочинения, что хотел строить
красивые дома как папа, быть верным идеям коммунизма, но писал это не потому,
что я этого хотел, а потому что этого требовало общество, тогда только ты
можешь соответствовать понятию «строителя коммунизма».

В то время в стране было во всем скудно, голодно. Продуктов в магазинах не было, не было
мебели, стояли очереди на все, трудно было купить себе вещь. Как пример,
полиэтиленовый пакет стоил на барахолке 10 руб., когда зарплата была 100-120
руб. в месяц. Когда кто-то приходил в школу с таким
пакетом, то сразу становился «золотой молодежью». Джинсы стоили 120 руб. — это
целое состояние. Того, кто носил джинсы, любили все одноклассницы, они мечтали
о таком парне. Моя тетка работала в торговой базе, и она купила джинсы себе и
мужу. Я попросил на один день поносить
джинсы. Такого успеха я еще не испытывал! Фирменные джинсы, да еще новые –
вообще супер! Девушки на всех переменах окружали меня, рассматривали, щупали
ткань, бросали восхищенные взгляды. Это было так здорово! Обладать в то время
джинсами – это как сейчас обладать
мерседесом. Я понимал, что купить
джинсы, колбасу, мясо можно было, только имея
к ним отношение, находясь в близости от них. Поэтому я пошел в техникум
совторговли.

Конечно, я испытывал угрызения совести, когда не делал
уроки, шарил в кармане у родителей в
поисках мелочи для сигарет, обижал других. Но я быстро это гасил, потому что все так
живут, так как я не отличался чем-то от сверстников, я полностью соответствовал
обществу.