Запрещённый Китай

Первый Китай изобилует монастырями и прочими туристическими достопримечательностями, в другом — большинство монастырей было уничтожено во время правления китайской компартии. Только в одном Тибете разрушили около 90% монастырей, причём многих из них не спасло даже то, что они находились в очень труднодоступных местах. В первом Китае есть знаменитый Шаолинь, куда приезжают десятки тысяч туристов, чтобы увидеть чудеса настоящего древнего Ушу. В другом Китае настоятель этого монастыря — член коммунистической партии, а монахи изучают и демонстрируют «коммунистическое» Ушу, то Ушу, из которого выбросили всё внутреннее содержание, превратив его просто в изощрённую акробатику.

В первом, открытом для обсуждения Китае, его МИД выступил с заявлением, что во время Олимпиады политика КНР в области регулирования (проще говоря, блокады и тотального контроля) Интернета будет соответствовать общей международной практике. Но в течение нескольких последних месяцев по всему миру сайты о Фалуньгун, Тибете, уйгурах и движении «Спасти Дафур» подверглись мощным атакам хакеров.

В первом Китае осуществляется самое большое в мире число операций по пересадкам органов, причём, от клиентов не скрывают, что органы поступают от живых и здоровых доноров. А около каждой больницы, занимающейся такими операциями, располагается (и эту информацию вы не услышите ни от одного китайского СМИ) трудовой лагерь, где как живой резерв органов содержатся десятки тысяч заключённых последователей Фалуньгун.

Первый Китай готовится к Олимпиаде. Во втором происходят широкомасштабные аресты тех, кто может своими действиями испортить имидж государства. Первый Китай обещал наладить дело с правами человека к Играм и мировое сообщество просто не додумалось уточнить, каким образом это будет сделано. На практике выходит очень просто: любой, кто не доволен своими правами, должен исчезнуть или на время Игр, или совсем — как получится.

Каждая страна сама решает, с каким ей Китаем иметь дело: мифическим или реальным. Россия вот, выбрала первый. В Петербурге 3-4 апреля должно было состояться представление труппы китайского традиционного искусства Шень Юнь, совершающей мировое турне более чем по 60 городам на 5 континентах. Во всех странах китайские консульства выступали с требованием к местным администрациям запретить концерт «Божественного искусства» (так переводится название труппы). И во всех странах, кроме России, такое вмешательство в культурную жизнь граждан не вызывало ничего кроме возмущения, что делало дополнительную рекламу концерту и вызывало желание посмотреть его у всех представителей власти, к которым консульства обратились с требованием ни в коем случае не посещать это представление. Но в России всё обернулось по-другому.

Нет, концерт никто не запрещал, просто представители ФСБ неофициально дали знать организаторам, что не могут гарантировать безопасность артистов в России. А если учесть, что в нашем государстве существует Миграционная служба, которая занимается выслеживанием и похищением китайских беженцев ООН, практикующих Фалуньгун, живущих в России, а большинство артистов Шень Юнь являются практикующими, то становится понятна отмена концерта. В прошлом году из своих квартир были похищены и тайно депортированы в Китай живущие под защитой ООН в Петербурге китаянка Ма Хуэй с восьмилетней дочерью и пожилой профессор Гао Чуньмань.

На этом фоне уже не вызывает удивления официальное заявление пресс-атташе Олимпийского комитета России (ОКР) Геннадия Швеца о том, что звучащие на Западе призывы бойкотировать Олимпийские игры в Пекине являются «неуважением к человечеству». Да, тут прослеживается логика официального Китая — не смешивать политику и Олимпиаду. Но как спортсмены, что приедут на Игры в Пекин, не будут участвовать в политике? Как они могут не участвовать в том, что ради их приезда кто-то потерял свободу, кто-то здоровье, а кто-то и жизнь. Но если убийство назвать политикой, то оно для наших спортсменов и чиновников вроде и перестаёт быть убийством. Такое вот у нас «олимпийское уважение» к человечеству.