Кто разрушил сталинизм?

В лучшем случае они ссылаются на решения XX партсъезда. Но в действительности, в реальной истории про­шедшего века неизвестны случаи добровольной са­молиберализации тоталитарной системы, власть такого типа прогибается лишь под мощным напо­ром извне или огромным давлением изнутри. (На­пример, Ленинский переход к НЭПу — это ответ на Кронштадтское восстание.) Хрущев, подписавший в годы массовых репрессий в Украине и в Москве сотни документов, лишавших жизни тысячи людей, тоже не мог измениться «ни с того, ни с сего».

Историки знают, что в 1953-1954 годах, в ГУЛАГе — в Воркуте, Норильске и Кенгире прошли три мощнейших восстания, в которых участвовали десятки тысяч заключенных. Я присутствовал на заседаниях небольшой конференции, проходившей в Москве в память о 50-летии Кенгирских событий. На нее съехалось десятка полтора участников. Но даже сами протестанты не догадывались, к ка­ким результатам привели их действия. Несколько раньше, в октябре 1989 года в Москве проходила первая конференция общества «Мемориал», где выступал руководитель воркутинского бунта Игорь Михайлович Доброштан. Он рассказывал, как его и его штаб самолетом возили в Москву на переговоры с членами президиума ЦК. Условия, вы­двинутые бунтарями, обсуждались на высшем но­менклатурном уровне. (Последние годы жизни Игорь Михайлович провел в Украине, в Харькове его должны знать и помнить).

Анализируя ситуацию, к концу 1953 года окон­чательно вышедшую из-под контроля компартии, Хрущев пришел к выводу: не только невозможны новые аресты и репрессии, но и ГУЛАГ придется срочно распускать, иначе взбунтовавшихся людей не остановят ни вохры, ни тайга, ни кремлевские стены. С этого времени, заручившись поддержкой одной части высших аппаратчиков, и, избавляясь от другой, несговорчивой части, первый секретарь ре­шил проводить курс на либерализацию, называе­мую «хрущевской оттепелью». При этом сам Ники­та Сергеевич не собирался объяснять современни­кам и потомкам подлинные мотивы своих решений. Более того, всю славу десталинизации, доброволь­ного признания собственных ошибок и «возвраще­ния к ленинским нормам» совруководство присвои­ло самому себе. Но не должны же мы вечно держать­ся за этот лживый миф! И в тоталитарном СССР историю творил народ, а не партноменклатура.

В описанную здесь цепь событий необходимо добавить еще одно звено. Ответим на вопрос — кто поднимал восстания, кто был дрожжами гулаговских бунтов? Сидевшие там с довоенных времен большевики и другие «политические» были уже надломлены. Но в начале 1950-х за решеткой ока­залась молодежь, те самые бандеровцы, которых эмгебешники хватали на западе Украины, и кото­рые уцелели в кровавых стычках со спецвойска­ми. Эти ребята сохранили и боевой дух, и воен­ную выучку, о чем пишет Александр Солженицын в своем знаменитом «Архипелаге». По логике ве­щей, в актив могли также входить молодые пред­ставители национальных движений Балтии, Бе­лоруссии и т.д., но таких свидетельств у меня нет. Исследовательская работа здесь еще предстоит. Так что за крах сталинской системы мы должны благодарить тех самых бандеровцев и узников ГУЛАГа, которым страна до сих пор не поставила памятник. Украина внесла в свой календарь день памяти и скорби — день голодомора, уверен, он должен быть и в российском календаре, ведь от сталинских преступлений страдали все народы бывшего СССР. Но в нашей недавней истории есть и день народного мужества и гордости — веч­ная слава героям-воркутинцам, норильцам, кенгирцам!!

Раскрыв роль и значение в недавнем прошлом гулаговских бунтов, не трудно восстановить внут­реннюю логику иных событий и политических ре­шений того времени. Почему в середине 1950-х в стране началось массовое жилищное строитель­ство, появились хрущевские пятиэтажки — да по­тому, что миллионы людей возвращались из лаге­рей, и им надо было где-то жить. Массовые ре­прессии сменились массовым жилищным строительством.

Почему началось освоение це­линных и залежных земель, 2 миллиона молодых и наиболее активных людей было брошено в полу­непригодные для земледелия казахские степи (а ведь было в стране и черноземье и даже субтро­пики!) Это не экономический, а, прежде всего, по­литический проект. Целина, в первую очередь, бы­ла механизмом косвенных репрессий, выталкива­нием под пропагандистские фанфары в тяжелейшие бытовые условия, в отдаленные районы самой активной части общества. К 1956-му году были отпущены на родину послед­ние немецкие военнопленные, а в 1955-м СССР неожиданно подписал с открытой некоммунисти­ческой страной — Австрией — договор о ее нейтра­литете и вернул свои войска на родину (чтоб не разбежались). Период насилия и террора, как главная стратегия советского государства, себя ис­черпал, начинался переход к новой стратегии…

Журнал «Посев» № 9-2008