Эксперт: «У предприятий есть ответственность в вопросе прав человека»

— Госпожа Лукас, совмещаются ли
эти два понятия — права человека и экономика?

К.Л.: В словосочетании «права человека» есть слово «права». Рассматривать
права человека только с юридической точки зрения, конечно, не достаточно. Как
раз когда речь идет о правах человека и экономике, всегда встает вопрос: что
происходит добровольно, а что под принуждением. Однако утвердить права человека
можно только с людьми, которые знают, каковы их права, и как функционируют
политические системы. Тема экономики и прав человека все интенсивнее
обсуждается на международном уровне. Есть ли ответственность у предприятий, и
если есть, как она выглядит. Кто политически за, кто против, и действительно ли
все только добровольно?

Определение корпоративной социальной ответственности (Corporate Social
Responsibility) гласит, что все добровольно. Или же есть основные правила,
которых должны придерживаться предприятия? Далее все идет к тому, чтобы
сказать: у предприятий есть ответственность в вопросе прав человека. Они
дополняют такую ответственность государства.

— У кого же большая ответственность, у государства или у предприятий?

К.Л.: Государства в большой степени нарушают права человека, тут нам не надо
себя обманывать. В прессе же освещается, что предприятия в большей степени
нарушают права человека. На деле, однако, это государства. Будет неправильным
говорить, что предприятия несут ответственность за соблюдение прав человека,
вместо государства.

— Предприятия не несут ответственности вместо государства и не заменяют государство в роли нарушителей
прав человека?

К.Л.: Да, правильно. Также и в крупных масштабах. В последнее время много освещалось
в прессе – Шелл (Shell) против
народности огони в Нигерии, которые мирно протестовали против разработок нефти.
Шелл добывал там нефть, войдя в сговор с нигерийским правительством и армией,
которые нарушали права этих людей. Очень редко предприятия нарушают права
человека самостоятельно. Однако, это не касается случая запрета профсоюзов —
тут виноваты предприятия.

— В примере с Шелл, предприятия пользуются соучастием государств?

К.Л.: Возьмем сектор разработок, куда относится добыча нефти, разработка
мин, и так далее, в общем, добыча ресурсов. Там очень часто пересекаются
интересы государства и предприятий. Одно заинтересовано в добыче сырья, другие
хотят заработать деньги. Создается «естественное сообщество по выгоде» со
стороны государства и предприятий. Один помогает другому.

— В каких секторах особенно часто нарушаются права человека?

К.Л.: Есть очень интересное исследование специального представителя по
правам человека и экономике ООН Джона Ругги. Он установил, что именно в
секторе разработок происходят наиболее частые нарушения прав человека.

— Как обстоят дела с сектором технологий?

К.Л.: Этот сектор был недавно открыт Неправительственными организациями и
исследователями. Эта тема исследований моего настоящего проекта, который
поддерживается Академией Наук. Мы рассмотрели сектор производства одежды и
электроники в центральной и восточной Европе, их основные производительные
сети. Все выглядит современным, высокотехнологичным. К ним обычно приравниваются хорошие условия
труда, в действительности это не так. Также в Румынии, которая находится
поблизости от нас, зарплаты в секторе электроники немного лучше, чем в секторе
пошива одежды, но работа монотонная, изнуряющая — ручная, не качественная, вызывающая
стрессовые ситуации, как и в секторе пошива одежды.

Изготавливаемые там чипы очень чувствительны. По стандартам здравоохранения
и условий труда это благоприятней, так как температуры в этих складах и цехах
должны оставаться постоянными, чтобы эти чипы не повредились. Побочный эффект —
рабочим не будет слишком жарко или холодно. Этот поставщик электроники обладает
большей властью, чем производитель одежды, в остальном сходно, – все очень
переплетено и сложно проследить. Даже такие предприятия как Hewlett Packard,
имеющие кодекс и стремящиеся к первенству, невозможно полностью проверить.

— Мы рассмотрели самые проблемные секторы. Можно ли это рассмотреть в
пределах определенных стран?

К.Л.: Это трудно сказать. По стандартам права и возможностей их
осуществления, страны европейского сообщества выглядят хорошо. Движение
корпоративной социальной ответственности — КСО (Corporate Social
Responsibility) возникло в северо-американском и европейском пространстве. В
других регионах оно частично еще не нашло применения, и развивается только под
давлением НПО (неправительственных организаций). Предприятия извещают: мы
должны дать какой-то ответ гражданскому сообществу. Иначе мы просто потеряем
оборот. Если потребители будут поджигать свои кроссовки «Найк» перед нашим
управлением, это плохо для бизнеса. Восточная Европа также следует этому, Скандинавия и Великобритания положили начало
этому движению.

— Приносит ли корпоративная социальная ответственность(КСО) пользу,
или же это подобно капле воды на горячем камне?

К.Л.: Мировое воздействие КСО еще никто серьезно не исследовал. Предприятия,
которые интегрировали КСО в основу предпринимательства, в повседневное ведение
дел, не важно, из каких соображений, даже если по причине опасения за свою
репутацию думают, что тогда будет меньше
риска. Я думаю, что это имеет позитивный результат. Предприятия, которые
используют КСО только в отделе маркетинга, по-другому относятся к КСО. Если с
этим работает только отдел маркетинга, тогда воздействие будет небольшим или вообще
никакого.

— Какую пользу приносит КСО предприятиям?

К.Л.: Предприятия, работающие в секторе нефтедобычи, достигают при
использовании КСО хорошего предупреждения риска. Если я сегодня собираюсь
бурить скважины в Казахстане, тогда, как предприятие, я должна иметь
представление о том, как выглядит ситуация с правами человека в Казахстане. На
что мне надо обратить внимание. Есть ли в регионе, где я собираюсь бурить
национальные меньшинства, зависимые от государства. Если я буду там бурить или
прокладывать трубопроводы, задену ли я их права? Все это нужно рассмотреть. Это
было бы соблюдением прав человека. Тогда я избегу больших проблем с населением
в дальнейшем, которое по праву может сказать: вы разрушаете нашу землю! Вы нас
не спросили, мы от этого ничего не получим, и так далее. Так, как произошло у
огони с «Шелл».

Это также имеет преимущество, посмотрим с внутренней стороны, если я
предоставлю хорошие условия труда, равные шансы, никакой дискриминации, и
установлю механизм рассмотрения жалоб, тогда я принимаю своих работников
всерьез. Тогда я хочу создать хорошую среду для работы, где с ними обходятся
корректно. Если они хорошо чувствуют себя на предприятии, они будут там охотно
работать, и результаты их труда будут соответствующими. Если есть большая
идентификация с предприятием, не будет
большой текучки.

— Во время настоящей кризисной ситуации это, похоже, особенно важно.
Международный директор Boston Consulting Group — Ханс Пауль Бюркнер, в интервью
«Великой Эпохе» (Epoch Times) сказал то же самое. Что это,
собственно, заповедь экономики — заботиться о своих сотрудниках.

К.Л.: Это точно. Это хорошо.

— Какова ситуация с КСО в разных странах?

К.Л.: Если мы говорим о применении КСО в Австрии и Германии — они находятся
в середине. Не лучшие, но и не в конце.

— Иногда, кажется, что права человека и прибыльность находятся в
противоречии? Так ли это?

К.Л.: Они могут дополнять друг друга. Я не верю высказыванию Милтона
Фридмана (прим.: лауреат Нобелевской премии по экономике и приверженец
повсеместной рыночной экономики), что единственная ответственность предприятия
состоит в получении прибыли. Но есть предприятия, которые действуют по принципу
Фридмана, думаю, они в большинстве. Это видно из числа КСО-предприятий. Из
70000 концернов только 6500 состоят в Глобальном Договоре ООН. Это
маленькое число.

— Насколько возможен контроль по соблюдению прав человека на
предприятиях. Какие у них вообще возможности?

К.Л.: Теперь уже есть опыты самих предприятий, которые годами занимались
этим. Например, в секторе пошива одежды. Там присутствуют очень сложные сети
продукции, где только из-за длины продукционной цепи трудно проконтролировать
до последнего звена. Одна из возможностей — концентрация на определенном числе
поставщиков, которым мы доверяем. О которых мы знаем, что они соблюдают условия
труда и мы можем на них положиться. Это идет в направлении «помимо
мониторинга», без контроля, работая с поставщиками наравне. Менее из
принуждения или контроля, так как в таком случае есть возможность творческих решений. Например, у молодых
рабочих, которым по возрасту положено работать не более 8 часов в день, мы
видели творческий подход в записи рабочих часов, чтобы они соответствовали,
хотя в действительности это было нарушением.

— Что конкретно делают предприятия? Есть ли сертификат стандарта КСО для
предприятий?

К.Л.: Такого сертификата пока нет. Есть «Социальная
ответственность 8000» (Social Accountability 8000), это
сертификация условий труда из США.

— Проводится ли работа по определению стандарта в странах ЕС?

К.Л.: Разрабатывается мировой проект под названием «Социальная
ответственность 26000» (Social Responsibility 26000). В нем
предполагается определить руководящие принципы прав человека, условий работы,
защиты потребителей и окружающей среды, которыми бы могли пользоваться и
руководствоваться предприятия.

СО 26000 обсуждается много лет
и выглядит уже достаточно сформированной. Но она не обладает способностью
сертификации, а значит, что это только руководящие принципы, которые
предприятия могут использовать. Тогда они могут сказать: мы придерживаемся норм
социальной ответственности 26000. Но нет сертификации, как например ISO
14000 или других стандартных норм качества. Пока есть только Социальная ответственность 8000 для условий
труда.

— В чем она заключается?

К.Л.: Если предприятие хочет быть
сертифицировано по Социальной ответственности 8000, есть комитет
сертификации, который рассматривает предприятие изнутри и делает оценку
ситуации, говорит, это подходит, а это не подходит. Тогда определяются сроки
для устранения. Если это удается, то выдается сертификат на определенный срок.
С обязательством новой проверки по истечении двух лет. Так можно утратить
существующий сертификат. Насколько я знаю, в Австрии есть только одно
предприятие, сертифицированное по СО 8000, в Германии есть также немного таких
предприятий. В Италии — действительно много.

— Это единственное предприятие, что оно
делает, каково его влияние?

К.Л.: Я уверена, что у нас есть намного больше власти, чем мы думаем. Потребители в США знают о своей власти намного больше, чем мы. Это было заметно по байкотам, которые действительно сыграли свою роль в США. Нам надо еще взращивать это чувство собственной власти. Покупкой определенных товаров мы можем повлиять на многое. Покупаем ли
мы товары предприятия или торговой марки, которая известна плохими условиями
труда, или же мы покупаем у других производителей. Теперь эта информация легкодоступна.

— Где надо искать такую информацию?

К.Л.: В Австрии я бы получала информацию у Clean
Clothes-Kampagne — Südwind. У них есть очень хорошая брошюра, где перечислены
рекомендуемые предприятия. Там же можно подписать петиции, которые адресованы
предприятиям, чтобы сказать им, что нам известны их плохие условия труда. Это
уже принесло хорошие результаты.

— К кому обратиться в Германии?

К.Л.: Germanwatch — они многое делают.

— Мы благодарим за беседу.