Галина и Дмитрий Тарасовы: Самая большая сила, которая есть у людей – это творческая сила

Художники Дмитрий и Галина Тарасовы. Фото: Ульяна КИМ. Великая Эпоха (The Epoch Times)
Можно ли научиться рисовать за 28 часов? В Семейной Мастерской Тарасовых обучают этому уже более 18 лет.

В беседе с Галиной и Дмитрием Тарасовыми мы говорили об их творчестве, уникальном авторском методе, которому нет аналогов, и который за несколько часов позволяет пробудить дар творчества в каждом человеке.«Ведь именно тишины, радости и свободного творчества так не хватает людям, живущим в бешеном ритме большого города», — говорит Дмитрий Тарасов.— Дмитрий, у некоторых Ваших картин очень необычный сюжет, это какие-то неземные картины. Расскажите, пожалуйста, как рождается рисунок?
Дмитрий: Эти вещи трудно передать словами. Любое наше действие вызывает какие-то всплески, которые в тонких слоях энергии быстро видоизменяются и образуют необычные узоры. И мне захотелось на какое-то мгновение остановить, зафиксировать это.

Изображение двухмерной картины мне уже не подходит для этих вещей. Я нашел способ, как в легких рельефах, в трехмерных изображениях передать эффект ткани – ткани мироздания, пласты каких-то культурных наслоений нашей планеты.

— Удивительно, но в Вашем творчестве западная и восточная культура перекликаются между собой. Как это Вам удается?

Дмитрий: В процессе творчества рождаются интересные вещи. Когда прикасаешься к ним душой, открываются разные этносы людей, которые живут в другом мире. Это могут быть буддийские, японские, монгольские, кельтские или африканские мотивы.

Я тоже живу в своем мире, у меня свое восприятие жизни. И мои ассоциации отображались в рельефных работах именно как энергетические переливы, как энергия от конкретных контактов с носителями различных культур на нашей планете, а может быть, даже инопланетных.

— Как происходили эти контакты: на уровне разума или чувственного восприятия, видения?

Дмитрий: Можно сказать, что все вместе – и разум, и чувство, и воображение работало.

— Дмитрий, как давно у Вас открылись способности видеть другие пространства?

Дмитрий: Еще в детстве, в дошкольные годы, со мной начали происходить интересные вещи. Первая встреча была с Афиной Палладой. Она появлялась передо мной в образе девушки в легкой тунике, ее голову украшал золотой шлем, в руках было копье и щит. Только потом, учась в школе, я увидел её изображение в книге по истории Греции. Это была грандиозная встреча, и диалог был потрясающий.

Меня уже тогда волновали мировые процессы, то есть я думал о цивилизации людей, о долгой истории, которую человечество накопило за годы своего существования, и о том, как мало научились мы на ошибках, которые сделали.

Тогда-то впервые ко мне и пришла философская идея о песочнице: мы играем в песочнице, делим что-то внутри этой песочницы (игрушки, территорию) и ссоримся, а кто-то за этой песочницей наблюдает со стороны.

Так и на высших уровнях можно наблюдать процесс перетягивания канатов между странами и правительствами, из-за чего возникают конфликты и войны, но это как данность. Так было всегда.

Одновременно с этим появилось осознание красоты. Отец меня очень рано начал брать на охоту и на рыбалку. С 3 лет меня брали в лодку, в которой я, в основном, спал. Плещется вода, скрепят уключины, а рыбаки плывут далеко-далеко. Меня накроют чем-нибудь теплым, и я там сплю. Вот такое чудо некой колыхающейся субстанции.

— Вы чувствовали себя защищенным, как в утробе матери?

Дмитрий: Да, отец учил меня чувствовать многие вещи в природе, их взаимосвязь. Но и мать заложила не меньше. Мой пятнадцатиминутный поход до детского садика растягивался иногда на три часа, потому что я рассматривал каждый бутончик, каждый цветочек, каждый красивый камешек. Мама меня не торопила, и о чем-то всегда рассказывала. По дороге мы собирали жучков и прочую живность, а потом их отпускали. Это был очень трогательный и очень глубокий процесс познавания природы.

— Дмитрий, можно спросить у Вас, какой вопрос был задан Афине Палладе во время встречи?

Перемещение в развилке Миров, акрил, керамика, 2005 год. Фото: Ульяна КИМ. Великая Эпоха (The Epoch Times)
Дмитрий: Во время нашей встречи от нее исходила очень мощная волна поощрения меня, того, что я существую. Это было очень странно, необычно знать, как это хорошо, что я есть. Я спросил тогда у нее, на что мне направить свои силы, как определить свою дальнейшую жизнь. Эти вопросы мучили меня, потому что накопилось много интересов, и я не знал, куда мне идти, чем заняться.

И тогда мне впервые было сказано о том, что самая большая сила, которая есть у людей, это творческая сила. Она рассказывала мне о многих вещах, некоторые я просто не понимал.

— Как изменилась Ваша жизнь после той встречи?

Дмитрий: Я начал много лепить, рисовать. Я лепил такие вещи, которые у сверстников вызывали не то что изумление, а просто тихий трепет. А друзья отца, когда приходили в гости, настойчиво рекомендовали отдать меня учиться в Мухинское училище. В 5-6 классе я начал работать с металлом, отливал статуи из свинца.

— Но те работы, что я видела, были сделаны из керамики?

Дмитрий: Я из керамики создаю образы, которые выражаются самыми разными способами. Были экспозиции, связанные с культурологическими проектами по Японии, по Африке, связанные с культурой кельтов, славян, майя и т.д.

В экспозиции по Африке, например, есть много вещей, связанных с женским началом. Это интересно, потому что именно женщины являются хранительницами культуры и передают культурное наследие следующему потомству. Если женщины прекратят это делать, начнется умирание культур со всеми последствиями.

Именно мать, воспитывая своего ребенка, уже в утробе начинает формировать его культурное наследие. Это прослеживается во всех древних культурах.

— А как проявляется в творчестве мужское начало?

Дмитрий: Мужское начало, как правило, не акцентируют так сильно. И я тоже, все же, детей на свет производит мать, а не отец.

— Однако Бог — создатель и творец, у всех народов всегда изображается в мужском обличии?

Дмитрий: В очень древней славянской мифологии можно найти очень красивый ответ на этот вопрос. Когда Род был заключен в яйце, он никак не мог из него выбраться. Вся вселенная была в яйце. Только когда он позвал Ладу-матушку, ему удалось пробить скорлупу, она помогла ему выбраться из яйца, и тогда появился весь мир, вся вселенная.

Этот миф в разных формах присутствует у индусов, древних китайцев и японцев.

— Картины некоторых художников нужно сопровождать комментариями, объяснять, какая идея в них заложена, а Вы любите рассказывать о своих картинах?

Дмитрий: Мне, конечно, приходится это делать, и даже делать фильмы в сопровождение, чтобы дать зрителям больше информации.

Галина: Мы с Дмитрием организовали выставку, где были представлены мандалы мира, в том числе тибетская и буддийская. Когда мы повесили их, люди, проходя мимо, останавливались и затихали. Часто подходили и спрашивали, что изображено на картине? Хотя мандалы есть во всех культурах, оказывается, мало, кто знает о них. И тогда пришло понимание, что нужно людей образовывать. Так пришла идея организовать фестиваль «Россия – Индия – Тибет», чтобы познакомить россиян с древними культурами.

— Вы сами были в Тибете?

Дмитрий: Нет. И не хочу.

— Не хотите, а почему?

Дмитрий: Это очень грустный вопрос. Я видел следы пыток у тибетских лам. У некоторых все тело в шрамах. Их там пытали, невозможно пересказать, что там происходит, это же геноцид, большая тюрьма.

— Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к созданию Семейной Мастерской Тарасовых в Перми и Москве? Это тоже Ваша миссия?

Галина: Я жила в Перми, занималась организацией разных развивающих школ, психологических тренингов для людей, желающих получить второе высшее образование. Хотя моя жизнь была вполне обеспеченной, у меня был интенсивный процесс поиска себя, смысла жизни, для чего я живу.

В такой момент мы и встретились с Дмитрием. Он представлял собой «золотую» питерскую молодежь, сбежавшую из Санкт-Петербурга в Пермь.

На мой вопрос, почему Пермь, он ответил, что нашел свой город, который очень долго искал.

Дмитрий долгое время был без работы, не имея жилья, жил с бывшими заключенными, чаще ходил голодным, чем сытым. Родители объявили «мораторий» в надежде на его возвращение в Санкт-Петербург. Тогда он стал зарабатывать на жизнь уроками живописи.

Мы в то время искали преподавателя живописи для работы с детьми. На эту должность и пришел устраиваться Дмитрий, а с ним пришли двое мужчин с картинами в руках. Как оказалось, они пришли поддержать Дмитрия.

Это было очень комично, они называли себя его учениками, и в качестве подтверждения его профпригодности принесли показать свои холсты, написанные маслом.

Глядя на них, я вспомнила, что в школе у меня была тройка с минусом по рисованию. Так, на курсах живописи я взяла свой первый урок у Дмитрия. На первый взгляд, это был обычный, академический час занятий, когда я за 45 минут с первого раза нарисовала картины. Я их не сразу оценила, но они заложили начало моего художественного творчества. Одну из этих картин до сих пор храню у себя.

— Что могло произойти за эти 45 минут?

Галина: Произошла трансформация, которая описана многими психологами. 45 минут назад я была другая, а сейчас изменилась. Раньше я смотрела на мир, и не видела его. Сейчас смотрю и вижу – в этом был прорыв.

— Дмитрий, расскажите, пожалуйста, как Вам удалось достигнуть такой трансформации сознания ваших учеников за один урок?

Дмитрий: Никакого секрета в этом нет. Но я могу сказать, что когда дело становится любимым, им можно заражать других.

Галина: Я думаю, все дело в том, что у него нет границ, блокираторов, и он просто передает способность к творчеству. Он же сам ни у кого не учился. Если только Афина Паллада не учила его или Айвазовский во сне, я, конечно, не знаю…

Дмитрий: С Айвазовским помню, был один сон, очень интересный. Он мне показал, как нарисовать картину. Просто он мне кое-что показал, я это применил и увидел, что это работает.

— Ваше творчество очень необычное, нетрадиционное, почти на грани фантастики. Как к Вашим работам относятся другие художники?

Дмитрий: Для определенного круга людей мои работы были неожиданными. Что касается моей педагогической деятельности, то художники такие вещи игнорируют. Там такая конкуренция, что эту систему можно назвать даже мафиозной структурой с определенными законами.

Я в эти законы не вписываюсь со своим мировоззрением, своими установками, профессиональным кредо. Многие из этих вещей идут в противоречие с общепринятыми художественными ценностями, так что для нас лучше не пересекаться, чтобы не делать друг другу больно.

Галина: Странно, великие мастера всегда старались сохранить народное творчество, для них было важно, чтобы искусство сохранялось в народе.

Дмитрий: Это была старая эпоха. Действительно, хорошо, когда живописцы, художники и поэты творят в первую очередь для людей.

А сейчас век бизнеса. И современная форма творчества стала очень мощным бизнесом, со всеми вытекающими вещами. И конкуренция, и маркетинг, и пиар, и бренд, и раскрутки, которые накладывают на творчество свой отпечаток, формируют элитарную, избранную прослойку носителей как бы искусства. Я же считаю и подтверждаю это своей деятельностью, что в каждом человеке живет уникальный художник.

— Вас можно отнести к абстракционистам? И как Вы относитесь к работам других художников-абстракционистов?

Портал — переход, акрил, керамика, 2005 год. Фото: Ульяна КИМ. Великая Эпоха (The Epoch Times)
Дмитрий: Я к ним отношусь спокойно и с интересом. Дело в том, что человек проявляет в рисунке то, что у него в душе, что его тревожит, что волнует, то, что не оставляет его равнодушным.

Бывает немного грустновато, когда художники делают не то, что хотят написать, а то, за что платят. Еще грустнее бывает, когда встречаешь в работах баловство – не баловство, хулиганство – не хулиганство, идут откровенные абсурды, которые как бы возносятся в ранг высшего искусства, а от такого искусства даже простые люди бегут.

Есть творчество как доказательство своих способностей, своих талантов, своих каких-то высот, достигнутых в искусстве. Бывает, в этом хвастовстве так заигрываются, что это уже становится нормой, и этим заражают других, весьма талантливых людей.

— Скажите, Вам близки художники Эпохи Возрождения, когда был расцвет творчества, и в основу была заложена божественная тематика? Вы в своем творчестве опираетесь на это?

Дмитрий: Обязательно, без этого нет никакого смысла творить. Это мое убеждение.

— Но, каким образом божественное проявляется через абстракцию?

Дмитрий: Я бы сказал, что у меня не совсем абстрактные вещи. Есть такое слово — космизм. Космизм – это направление в рисунке, в живописи. Мои работы, скорее всего, ближе к этому понятию.

Я изображаю пейзажи в космосе, которые можно назвать пейзажами энергии. Портреты каких-то переливов сил, существующих в природе, застывшие полу-статуи, рельефы каких-то взаимодействий, которые можно увидеть только на макро-уровне.

Абстракция – это когда формы абсолютно не имеют аналогий в каких-то вещах, с которыми мы можем контактировать. А то, что мы можем увидеть, услышать и почувствовать через свои ощущения, это уже не совсем абстракция.

Эти вещи можно назвать ассоциациями. То, на что я опираюсь в своем творчестве, делается в глубоком почитании чего-то сущего за пределами этого мироздания.

Не хотелось бы называть это какими-то словами, которые привычны в нашем обиходе, чтобы не примкнуть случайно к каким-либо религиозным структурам.

— Как обозначено Ваше место в этом мироздании?

Дмитрий: Не знаю. Я просто все это наблюдаю, любуюсь и пытаюсь передать увиденное в своих работах. Наверное, в этом и есть огромное счастье.

— Человеческий мир со своими недостатками, соблазнами, тяжелым негативом не сильно влияет на Вас?

Дмитрий: Нет. Я бы не сказал, что у человечества есть недостатки. Возвращаясь к философии песочницы: ведь человек не будет говорить, глядя на играющих детей, что они такие нехорошие, играют в песочнице, что-то не так делают.

Просто таков сейчас уровень нашей цивилизации, и я тоже занимаю ячейку в этом социуме, абсолютно такую же. Это всего лишь какой-то уровень, через 300 лет он будет другим, а 300 лет назад тоже был другим.

Он меняется, и назвать его плохим или хорошим, наверное, даже не возьмусь, потому что для меня все красиво, даже человеческие ошибки.

Даже если они жуткие и последствия их ужасные, тем не менее, они дали урок, новые чувства, новое понимание.

Поэтому нельзя сказать, что есть какие-то искажения. Получается так, что человек выбирает сам. Какой выбор сделает, тем предопределяет: большие или мелкие ошибки совершены в том слое его жизни, где происходят эти катаклизмы. В зависимости от того, впускает он их в себя или нет, либо он их притягивает, либо – отталкивает.

— Как Вы думаете, не находится ли сейчас человечество на некоем пороге переходного периода?

Дмитрий: В каждом поколении появляется эта грань. То, что говорят о 2012 годе, я считаю хорошим коммерческим ходом. Если бы я был коммерсантом, то я бы придумал нечто подобное. Это выгодно всем структурам бизнеса, строительства.

Под это событие строят дорогущие бункера, а какие прорывы произошли в фармакологическом бизнесе! Но тот, кто берет ответственность за свою жизнь, не будет даже думать о конце света.

Галина: Я хочу напомнить об ответственности за свои мыслеформы. Мы, художники, создаем образы, и все, о чем мы думаем, материализуется в картинах нашей жизни. Поэтому я считаю, что надо аккуратно думать, и плохих мыслей не допускать.

— Спасибо за интервью, желаю вам дальнейших успехов в творчестве!